Выбор королевского дознавателя (СИ) - Муратова Ульяна
— Тебе хорошо было со мной в купальне? — вдруг вкрадчиво спросил Аршес.
Сердце пустилось вскачь, и перестало хватать воздуха. Третий вопрос остался без ответа.
— Ты бы хотела продолжить?..
Внутри всё завибрировало от такого предложения. Я бы хотела. Даже очень. Но понимала, что это было бы неправильно. Дознаватель закончит расследование, наиграется и уедет. А я останусь с разбитым сердцем.
«Очнись, ты всё равно останешься с разбитым сердцем. Этот корабль уже утонул. Давай хоть впечатлений наберёмся!» — предложил внутренний голос.
— Я подумаю, — едва слышно ответила я.
— Хорошо, подумай, — покладисто согласился он.
Присутствие Аршеса рядом ощущалось так остро, что хотелось закричать. Или завыть. В общем, сделать хоть что-то, выплеснуть перебродившие эмоции. Я смежила веки и принялась размеренно дышать… и считать.
Он гайрон, а я — человечка. Это раз. Он богатый, а я — нищая. Это два. Он взрослый и опытный, а мне до совершеннолетия ещё целых двадцать четыре дня. Это три. Ладно, это два с половиной. Не такое уж непреодолимое препятствие. Он образован, а я почти нет. Словарь с умными понятиями мы с девочками, конечно, разучили почти наизусть, но кругозор от этого шире не становится. Я ему быстро наскучу. Это три с половиной. Он со мной просто развлекается, а вот я потону в этой истории всерьёз. Я уже тону, а он ничего особенного даже не делает. И это даже не четыре, а пять.
Причин — особенно достойных — сближаться с гайроном не было никаких. Вот ни одной! Но чем больше я себя убеждала, что Аршес — не для меня, тем сильнее к нему тянуло. К середине ночи я так распереживалась, что повернулась к нему сама и обняла.
Гайрон словно этого и ждал — мгновенно приподнялся на постели и навис надо мной, смотря мне в глаза.
Я завороженно замерла под тяжестью его тела и взгляда.
Выдержка из протокола допроса воспитательницы приюта «Утешение», зайты Аримарики Габеко
Допрос проводил 25/3/4/6973 королевский дознаватель Аршес Эррагер с применением зелья правды в присутствии писаря Идазкария Бердина.
Э: Назовите своё полное имя.
Г: Аримарика Габеко.
Э: Где вы проживаете?
Г: Проживала в приюте, теперь на постоялом дворе, куда нас пустили.
Э: Как давно вы работаете в приюте «Утешение»?
Г: Четыре с половиной года.
Э: Какую должность занимали?
Г: Воспитательница младшей группы.
Э: Где вы находились в момент пожара?
Г: У себя в комнате, я спала.
Э: Какие действия вы предприняли, когда проснулись?
Г: Схватила вещи и хотела выбежать в коридор, но там было всё задымлено. Тогда я вылезла в окно.
Э: На каком этаже находилась ваша спальня.
Г: На втором.
Э: Что вы сделали, после того как оказались во дворе?
Г: Увидела детей. Они жались друг к другу, а две старшие воспитанницы — Виола и Ритана — вынимали младших детей из окна.
Э: Вы им помогли?
Г: Они и сами справились. Там было много дыма, я ничего не видела и не стала лезть туда.
Э: Зато вы забрали у детей одеяло.
Г: Мне стало холодно! Ночью температура опустилась низко, а вся трава во дворе была мокрая. Я взяла только одно, а они сбились в кучу, и им одеял хватало и без этого.
Э: Что вы сделали дальше? Вы утешили детей?
Г: Нет. Это сделали старшие девочки. Я приказала им перестать ныть и стенать, потому что у меня от этого заболела голова.
Э: Что произошло дальше?
Г: Виола принялась бегать туда-обратно, принесла ещё одну девочку, новенькую, не помню, как её зовут. Потом она стала кричать, что Цилаф осталась внутри здания.
Э: Вы предприняли какие-то действия, чтобы найти оставшуюся в пожаре воспитанницу и помочь ей?
Г: Нет. Она гайрона — если сама не выбралась, то что я могу поделать? Такая у неё судьба.
Э: Вы попытались потушить пожар?
Г: Нет, конечно, там всё так полыхало, такое не потушишь. Я приказала детям отойти от огня подальше.
