Елизавета Премудрая, или Ква, босс (СИ) - Красовская Марианна
К.А. на гитаре играть не умел. Не нужно быть музыкантом, чтобы понять очевидное. И слуха у него тоже не было. Зато были страдания. Лиза видела босса всяким: злым, спокойным, веселым, грустным, влюбленным, задумчивым. А вот откровенно потерянным наблюдала впервые. Складывалось пугающее до чертиков ощущение, будто бы величайший колдун современности просто не знает, что делать.
— Все так плохо, да? — сочувственно спросила Елизавета, аккуратно пристраивая доску в угол.
Пригодится еще.
— Все нормально, — равнодушно и пусто ответил Бессмертный. — Как обычно.
И тут же выдумал какую-то работу. Хотя мог бы просто послать.
Стоп, а почему она? А где Сереженька? В худеньком светловолосом юноше, внезапно прибывшем на базу, Лиза быстро разглядела собрата по разуму. Сереженька был очень умным и невероятно упрямым. И совсем чуть-чуть оборотнем. А еще Сереженька был ядовитым, как сколопендра. За словом в карман не лез и никого не боялся. А хамил в ответ на подначки он так, что бойцы в первый же день парня чуть не прибили украдкой. Умильно взирающей на него Елизавете мальчишка напоминал некую токсичную девочку Лизу. Очень похоже.
Сереженька в тайне мечтал быть юристом, а его родители настаивали на медицинском образовании. Дескать, семейные связи. Как можно не замечать в нем таланта и цепкости стряпчего, Елизавета понять не могла. Даже не юрист, а именно стряпчий. Этот мог кому угодно задурить голову, уговорить не просто купить снег зимой, еще и оформив все честь по чести, заставить подписать даже Бессмертного любой документ — словом, обстряпать любое, даже самое серое дельце. Мальчик далеко пойдет, очень далеко. Уже одно то, что без трудового договора, заключенного на своих условиях, он наотрез отказался и пальцем пошевелить, о многом ей говорило.
В общем, "продала" она Сереженьку Кощею, как есть "продала". Пусть отдувается. Будет на кого дела оставить, когда... Когда что? Когда Елизавета вплотную займется своей личной жизнью. Если займется вообще. А пора бы.
Часики, чтоб их, тикают... Какое противное, отвратительное в своей истинности выражение! У Лизы в голове тикает: двадцать восемь, двадцать восемь. Настроение, и без того отвратительное, с каждым днем становилось все хуже.
Двадцать восемь! Твою бабушку целой ротой отпарить березовым веником. Она старая!
С этими скорбными мыслями она пустилась в библиотеку убрать следы Кощеева царственного беспредела и ахнула от возмущения. Ее идеальный порядок! Какой стегозавр здесь ходил? Кто! Кто осмелился передвинуть шкаф и не запереть его дверцу? Кто брал книги и не вернул их на прежнее место, воткнув черти куда перевернутым корешком? Кто-о-о сидел на моем стуле, отодвинув его на полметра?
Лиза открыла рот, набрала воздуха в грудь и заорала привычно:
— Да какого хе-ква? Квааа?
Как ква, опять ква? Твою же праматерь по всей женской линии, ква! Где этот Кощеич, быстро целуй обратно! В это раз выход найти получилось быстрее. Все же из библиотеки можно прямо на улицу выйти.
Илюша тоже нашелся сразу же, сидел тихо на лавочке, грелся на солнышке, никого даже не трогал. Лиза подпрыгала к нему и требовательно заквакала. Илья не впечатлился. Скорее всего, он ее сразу узнал, да только решил, что больше в эти затейливые ролевые игры с брачным подтекстом типа «царевна-лягушка — Илья-дурак» не играет.
— Иди отсюда, жаба унылая, — сказал он. — Речка в той стороне.
И рукой вяло махнул в сторону речки. Для убедительности.
Лиза не без труда запрыгнула на скамейку, уставилась на него пристально. Илья отодвинулся, поправляя свое очередное пальто. Э, дружок? Ты что надумал? Лягушка требовательно постучала по мужскому колену, обтянутому светлыми брюками, лапой. И пронзительно (как ей казалось) в глаза посмотрела. Илья громко вздохнул, осторожно взял в ладони навязчивое земноводное и понес батюшке, то есть Кощею.
— Что это? — спросил Кощей, когда Илья посадил перед ним на стол раздувшуюся от лютой злости лягушку.
— Это я у тебя хотел бы спросить, — хмуро посмотрел на отца Илья.
