Бедовый месяц - Марина Ефиминюк
— Филипп, у вас очень тяжелая рука, — испуганно попыталась остановить я дерзкое поползновение.
Он категорично накинул на мои бедра тяжелую ногу, пригвождая к кровати. Хорошо под себя не подмял!
— У вас чугунные ноги, — посетовала я и поняла, что смогу пережить ночь только после пары глотков успокоительной настойки, а заодно снадобья для желудка.
Кое-как я выскользнула из-под ноги Филиппа. В темноте наощупь надела туфли, схватила наброшенный на вешалку плащ и тихонечко выскользнула за дверь.
В коридоре царил полумрак, магические огни в фигурных светильниках еле-еле теплились. В углах и у пола собирались глубокие тени. Быстренько накинув на плечи плащ, я двинулась в комнату, где ночевали мои родные. Тетушка Клементина обязательно таскала в дорожном сундуке шкатулку с аптекарскими снадобьями.
С другого конца коридора, разделенного лестницей на первой этаж, в завороженной тишине неслось нечто среднее между рыком умирающего вепря и демонским ревом. Дядька Рендел храпел на весь постоялый двор.
Неожиданно куча белья, наваленная на широкий хозяйственный сундук у стены, зашевелилась. Вообще, я никогда не считала себя набожной, но от страха отшатнулась и осенила грудь божественным знаком. Инфернальное создание село, спустило ноги на пол. Им оказалась Лидия, завернутая с головой в одеяло.
— Ты что делаешь в коридоре? — изумилась я.
— А ты? — прошелестела она.
В тусклом свете тетушка выглядела взлохмаченной, измученной и очень несчастной. Под глазами темнели круги.
— Иду к вам. Хочу снадобье для сна.
— Господин Торн тоже храпит?
— Нет, просто не спится, — буркнула я, не объяснять же все перипетии нашей с Филиппом первой брачной ночи.
— Понимаю, — вздохнула она. — Ты полна впечатлениями.
Не столько впечатлениями, сколько едой.
— Почему ты сидишь в коридоре, как бедная родственница? — перебила я.
— Слышишь? — тихо спросила она с очень странным видом.
— Что? — решив, что у тетушки слегка подтекла от бессонницы крыша, осторожно уточнила я.
— В отличие от твоего мужа, Рендел храпит. Это невыносимо!
Дома дядюшка спал в отдельной спальне со звуконепроницаемой дверью из специальной древесины. Храпел ночи напролет, никому не мешая.
— Затычки в уши тоже не помогают, — жаловалась Лидия. — Клементина-то заткнула и успела уснуть раньше Рендела, а я решила чуть-чуть почитать и упустила момент.
Неожиданно внизу зазвучали мужские голоса. На лестнице раздались тяжелые шаги. Мы обе встрепенулись. Пока незнакомцы не появились в коридоре, я тихо скомандовала Лидии подниматься и утянула за собой в комнату для молодоженов. Вообще-то, план был просто переждать, когда коридор опустеет, а потом вернуть тетку к родным, но стоило нырнуть в пахнущую едой темноту номера, как Филипп проговорил:
— Вернулись?
Раздался щелчок пальцами. Вспыхнули стенные светильники, и наступила ошарашенная пауза.
Я морщилась от яркого света. Филипп, растянувшийся на кровати во всей полуобнаженной красе, смотрел на Лидию, а та из одеяла вытаращилась на него большими круглыми глазами.
— Госпожа Вудсток, как неожиданно вас встретить в нашем номере, — вымолвил он, вкрадчивым жестом натягивая на нижнюю половину покрывало. — Что вас привело сюда?
— Сюда меня привела Тереза, — честно ответила тетка.
Филипп обратил на меня выразительный взгляд:
— Леди Торн, позвольте вас на минуту.
— Конечно, господин Торн, — покаянно вздохнула я. — Если вам очень хочется поговорить.
— Дайте мне… — Он на мгновение прикрыл глаза, словно пытаясь справиться с раздражением, и протянул руку: — одежду.
— Я выйду, — прошелестела Лидия.
— В коридоре небезопасно, — спохватилась я, разрываясь между мужем без порток, и Лидией без места для ночлега.
— Тогда просто отвернусь, — предложила она. — Вы не стесняйтесь, господин Торн. Чувствуйте себя, как дома.
Честное слово, лучше бы она промолчала и просто отвернулась!
Пока он поспешно облачался, Лидия сосредоточенно изучала горный пейзаж, висящий в рамочке не стене.
Мы с Филиппом вышли из комнаты в прохладный сумрачный коридор. Он прикрыл дверь и тихо вопросил:
— Почему вы сбежали, Тереза?
— Не спалось, — покаялась я.
— И вы решили, что лучше не спать в компании.
— Хотела взять у тетушки снотворных капель, но наткнулась на Лидию. — Я указала рукой на хозяйственный сундук. — Вы же знаете, как опасно девушке оставаться одной на постоялом дворе.
— Поэтому вы решили составить ей компанию?
— Нет, я хотела ее вернуть к родным, но по лестнице начали подниматься какие-то хмы… подозрительные личности. И мы спрятались в ближайшей комнате. По случайности ближайшей оказалась наша с вами спальня.
— Какое любопытное приключение, — протянул Филипп и вдруг стало ясно, что он не просто раздражен, а по-настоящему взбешен. Признаться, его можно понять, сама ненавижу, когда меня будят среди ночи с какой-нибудь идиотской проблемой. — Тереза, не подумайте, что я предъявляю претензии…
Поздно. Я уже об этом думаю.
— Но вы не находите, что ваших незаметных родственников становится слишком много в нашей жизни?
Какой хороший вопрос! Найти бы на него достойный ответ.
— Просто наша с вами совместная жизнь только-только началась, — в порыве вдохновения я взмахнула рукой, — поэтому их присутствие кажется концентрированным. Потом оно размажется по годам, и вы их перестанете замечать.
— Какая интересная теория, — с чувством проговорил он.
— Филипп, умоляю вас: потише! Лидия только кажется оторванной от мира, но у нее очень острый слух. А дядюшка, как назло, очень громко храпит. Ни одни беруши не помогают. Я использовала бы магию, чтобы решить их проблему, но не обучена таким заклятьям.
— Готов по-родственному лишить вашу тетку слуха, — сцедил он.
— Какая жестокость, господин Торн! — охнула я.
— Вы предлагаете ее подложить к нам третьей?
— Я к тому, что не надо делать ее полностью глухой! Это негуманно. Но чуток глуховатой, по-моему, уместно. И ей хорошо, и нам тоже… неплохо.
У Филиппа выразительно изогнулась одна бровь. То ли от удивления, то ли от нервного тика.
— Тереза, вы серьезно?
— Но только на эту ночь! — добавила я. — Иначе мы с утра ее не добудимся.
Мы вернулись в комнату. Лидия лежала на кровати, прикрывшись своим одеялом, и крепко спала. В ошарашенной тишине было слышно сопение.
Я жалобно посмотрела на Филиппа и прошептала:
— Если я лягу посередке, то вы даже не заметите ее присутствия.
Он
