Дорогой, дай лапу! - Хэйли Джейкобс
Скучаю по семье.
В окно барабанит ледяной дождь. Выключаю свет, но сон все не приходит. И так лягу, и на бок перевернусь, большая кровать, до сегодняшней ночи воплощающая в реальность все мои требования к идеальному месту для отдыха, неожиданно подводит.
На прикроватном столике лежит связка ключей. Один от кабинета, другой от кладовой, третий от моей комнаты, четвертый – от спальни князя, и еще один от клетки.
С того дня я его больше не навещала.
Торвальд хоть и дворецкий, но страшно занятой вопросами не только замка, но и всего княжества, переговорить как следует по поводу ненадлежащих условий содержания зверя с ним, так и не удалось.
Эти дни он вообще не в Розенхольме, а в соседней деревне, занимается рассмотрением поступивших оттуда жалоб на местного старосту. Тем, что по идее, должна делать я. Как уже говорила, пока что меня жалеют, дают привыкнуть к Северу, не спешат скинуть все обязанности князя на эти хрупкие плечи.
Встаю с постели и беру в руки ключи.
Нет, это не то, о чем вы подумали. В клетку к зверю без подготовки лезть – даже мне безрассудства не хватит, к тому же ночью, безоружной и одной.
Я решаю немного поработать. Бумажной волокиты меньше не становиться, закончишь одно, на очереди возникнут еще три новых документа. И это меня еще берегут, на самом деле масштабы просто необъятные.
В коридоре тихо. Замок спит. Время позднее. Мягкий ковер делает мои шаги беззвучными. Поднимаюсь на этаж выше и держу путь в крыло, где располагаются комнаты князя Агнара, моего жениха. И резко замираю, услышав чужие голоса.
- Принесла?
- Да. Но, госпожа Кора, точно нам ничего за это не будет?
- Пегги, ключи от этих покоев только у дворецкого, повара и той девки. Никто на простых слуг даже не подумает. На, бери и иди. Я здесь подожду, на всякий случай. И помни, нужно проследить, что он все сожрал, проклятая тварь!
Ха-ах, - выдыхаю устало. Это теперь так мое шестое чувство работает? Выгнало меня из постели и направило в кабинет, который совсем рядом со спальней князя, да еще и в такое удачное время, чтобы я услышала разговор. Совпадение?
Экономка оказалась с секретом, я запомнила ее голос и имя, когда нас представлял друг другу Торвальд. А вот служанка мне не знакома.
«Та девка», что упоминалась в словах госпожи Коры – это я. Хотят отравить своего хозяина? А все обвинения при таком исходе лягут на меня. Это очевидно. Не на Торвальда же, невооруженным взглядом можно разглядеть его преданность, да и нет его сейчас в замке. И на повара, который уже столько месяцев кормит князя без всяких происшествий никто не подумает.
Новый человек, неместная, чужачка с меркантильными мотивами. Без суда и следствия рыцари живой не отпустят. Вот уж кто предан, так предан хозяину Севера. Отсюда и неприязнь ко мне капитана Бьорна. Этот бугай уже меня в чем-то подозревает. Зацепится за любой повод, и там уже как ни кричи, никто не послушает.
Выглядываю из-за поворота.
Да, не ошиблась. Экономка подпирает косяк приоткрытой двери княжеских покоев. А та служанка, видимо, уже внутри.
Выхожу вперед, но перед этим снимаю со стены висящий в качестве украшения клинок. Ох, острый. Неплохо для бутафорского оружия. На всякий случай, мало ли. Безоружной я больше туда, где держат князя-зверя, не войду.
Госпожа Кора не успевает издать звука и падает без сознания к моим ногам. Есть на шее одна точка, с ее помощью без труда можно обезвредить не ожидающего нападения противника.
Быстро я, однако, нарушила договоренности. Как там было: «не причинять вреда подданым княжества, обходиться без жестокости…»? А при угрозе жизни и здоровью это тоже считается? Главное, чтобы не заставили вернуть потом деньги.
Перешагиваю через тело женщины и вхожу в темную спальню, посреди которой в клетке живет волк.
Свет от фонаря служанки освещает сцену в десяти шагах впереди. Девушка, морщась, пытается протолкнуть на подносе сквозь узкое окошко миску с едой. Его светлость грозно наблюдает за процессом, не пытаясь напасть. Не такой уж и дурак, понимает, что его кормят и ждет терпеливо в сторонке, не рычит и не пугает этим прислугу. Надежды воспитать послушного песика крепнут.
- Что делаешь?
Девица вздрагивает и оборачивается.
- Л-леди?
Я жду ответа, скрестив руки на груди. Клинок неудобно сжимаю в правом кулаке.
- Я принесла еды его светлости, - девица не отрывает округлившихся глаз от оружия.
Явно в шоке от моей дерзости. Ну и плевать.
Перевожу взгляд на содержимое подноса. Сырое мясо и отварная крупа с овощами. С виду вполне себе сбалансированная собачья еда. Но просто так проследить, чтобы князь съел все до последней крошки, экономка бы служанку просить не стала. Им нужно было в чем-то убедиться. Вряд ли этими женщинами двигает забота о здоровье своего господина.
- Попробуй.
- Что? – девушка стремительно бледнеет, ее тело пробивает дрожь.
Не жалко.
- Попробуй, говорю. Давай. Это приказ.
- Но л-леди Ниль, это пища для зверя.
Его светлость в клетке начинает рычать. Торопит, чтобы его накормили. Ничего, подождет. Лучше так, чем к праотцам отправиться. Что они за отраву туда подсунули и кто за этим стоит? Сами слуги бы на убийство своего господина не решились.
Служанка заглядывает мне за спину, отчаянно глядит туда, где, по ее мнению, за дверью ждет экономка. Не дождется, никто ее спасать не придет.
- Долго мне еще ждать? – спрашиваю строго, невзначай играясь с клинком, лезвием отбрасывающим по комнате блики.
Ух, если бы кто со мной в таком тоне говорил, да еще оружием угрожал, я бы испугалась.
Но эта Пегги, так ее кажется зовут, даже не шелохнется.
- Я не п-понимаю…
Так и будет строить из себя дурочку? Делаю шаг вперед.
- Что здесь происходит? – а с этим голосом в грозности мне точно не соревноваться.
Оглядываюсь.
Капитан рыцарей. Суровый, невзлюбивший меня мужчина сорока с хвостиком лет, все его тело просто груда мышц. Как удачно, что именно он нас здесь застал.
- Пегги? Почему ты плачешь? Госпожа Кора без сознания снаружи. Это ваших рук дело, леди?
Глаза капитана полыхают яростью, стоит ему заметить в моих руках клинок, а то, как он выделил обращение «леди», заставило бы кого другого от страха забыть собственное имя.
- Господин Бьорн, всхлип, мы с госпожой Корой всего лишь принесли его светлости поесть. А л-леди
