Пленница песчанного альфы - Анастасия Пырченкова
Я аккуратно поднялась с постели, шагнув ближе к выходу, прислушиваясь к тому, что творилось снаружи. Впрочем, голоса стихли быстро. А наступившая тишина – такая мёртвая, словно ничего живого в мире не осталось. Разве что удары собственного сердца. За порогом – поднос с едой, один из тех, что по обыкновению приносила мне человеческая девушка. Не на самом полу, поверх приставленного металлического столика.
Охраны – нет.
Правда, ни одной живой души в коридоре…
А значит, это мой долгожданный шанс!
Им я и воспользовалась без всяческого промедления, ступая босыми ногами на холодный бетон. Замерла лишь на секунду. Потому что низ живота внезапно потянуло. Прислушалась к себе. Ничего. Вокруг – тоже. А дальше меня ждали длинные пустые коридоры и… неожиданное томление, опять же внизу живота. Оно разливалось с каждым моим шагом всё отчётливее и ярче, надавливая на самые верные точки в моём теле, зажигая огонь желания в моих венах, путая мысли, дурманя рассудок, отбирая силу воли. Как если бы мой пленитель снова расположился между моих ног, соблазнял, ласкал меня, сводил с ума своим коварством. Постепенно каждый новый шаг становился настоящей пыткой. Столь же неумолимо будоражащей растущее желание, сколь и жестокой.
Разнёсшийся среди стен волчий вой предвкушения мне и вовсе показался чем-то нереальным. Прижалась к стене спиной, прикрывая глаза, жадно хватая ртом воздух, никак не в силах насытиться кислородом. Уложив ладонь на низ живота, надавила совсем чуть-чуть, чтобы хоть как-то облегчить своё состояние. Легче не стало. Наоборот. Почти взвыла от того, какой волной похоти отразились собственные действия. Нижнюю губу раскусила в кровь.
А в конце коридора уже сверкали зелёные глаза зверя. Присущие оборотням белой масти. Вот только при приближении оказалось, что у этого волка шкура трёхцветная с уклоном в песочный. Незнакомый оборотень со знакомым пристальным взглядом.
Он остановился в шаге от меня. Замер, с интересом наблюдая за моими последующими действиями, глубоко втягивая в себя воздух. И я ведь точно знала, что побег в данной ситуации – самая паршивая из всех затея. Но всё равно шагнула, отступая, заново кусая губы от прошивающей тело томительной судороги. Недалеко ушла, на втором же шаге колени подло подогнулись, больше не в силах выдерживать такую пытку.
Не упала. Сильные руки удержали за талию, прижав к крепкому мужскому телу.
– Я же сказал: «Когда захочу и как захочу», – раздался возле уха горячий шёпот.
Как молнией ударило. И я широко распахнутыми глазами уставилась на своего спасителя, пока рассудок снова и снова пытался усвоить вроде бы вполне элементарный, но вместе с тем совсем не сбыточный факт.
– Не может быть этого, – сорвалось с губ.
Но нет. Было. Ещё как было. Крепкие объятия. Высокая статная фигура, при взгляде на которую прежде всегда замирало моё сердце. И он. Амин аль-Хайят. Тот самый альфа песчаного клана, в которого я когда-то влюбилась с первого взгляда. В такого невозможно не влюбиться. В его золотистом взоре будто весь мир сосредотачивался, стоило взглянуть в него. Высокий. Сильный. Обходительный. Не такой высокомерный, как большинство альф, с присущей им силой. Но при этом с такой подавляющей энергетикой, что всего одно его слово, и хотелось упасть перед ним на колени, что угодно сделать, лишь бы ещё хоть раз заговорил. А голос его… Пробуждающий мириады мурашек по моей коже. Заставляющий забывать обо всём. Помнить лишь то, как глубоко и ярко он пробирает до самых потаённых глубин души.
Да, когда мне было девятнадцать, и я впервые увидела этого мужчину, тогда он казался мне именно таким. Идеальным. Это потом я поняла, что не бывает идеальных. И он – тоже не идеал. Не мой идеал. Вот в глазах сотни его наложниц – да. Но не в моих. Ни в коем случае. Потому что это невыносимо больно. Когда разбивают твоё сердце. И даже не знают об этом. Не нужно оно ему вовсе…
С тех пор старалась лишний раз даже не смотреть на него, не думать – тем более. Жаль, конкретно здесь и сейчас, когда прикосновение его ладоней чувствуется настолько горячо и правильно, не думать и не смотреть больше не получалось. Особенно, когда низ живота потянуло очередной томительной судорогой, а память подсунула каждый миг, в котором эти самые руки дарили безграничный океан чистого наслаждения, столь необходимого сейчас, как если моя жизнь от этого зависит.
– Ну, почему же? – усмехнулся он, но как-то по-доброму. – Ты же не думала, что я действительно отступлюсь или оставлю безнаказанным ту твою дерзость? – ладони с талии скользнули ниже, сжав ягодицы. – Впрочем, я почти уверен, что ты именно такого исхода и ожидала для себя, когда так унижала меня. Правда же, бриллиантовая моя?
Правда. Всё правда. Нет, не то, что я собиралась его унизить. То, что я не удержалась, бросив ему вызов, ведомая на поводу своих эмоций. А не должна была. Как и не должна была забывать об этой своей неосторожности. Не думала, что не забудет. У него полно тех, в ком он забывается. Хотя здесь и сейчас – это уже совсем не важно. Когда вся душа вывернута наизнанку. Когда жар в крови нисколько не убавляется. Когда пронизывающая тело жажда граничит с болью. Когда нужно лишь совсем чуть-чуть, и вот оно – твоё спасение…
– Да, – выдохнула едва ли внятно.
– Ну и что прикажешь с тобой делать? – деланно задумался, в то время как руки уже нагло скользнули мне между ног. – Оставить или вернуть? – задался новым вопросом, глядя исключительно на мои губы, на которых запеклась кровь.
Да и вообще, кажется, общался больше сам с собой вслух, чем со мной.
– Тебя, кстати, отец ищет. Если побежишь сейчас, ещё успеешь его догнать, – прищурился.
Но и не отпустил. Наоборот, шагнул в сторону, прижимая меня спиной к стене.
– Так что выбираешь, Мириам? – прошептал уже в губы.
Вся моя суть кричала об одном единственном. Уверена, не я одна об этом в курсе. Запах моего возбуждения лишь мёртвый не заметит. Как и дрожь по телу, и тот голод, с которым я смотрю на самого желанного в моём личном мире мужчину.
– Где он? – спросила, саму себя не слыша за громкостью ударов своего сердца. – Мой отец.
– Только что отъехал от входа в эту тюрьму. Если поспешишь, должна догнать.
Кивнула. А удары сердца стали просто запредельными. Разрывало. Сердце. Мысли. Меня саму. Вклочья. С такой болью, что не чувствовала, как сама же причиняю боль песчаному альфе, впившись ногтями в его руки,
