Помой посуду, Дьявол - Сэлли Собер
Что это за фигня вообще? Я что брежу от боли при родах? Или я вообще сейчас лежу в психушке, причём с самого начала появления его в моей жизни? А что, все ужастики обычно так и заканчиваются. Спасаются, мучаются, а потом оказывается что всё это время они лежали в доме для душевно больных.
— Что это всё значит? — шиплю, пытаясь встать, но к меня, естественно не получается.
— Так отпразднуем это, нечистые! — игнорирует мой вопрос, задирая вверх кубок с алой жидкостью. — Да начнётся разврат и балаган!
Выпивает сам, и заставляет выпить меня. Я не понимаю что это, ведь она совсем не имеет вкуса. Но тем не менее, я ощущаю как моя грудь начинает тяжелеть, соски мгновенно затвердевают, а под платьем образовывается целый водопад.
Мужчина полностью избавляется от одежды, а затем и от своего человеческого облика, превращаясь в того, кого я видела при совокуплении. Он гораздо красивее, чем в людской коже. Мышцы намного больше, глаза ярче, а багровая кожа так и манит прикоснуться к ней.
Оглядываю зал. От людских тел, что я видела при входе не осталось и следа. Разного вида демоны, черти, бесы, монстры устраивали оргии у подножия тронов. Они делали это по двое, по трое. Совокуплялись и раздирали друг друга так, что куски плоти летели в разные стороны.
Это зрелище было страшным. Ужасно страшным, но почему тогда я этого не чувствовала? Почему вместо этого, я лишь сильнее возбуждалась, разглядывая среди них красивых девушек и великолепно сложенных парней. Они все были намного красивее и сексуальнее, чем я себе представляла. Горячее.
— Иди ко мне, София… — рычит Люц, снова усаживаясь на свой трон, и сжимая в руке как всегда твердый, оплетённый венками член. — Мы должны сделать это при слугах, дабы указать своё уважение и величие.
— Какие-то лютые у вас правила, мистер дьявол. — хмыкаю, поднимаясь со своего места, и против воли спеша к мужчине. Забираюсь на его колени, и со стоном удовольствия опускаюсь на член, ощущая его глубоко внутри себя. — Я тебя ненавижу… — начинаю двигаться, самостоятельно прыгая на нём, как на гимнастическом скакуне.
— Правда? А так и не скажешь… — до боли сжимает мои ягодицы, насаживая на себя с немыслимой скоростью. Я кричу от удовольствия, глаза закатываются, а соки выталкиваются наружу, делая наши бёдра неимоверно влажными. — Ты моя, София… Только моя… — снова животный рык, и мы оба кончаем, хватаясь друг за друга как за спасательный круг. Кусаем друг другу губы, сплетаемся языками, царапаем кожу..
— А теперь объясняй, что всё это значит? — продолжаю сидеть сверху, шевеля бёдра восьмёркой, и тихонечко постанывая, чувствуя, что он не перестаёт быть твёрдым.
— А что непонятного? Ты теперь моя жена. По человеческому лексикону. — поднимается, держа меня на руках, и прогибает над троном, шлёпая по заднице. Входит, и я всхлипываю, ощущая как вмиг возбуждаюсь снова, и сама подмахиваю ему бёдрами.
— Ооо… да… Люц… — шепчу, стараясь наладить мысли в своей голове, но никак не получается. — Да расскажи ты мне наконец! — вскрикиваю, но меня кажется никто не слышит. Дьявол продолжает двигаться во мне, тараня огромной плотью и унося в мир блаженства, заставляя забыть абсолютно всё и всех.
Когда мы снова заканчиваем, то практически сразу перемещаемся в покои, где в красивой резной кроватке спит наш сын. Такой же великолепный, красивый и серьезный как его отец.
— Ты умерла. — говорит, когда я тихонечко трогаю ручки малыша. — Наш сын тебя убил.
— Наш сын чтооо??? — мои глаза лезут на лоб. Я не хочу в это верить. Снова ничего не понимаю. Что всё это значит?
— Не нарочно. Это не было его целью. Но я знал это изначально. Человеческий сосуд такого не выдерживает. Вот и ты не выдержала. — ухмыляется. — Пока ты вынашивала его я готовился к вашему приходу.
— Кто тебе сказал, что я хочу умирать?! Как ты посмел??? — шепчу повышенным тоном, не желая разбудить нашего чертёнка. Или кто он? Демонёнок? Дьяволёнок? Я совсем в этом ничего не понимаю..
— Ты согласилась на смерть сразу же, как только предложила мне за услугу дитя. — берёт за талию и прижимает к себе обнимая. — Когда женщина отдаёт ребенка дьяволу, то есть мне, она автоматически отдаёт свою душу.
— И много тут таких женщин? — спрашиваю, чувствуя как где-то внутри зарождается что-то зловещее.
— Ты первая. До этого детей никто не предлагал. — улыбается, сверкая блестящими клыками.
— И последняя… — рычу, впиваясь ногтями в плечи Люцифера.
— Эй, никакой ревности, малышка… Это ад, здесь никто не держит верность, ты же понимаешь?
— Никто, кроме тебя, Люцифер. — вскидываю подбородок. — Ну и меня естественно… Учти рогатый, если ты когда-нибудь мне изменишь, я всех твоих демонов и чертей поимею!
— Тише-тише, локомотив… Я и не хочу. Зачем, когда рядом такая податливая дырочка..
— Так стоп! — мысли приходят раньше, чем я успеваю подумать. — Если ты знал, что я умру… Если ты хотел, чтобы я была рядом… Почему ничего не сказал? Ты вообще видел как плохо мне было?! — снова кричу шёпотом.
— Конечно видел, маленькая. — улыбается, а мне хочется свалить на него шкаф, который стоит за его спиной. — Понимаешь, если бы я тебе всё объяснил, если бы рассказал, то ты бы хорошо себя чувствовала. Эмоционально… А Дайрону нужна была пища. — надвигаюсь на него тучей, отчего тот медленно отступает. — В своё оправдание могу сказать, что приходил по ночам тебя потрахивать!
— Ты что, занимался со мной сексом во сне?! — злюсь, хотя прекрасно помню как хорошо мне было в те моменты.
— Обижаешь, любимая… На яву..
— Ты что совсем охринел?! Ты насиловал спящую женщину!!!!
— Не насиловал. Ты текла, как мороженое на солнце. — я краснею. Точнее наверное краснею, так как я не знаю могут ли мёртвые краснеть. Но ощущение именно такое.
— Муж из тебя какаха редкостная… — заключаю. — Сначала обманул, довёл до истерики, потом трахал пока я спала, а затем и вовсе скормил собственному сыну! Вы оба у меня наказаны!
— Тебя не смущает, что ему пару дней отроду? — скептически вглядывается мне в лицо.
— Нет, не смущает. — складываю руки под грудью дуя губы. — И вообще, Дайрон? Моего сына не будут так звать! Нормальное имя дадим. Пусть будет Костя.
— Это не обсуждается. Его имя прописано пророчеством. Он займёт моё место, когда мы с тобой устанем командовать.
— Думаешь я могу устать командовать? — хмыкаю. — А это тогда
