Попала в сказку - Зоряна Лемешенко
Я отошла чуть подальше и перевела дух. Мысленно представила себе, как всё должно произойти, и, не придумав ничего другого взамен, решила, что пора нажимать мысленно «Вкл». И вскоре всё пришло в движение, сначала как в замедленной съёмке, а потом на полной скорости. Волк толкнул лапами вязанку из завизжавших кикимор в раззинутый бездонный рот болотника и упал на мягкую влажную почву. Монстр от неожиданности прикрыл пасть и хрустнул своими подружками. Уж не знаю, как насчёт летальности, но травмы его подружкам наверняка были обеспечены. Душераздирающий вопль пронёсся над болотом и не утихал, а Серый Волк быстро вскочил на ноги и, оценив обстановку, рванул ко мне, как только нашёл взглядом. А я завороженно наблюдала, как болотник пытался своими громадными грязевыми культями достать из пасти связанных кикимор и ему никак не удавалось это сделать.
— Скорее, скорее! — рявкнул Волк, а я едва его услышала из-за хорового рёва болотника и ора кикимор.
Я уже как заправская наездница запрыгнула на спину Серому и прижалась к его шее, когда он со всех лап помчался прочь от злобной нечисти. Мы неслись сквозь буреломы, перепрыгивали с кочки на кочку, иногда лапы волка проваливались под воду, но мы каким-то чудом выкарабкивались, и в конце сумасшедшей гонки мы выбрались на твёрдую землю.
— Давай я слезу, — сказала я, видя, как устал мой помощник.
— Да ты же как пушинка, сиди уж…
Он выглядел не очень — шерсть была грязной и слипшейся, кое-где прилипла ряска и грязная листва, а лапы дрожали от долгого бега. Я всё же спрыгнула с него и пошла рядом. И в конце концов мы вышли на какую-то полянку, на которой росли ромашки и раскидистое дерево, а чуть поодаль в низине журчал ручеёк.
— Мне кажется отличное место для отдыха, — сказала я.
— В любом случае, дальше я идти не могу пока что, — рухнул на землю Серый Волк и сразу завалился на бок.
Кажется, мы ушли от болота довольно далеко. Я не знала, насколько обширной была власть кикимор и болотника, но надеялась, что в таком светлом месте нам будет безопасно. Я отошла на несколько шагов от Волка, чтоб умыться в ручье. Тот порадовал прозрачной прохладной водой, в которую я погрузила руки по самые локти. Он совсем не был похож на тот заросший высокой травой поток, в котором я едва не утонула, но меня спас Серый… И сейчас бросился спасать, хотя заведомо проиграл бы.
Благодарность затопила моё сердце, и я вернулась к зверю.
— Ты прости, что я так грубо утром…
Он приподнял свою огромную голову и посмотрел на меня взглядом цвета арктического льда, правда холода в нём не было.
— И ты не обижайся, я так, из любопытства…
— Не люблю.
— Что?
— Финиста не люблю. Я его вообще мало знаю. Как можно полюбить, совсем не зная человека, — зачем-то принялась рассуждать я.
— А вдруг можно? — зачем-то поддержал эту тему Серый Волк.
— Ну, ты волк… Среди людей бытует мнение, что вы находите пару раз и навсегда. У людей всё не так, сложнее…
— Глупее, — дернул ухом Волк.
— Возможно. Много условностей: социальный статус, деньги, национальность, вероисповедание… да даже привычки играют роль! — я не заметила, как удобно умостилась на траву возле волка, продолжая дискуссию.
— А важно другое? — уточнил Волк.
— Конечно другое! Хорошо людям вместе или нет.
— Тогда ничего сложного.
— Сложно как раз к этому прийти и не обращать внимание на условности и мнение окружения.
— Это да… — вздохнул зверь, — но Финист-то жених завидный, наверное.
— Ну… представительный. А вообще я о нём мало знаю.
— Встретитесь, пообщаетесь, может подойдёт тебе, — как-то не очень весело сказал Волк.
— Сомневаюсь, — сморщила я нос, отмахиваясь от мушки.
— Переборчивая?
— Нет… то есть да, но здесь дело в другом. Прости, это, наверное, лучше не рассказывать, — сказала я извиняющимся тоном, — кушать хочешь? У меня же ещё запасы есть.
— Доставай, но я всё же на охоту сбегаю. А то мне тут на один зуб, — сказал Серый и продемонстрировал впечатляющие клыки.
А я не обрадовалась его заявлению, потому что представила себя одиноко сидящей на полянке, и стало страшно.
— А можно я с тобой? — сложила я брови домиком и сделала максимально грустные глаза.
— Прости, Руся, но это вряд ли. Не бойся, я быстро — моргнуть глазом не успеешь, — и зверь, не теряя времени встал на ноги и направился прочь с полянки.
А я села по-турецки и стала заедать своё беспокойство просвирой, которая с хрустом и скрежетом, но всё же поддавалась моим зубам. В голове проносились образы встреченной нечисти, но вряд ли это были все персонажи, которых моё подсознание любезно запихнуло в мой экзотический сон. Да и, судя по словам Бабы Яги, приключений нам предстоит ещё много. Я вспомнила про клубок и вздохнула. Теперь непонятно было, как добираться до следующей точки в маршруте.
Я допила воду из фляги и сходила к ручью, чтоб набрать свежей. А по пути обратно я заметила, что мы расположились под большущей яблоней с красивыми краснобокими плодами.
— Красавица, когда проснусь, то нарисую, — коснулась я ближайшего яблочка.
И тут ветви зашумели, а откуда-то из их центра раздался мелодичный женский голос.
— Сама красавица! Но мне тоже приятно! — и зазвенел серебряным колокольчиком смех.
Я ошеломлённо вгляделась в крону, затем оглянулась, но никого не увидела. Смех снова раздался из дерева:
— Да здесь я, здесь! Прямо перед тобой!
Глава 11
— Где?.. Кто?.. — я крутила головой, совершенно не понимая, чей голос слышу.
— Да яблоня я, — выдала собеседница, и я поняла, что, если бы у неё были глаза, она бы их закатила.
— Ээээ… А чем ты разговариваешь?
Дерево аж закашлялось.
— Давай скажем так — я воздействую на твоё подсознание, поэтому ты слышишь мой голос, который на самом деле звучит лишь в твоей голове.
Вот это поворот! Моё подсознание решило воздействовать на моё подсознание… Мне стало всё труднее разбираться в хитросплетениях моего сна.
— Допустим… — хотелось спросить «Чего от меня надо?», но пришлось задать более дипломатичный вопрос: — Как дела, яблонька?
— Да вот жуки источили моё тело, болит и сохнет всё, а я всё равно стараюсь, урожай яблок регулярно даю, чтоб зверям лесным было, чем питаться, лечить себя… Поможешь мне избавиться от напасти, я и тебя одарю волшебным яблоком!
— Лааадно… — я чуяла неладное, но всё равно знала,
