Ледыш и недотрога. Интро (СИ) - Коротаева Ольга

– Так давай, – Троцкий кивнул на синтезатор. – Или приехала просто так?

– А я?.. – с надеждой привстала Поля.

– Бэк-вокал, – припечатал Ледыш.

– Согласна! – обрадовалась она.

Девушки поднялись на сцену, заняв каждая своё место. Ребята вдохновлённо обсуждали следующую композицию, Троцкий шевелил губами и перебирал аккорды, раздумывая о чём-то своём, а я…

Надо было сказать, что возвращаюсь в Москву.

Вот тот самый момент, когда нужно объявить об этом и уйти.

Но я осталась.

Позже, когда мы исполнили самые яркие хиты этой осени и засобирались по домам, в клуб начали подходить работники.

– Ледат, – обратился к Троцкому высокий широкоплечий мужчина со сломанным носом. – Ты бы не светился здесь.

– Я договорился с Клоуном, Вано, – спокойно ответил Ледыш.

– Знаю, – отмахнулся охранник, – но Аид…

– С ним тоже всё решено, – оборвал Троцкий.

– Всё? – не поверил тот.

– Почти, – неохотно признался Ледат и кивнул на нас. – Моя группа.

– О! – приветливо оскалился Вано при виде меня. – Помню её… Девчуля поёт не хуже тебя!

– Спасибо, – радуясь комплименту, поблагодарила я.

– До меня ей далеко, – буркнул Троцкий. – Надеюсь, завтра постарается лучше. Встречаемся в то же время. Недотрога, чего застыла на дороге? Я опаздываю!

В растерянности я отступила, и Ледыш, не прощаясь, выскочил из клуба. Когда вышли на улицу, его уже и след простыл, а мы направились прогуляться по набережной. Речка была широкой, но неглубокой, тянуло затхлостью, но меня это почему-то не раздражало. Внутри всё пело, за спиной будто крылья выросли, приподнятое настроение не смог испортить даже Троцкий.

Эйфория накрыла и других участников спонтанно собранной группы.

– У нас так хорошо получилось, – восхищённо вспоминала Полина. – Ворона, ты такая крутая! Я знала, что ты хорошо играешь, но это нечто очешуительное!

– Скажешь тоже, – иронично фыркнула Руся, но выражение лица у девушки было довольным. – Впрочем, я ошибалась реже Минотавра. Можно по пальцам одной руки пересчитать, когда Горов попал в ноты.

– А чего я? – взвился парень и указал на Вику. – Она лажала, а я лишь подстраивался…

– Ой-ой, – прищурилась девушка. – Как удобно свалить с пустой головы на здоровую!

– С больной, ты хотела сказать? – растерялся Минотавр.

– Что хотела, то и сказала! – рассмеялась Вика. – У тебя голова на барабан похожа!

Они перебрасывались колкостями, подучивая друг над другом, толкались и хохотали. Я шла за ребятами и вдруг поняла, что не хочу возвращаться в столицу.

Глава 16. Она так же одинока

Виолетта

– Думаешь, мы сможем победить? – задала я вопрос, когда мы с Русей стояли на лестничной площадке. Повела плечом: – У нас неплохо получается, но…

– Я не упущу этот шанс, – сухо перебила Ворона. – Ты видела сумму выигрыша? Возможно, для тебя это мелочи, а для меня даже одна пятая часть приза – это возможность вырваться из ада, в котором живу.

Не прощаясь, ушла к себе. Когда за девушкой захлопнулась дверь, я вынула ключи и отперла замок. Но стоило войти в квартиру, которую мы снимали с мамой, как услышала голос отца. Вздрогнув, скользнула к кухне, откуда шёл звук. Сердце ликующе затрепетало.

«Он приехал за нами?»

С момента ареста это был первый раз, когда я обрадовалась встрече с отцом. В ужасный день, когда в дом явились те неприятные люди, мир для меня рухнул, оставив после себя море боли и горький пепел разочарования. Я не могла поверить, что папа, всегда подтянутый и строгий человек, преступник.

Сначала решила, что это ужасная ошибка, что вскоре всё прояснится, но не смогла расплатиться в кафе картой. Все наши счета арестовали и даже дом опечатали, не разрешили вернуться, чтобы взять одежду и косметику. Пришлось отправляться в гостиницу, где мы виделись в последний раз…

ту ночь я провела, ни на секунду не сомкнув глаз. Просматривала новости, от которых по спине прокатывались то волны жара, то колкие мурашки, и не верила ни единому слову. О чём пишут эти лживые люди? Мой папа не мог этого сделать. Только не он! Его точно подставили.