Э: Скажите, вы любили свою работу?
Г: Нормальная работа, обычная.
Э: А детей вы любите?
Г: По должностной инструкции любить их я не обязана. Одеты, сыты, обучены согласно программе — вот и всё.
Э: Сыты? Я пока не всех опросил, но складывается впечатление, что с сытостью были проблемы. Скажите, вы обедали вместе с детьми?
Г: Нет.
Э: Почему?
Г: У воспитателей был отдельный стол. А дети едят неаккуратно, и это портит аппетит.
Э: А как их кормили по вашему мнению?
Г: Не очень хорошо.
Э: Вы предпринимали какие-то попытки поговорить об этой ситуацией с руководством?
Г: Нет, это не моё дело. Я пришла на место зайты Яторы Адейтасуны, и директриса сразу дала понять, что если я буду совать нос куда не следует и слишком много разговаривать, я вылечу с работы, как пробка. А работа и жильё мне были очень нужны. Не все могут позволить себе дом.
Э: Вот как. И вы спокойно смотрели на то, как дети голодают?
Г: Ничего они не голодали! Младших еды никто не лишал. Я их даже особо не наказывала никак, розги в руки не брала. Запру дверь в их комнату, лишу прогулки, вот и всё наказание.
Э: И часто вы так делали?
Г: Они часто баловались. Я в этом не виновата. Вести себя совершенно не умели.
Э: Разве это не ваша работа — научить их себя вести?
Г: Они безнадёжны. Только ныли и баловались всё время. Один бардак от них и шум.
Э: Вот как? Скажите, а как ваша воспитанница Триса оказалась ночью на третьем этаже? Я обнаружил там её останки.
Г: Понятия не имею. Забралась туда сама. Небось и здание она подожгла, маленькая мерзавка. Вот от неё было больше всего проблем: чуть что — и вспыхивает. Три матраса сожгла, одни расходы от неё. Никакие блокираторы не помогали. Уж как только директриса её ни ругала — а всё без толку!
Э: А детей обучали самоконтролю и сдерживающим магию техникам?
Г: Нет, а зачем, если есть блокираторы? Только у Трисы такой сильный был дар, что они сбоили вечно.
Э: А как вы вообще устроились на эту должность, ведь ваши подопечные — магессы, а сама вы дара не имеете.
Г: А что, маги лучше простых людей? Устроилась и устроилась, значит, директрисе всё понравилось.
Э: Кстати, где она? Вы в курсе?
Г: Понятия не имею.
Э: А куда она могла исчезнуть?
Г: Мне она не отчитывалась.
Э: Не боитесь так дерзко с дознавателем разговаривать?
Г: Закона я не нарушала, так что сделать вы мне ничего не сможете.
Э: Ваша уверенность в этом умиляет. Поверьте, спектр моих полномочий очень широк. Например, я счёл вас профессионально непригодной и уже сделал отметку о том, что вы не можете занимать должности, связанные с работой с детьми и нуждающимися в уходе взрослыми.
Г: Да как вы посмели? Я свою работу делала хорошо!
Э: Я так не считаю. Сядьте, зайта Габеко, и хорошенько подумайте, чем вы можете помочь следствию. Потому что я не поленюсь добиться для вас публичной порки и выпустить отсюда с обезьяньей меткой, так что вас даже в грузчики портовые не возьмут.
Г: Вы не имеете права!
Э: Рискнёте проверить? Даю вам пару часов на размышления.
Капитула пятая, о вынужденных задержках
— Виола, я рад, что ты прислушалась к моей рекомендации, но, принимая во внимание все обстоятельства и твой недостаток опыта, считаю нужным предупредить. Один раз. Если ты будешь так провокационно меня касаться и обнимать, я начну соблазнять тебя всерьёз. Ты очень сладко пахнешь, а я не железный и даже не каменный. Всё поняла?
— Да, — выдохнула я.
— Продолжаем? — спросил он таким тоном, что у меня внутри всё перевернулось от неведомого чувства.
Это примерно как видеть потрясающе красивое и вкусное пахнущее пирожное, но при этом знать, что оно, возможно, отравлено.
— Нет, — трусливо замотала я головой.
— Тогда спи, — улыбнулся Аршес и завалился на бок.
Гениальный совет. Последовать ему не получилось. В голове бродили мысли самого разного толка. Благоразумие советовало сбежать, а внутренний голос — отдаться и не мучиться.