— А что, у тебя с зоологией позвоночных проблемы? Это лягушка обыкновенная или европейская травяная лягушка.
Лиза старательно показывала тонкими лягушачьими пальцами левой лапки неприличный жест.
— Или необыкновенная. — тут же передумал Кощей. Жест повторился и справа. — Или не лягушка, — признал окончательно старший Бессмертный.
— Слушай, я тут одну уже целовал, — тихо признался Илья. — Эту пусть кто-то другой расколдовывает, мне не понравилось.
— А, так это ты Елизавету расколдовал? — обрадовался Бессмертный. — А я уж подумал, что у меня прогрессирующая деменция, наконец. Знаешь,а я ведь не помню, сколько народу тогда осчастливил. Может, кого мы и недосчитались. Как думаешь, это девочка или мальчик?
— А есть разница? Как заколдовал, так и расколдовывай обратно. Всего и делов.
— Логично, — одобрил Кощей. — Сейчас.
Взмахнул рукой над Елизаветой, нахмурился. Поводил еще.
— Не выходит, — удивился Бессмертный. — Странно.
Лягушка, прикрыв правой лапой глаза, приняла живописную позу «ну вы тупые». Ну ладно К.А., а Илюша-то ведь узнал! По его кислой физиономии видно!
— Это точно Лизавета, — дошло наконец до Кощея. — Странно. Ты ж ее расколдовал. Я сто процентов видел ее в человеческом облике. Она мне еще бумаги печатала.
— И что теперь? — спросил Илья мрачно.
Кощей вздохнул, зажмурился и осторожно поцеловал лягушку. Нет-нет-нет! Лиза так не играет! Чужих мужиков пусть другие лягушки целуют, она хочет Илью!
Ничего не произошло. Совершенно закономерно.
— Серега, — заорал старший Бессмертный. — Сюда иди!
В дверях появился худенький светловолосый парнишка.
— Новый помощник, — пояснил Кощей. — Лиза давно просила ее от административных вопросов избавить. И уже строгим голосом для Сереги: — Лягушку целуй.
— Это что, тест какой-то? — осторожно спросил новый помощник. — На стрессоустойчивость?
— Поговори у меня еще. Быстро целуй.
— И не подумаю.
— Сейчас рядом квакать будешь.
— Мои должностные обязанности не включают в себя элементы экстрима и зоофилии. Например, целование всякой… живности.
Кощей нахмурился, показательно собрал мрак в ладони.
— Понял, — быстро сказал парнишка и, крепко зажмурившись, быстро чмокнул лягушку в голову, куда-то между глаз. Лягушка моргнула и осторожно попятилась.
Ничего не случилось. Илья бледнел на глазах. Морда у их земноводной проблемы стала ехидная.
— Может, еще кого позовем? — предложил Илья. — Черномора там или десяток Игната?
— Мне что-то подсказывает, что в заклинании произошел алгоритмический сбой, — задумчиво произнес Кощей. — Вот если и на тебя оно правильно не среагирует, то вызовем специалистов.
Илюша тяжко вздохнул и сдержанно поцеловал. Елизавета, обнаружившая себя сидящей на столе, злобно на него посмотрела. И что больше всего раздражало — на ней снова было напялено его кашемировое пальто!
— Что, переломился? — сердито спросила она. — Как девочка, ей-богу. Не хочу, не буду, я не такая.
— Никакой благодарности, — проворчал Илья. — Настоящая жаба, как есть хладнокровное.
— Интересно, а как ты, Елизавета, обратно в лягушку превратилась?
— А вы, Константин Адамович, почаще в состоянии алкогольного опьянения всякими заклинаниями разбрасывайтесь, может, я много в кого превращаться-то буду, — ядовито ответила Елизавета. — Хочется, знаете ли, разнообразия. А может, это ваш Кощеич халтурно меня целовал, без полной отдачи.
— А может, кому-то образ жабий так близок и дорог, что никак выйти из роли не получается, — не стерпел Илья.
— Тихо, детки, потом хоть поубивайте друг друга. Там, — поднял ладони Кощей кивнув в сторону двери. — А здесь и сейчас я понять хочу. Лиза, как ты во второй раз это проделала? Меня рядом не было, я точно помню.
— Разозлилась на бардак в библиотеке, — подумав, ответила девушка. — Пришла, а там какая-то падла, в смысле, какая-то тварь шкаф перевернула, книги все разбросала. Помню только, я орать начала, а потом вдруг само получилось заквакать.