Звонила друзьям, но никто не ответил, а когда зашла в соцсеть, то обнаружила под своими постами сотни грубых и оскорбительных комментариев от незнакомых людей. Мама застала меня плачущей и отобрала смартфон. Выбросила его в окно и всучила взамен простенький кнопочный телефон.

Лишь тогда я поверила в происходящее, и часть меня будто умерла. Та, что безоговорочно верила отцу, что боготворила этого человека и считала его совершенством и лучшим мужчиной на земле. Неожиданно твёрдая опора моей жизни превратилась в зыбучий песок, и меня затягивали отчаяние и безысходность. Я даже поговорить о папе боялась, чтобы не стало ещё больнее.

Но теперь всё позади. Он приехал, и скоро мы вернёмся в столицу. Как я и думала, обвинения оказались ложными, и от этой мысли хотелось смеяться, танцевать и петь!

Петь?

«А как же конкурс?» – мелькнула мысль.

Тряхнула волосами: ребята и без меня справятся! Будет лучше, если я уеду – не понадобится делить приз ещё и на меня. Вороне нужно дочь увезти в другое место, а Ледату оплатить счета дедушки. Я никогда не вписывалась ни в их компанию, ни в жизнь провинциального городка. Лишь старалась не сдаться, но теперь всё встанет на свои места. Я переведусь в столичный ВУЗ, снова открою свои странички в соцсетях и буду идти к мечте – стану популярной певицей!

Желая устроить папе сюрприз, я осторожно заглянула на кухню.

Мама сидела за столом, боком ко мне, и держала в руках смартфон так, что мне был виден экран.

«Они разговаривают по видеосвязи», – расстроилась я.

Сделала шаг, чтобы поздороваться, но тут же приморозилась к месту, услышав голос отца:

– Если старик очнётся, то мы долго не увидимся.

– Но дорогой… – мама всхлипнула, не договорив.

– Потерпи ещё немного, – ласково попросил папа. – Мой адвокат договорился о справке, но врач… Этот жадный идиот вдруг отказался! Ничего, найдём другого, получим свидетельство, и показания этого человека вычеркнут из дела, а больше у них ничего на меня нет!

Сердце застучало, как сумасшедшее, голова закружилась. Я попятилась, не веря тому, что услышала. Неужели отец действительно виновен во всех жутких вещах, что ему приписывали? Хуже того, он подкупил врача, чтобы слова свидетеля не учли на суде?

«Если старик очнётся?»

Я опрометью бросилась в комнату и, едва дыша, упала на кровать.

«Нет, нет, – дрожа, обхватила себя руками. – Папа не мог навредить кому-то… Не верю!»

Но что, если отец действительно попытался убрать свидетеля? Сказанное им всю ночь не выходило у меня из головы. Я то вскакивала, собираясь расспросить обо всём маму, то падала обратно, страшась услышать что-то, чего не смогу принять. Ругала себя за трусость и жалела, что сознательно отгораживалась от новостей. Сейчас информационный вакуум, в котором я жила в последнее время, душил.

Я знала, что мама не откроет правды. Они с папой и дальше будут убеждать меня в том, что арест лишь недоразумение, а я всё поняла не правильно. Я не хотела снова услышать «Так надо», поэтому под утро решила:

– Нужно самой всё выяснить.

Открыла ноутбук и просматривала новости до тех пор, пока не заслезились глаза. Захлопнула крышку и потёрла пылающие веки. Ничего. Ни единого слова о Коршевых. Как ещё можно узнать правду? Позвонить знакомым? Нанять детектива? У меня и денег-то нет.

«Надо проветриться».

Несмотря на то, что солнце только-только показалось из-за горизонта, я собралась и, пока мама спала, выскользнула из квартиры. Понимала, что снова убегаю, но ничего не могла с собой поделать. Лишь мысль, что снова услышу ложь, причиняла боль.

На улице зябко поёжилась и пожалела, что не набросила куртку. Ветер гонял по мокрому после дождя асфальту яркие брызги осенних листьев, по небу плыли грязно-серые облака, и на их фоне небесная голубизна казалась ещё более пронзительной. Я прошла мимо нашей машины и направилась, куда глаза глядят.