В постели с волком - Чарли Маар
На глазах Сэи выступают слезы и мне мгновенно становится стыдно за свою резкость и осуждающую грубость, даже несмотря на то, что фраза "он мне нравится" режет по сердцу.
— Вовсе нет, лисичка. Я совсем не это имела в виду! Как раз наоборот — ты лучше других. Не связывайся с ним, не опускайся до уровня тех девушек, которых он использует.
Подруга поджимает губы и слегка передергивает плечами.
— Теперь-то понятно, что Марко Хазард просто мудак. Надо было изначально тебя послушать... Хотя, возможно, он со мной так из-за тебя обошелся.
От удивления мои брови ползут вверх.
— В смысле, из-за меня? Как это вообще может быть связано со мной?!
— Он мне сказал, что я хреновая подруга, потому что бросила тебя на шабаше, убежав с Калебом. Типа того, короче.
Меня вдруг пробирает такая сильная злость, что жар, который я привыкла испытывать, стоит луне появится на небе, становится нестерпимым. Да кто он такой и что вообще себе позволяет?! Мы с Сэей не маленькие! Я сама в состоянии разобраться с подругой, поговорить и даже высказать, если мне что-то было неприятно с ее стороны! Пусть не лезет туда, куда его лезть никто не просил!
— Ками... — шепчет лисица вновь возникнув передо мной. — У тебя... в глазах синева появляется. Это нормально?
— Что? — недоуменно смотрю на подругу, не догоняя о чем она вообще говорит.
— Синева в глазах. В зеркало посмотри.
Я тут же бросаюсь к шкафу, открываю дверцу, на внутренней стороне которой висит зеркало, и вглядываюсь в отражение. Действительно часть радужки окрасилась в синий цвет, другая половина осталась черной.
— Что это такое? Почему так происходит? — выглядывает Сэя из-за моего плеча.
— Понятия не имею... Я не... они не должны были синеть до пробуждения вампира. Так не бывает...
— А вампир пробуждается только после укуса?
Я киваю.
— Насколько мне известно, да. Так было у мамы, и у других полукровок в клане.
— Значит, тебе опредленно нужно поговорить об этом с кем-то из профессоров или с родителями, потому что, по всей видимости, с твоим вампиром сейчас происходит что-то неправильное...
11 глава
Ками
Черт знает как мне удается заснуть, но нормально поспать все равно не выходит. Мне снится всякая чушь — красная луна, воющий волк, Марко и Рис. Кажется, я начинаю сходить с ума, потому что жар каждую ночь становится все сильнее и сильнее, а что с этим делать я не представляю. Кого спросить, тоже, ведь мне придется рассказать, что именно мне снится и что я при этом чувствую, а мне даже от одной мысли плохо и щеки горят!
Утром перед лекциями все же решаю позвонить маме и расспросить насчет синих глаз. Кстати, когда иду в душ и смотрю на себя в зеркало — глаза оказываются снова черными, как раньше. Если бы не Сэя, которая так же, как и я, определенно видела вкрапления синего в радужку, я бы вообще подумала, что мне показалось.
Натянув юбку карандаш и майку с довольно глубоким декольте, поправляю перед зеркалом волосы, уложив их в высокий хвост, и потеребив медальон пальцами, укладываю его между грудей. Медальон сестринской дружбы и преданности. Такой есть у Миши и у меня. В моем медальоне капля ее крови, в ее — капля моей. Об этом ритуале мы вычитали в одной из книг в библиотеке резиденции Варранов. Там говорилось про древний клан вампиров Ассаров, который существовал задолго до нашего рождения и по легенде был уничтожен охотниками на вампиров. Ассары так скрепляли родовую силу. "Ты мне, а я тебе, ты со мной, а я с тобой". Именно эти слова мы с Мишей говорили друг другу, когда под полной луной капали кровью из пальца на медальоны. Затем я должна была надеть медальон на нее, а она на меня. Может, вы посчитаете нас дурашками, но мы тогда действительно ощутили некие вибрации в пространстве. Словно духи Ассаров благославили нас.
Интересно, что медальон трогал Рис, когда мы плавали в озере. Может, и он почуял силу древних вампиров?
Решив подумать об этом позже, я беру телефон и набираю маме. Все же спросить про синеву в глазах стоит.
— Привет, моя красавица, обрадуй маму и скажи, что больше не хочешь учиться в колледже, а хочешь вернуться домой?
Я весело хихикаю, плюхнувшись на кровать. В комнате я сейчас одна, так что с мамой можно поболтать и посекретничать о чем угодно. Сэя ушла раньше, не стала меня ждать — я думаю потому, что она все-таки обиделась из-за моей резкости.
— Нет, мам, ну, перестань. Мы же уже говорили о том, что я теперь взрослая.
— Да-да-да, и хочешь жить подальше от своих родителей-тиранов.
— Какой же ты тиран, мам? — хохочу уже в голос. — Скорее так можно только про папу сказать.
— Это точно, солнышко. Ты мне просто так звонишь? Соскучилась? Или же есть другая причина?
Мама задает вопросы все таким же веселым тоном, но я уверена, что когда скажу ей о причине звонка, ее веселость как рукой снимет. Делаю глубокий вдох, чтобы набраться смелости, и наконец спрашиваю:
— Мам, я, безусловно, соскучилась, но на самом деле у меня к тебе вопрос...
— И какой же?
— Только прежде чем я спрошу, пообещай, что не станешь рассказывать папе? Сделай ментальную блокировку, чтобы он не смог прочитать твои мысли... пожалуйста...
Мама молчит какое-то время. Я слышу ее тяжелый вздох и легкий скрежет, словно она сильно сжала телефон в руке.
— Малыш, что случилось? Ты меня пугаешь. Я обещаю не рассказывать папе, только если тебе ничего не угрожает...
— Нет-нет! Ну, что ты, мам! Мне абсолютно ничего не угрожает, просто... случилось нечто странное... Мои глаза
