Пленник золотой любви - Ольга Вешнева
– В Голливуд, – механически выпалила Юми – Хочу сниматься в кино. Представь афишку: Юми Яматори – Брюс Ли реинкарнировался в женщину.
– У Майкла нет знакомых в Калифорнии.
– А у меня – будут. Думаешь, я не найду режиссера, который захочет снимать меня в кино и снимать с меня одежду?
Сатибо молча отвернулся.
– Ты заказала билеты? – поборов недовольство образом жизни сестры, он заставил себя посмотреть на нее.
– На среду, – Юми пощелкала красными ногтями. – Надо валить отсюда как можно быстрее.
– Я не могу уехать раньше, чем на следующей неделе.
– Послушай меня хоть раз, братишка. Если мы в среду отсюда не свалим, мы никогда отсюда не свалим. Перебои волшебного излучения прекратятся. Нас аномальная зона не выпустит.
– Я не уеду из Волочаровска, пока не завершу все дела. Нельзя бросать маму в такое сложное время. Я тебя не понимаю, Юми. Разве для тебя ничего не значит честь нашей семьи?
– Нет, Сатибо. Ничего. Для меня имеет значение благополучие нашей семьи. Абстрактных понятий чести и совести я не признаю. Мама сама захотела остаться. Никто ее не бросал.
– Сначала я должен убить вампира и найти его клад, – Сатибо сжал пальцы на руле. – Штаты подождут.
“Вот почему он ко мне прицепился, – попятившись, я наткнулся на колючий куст шиповника. – Причина не в убийстве его отца и прадеда. Ему нужен клад”.
– Мы это успеем, – Юми повысила голос. – Давай сначала закрепимся в Штатах. Пусть вампир успокоится. Потом мы найдем колдуна, умеющего управлять туманным порталом. С ним мы сможем кенгурами скакать из Калифорнии в Волочаровск и наоборот хоть десять раз на дню. Мы станем неуловимыми мстителями, убьем любого врага без проблем. Вампира пока оставим в живых. Он может забыться и привести нас к сокровищу. Если мы его сейчас грохнем, то никогда не узнаем, где он спрятал клад.
– Мне легче найти клад покойника, – Сатибо завел автомобиль. – Дар поможет.
– А если дар подведет? И потом, мы даже не понимаем, как убить эту тварь. На нем сверхпрочная магическая защита. Ультрафиолет его не берет. Осиновая смола, наверное, тоже.
– Я узнал о надежном средстве. Скоро его получу, – зловеще ухмыльнулся Сатибо.
“Лексус” поехал к будке охраны – слишком быстро, чтобы его можно было незаметно преследовать. Кроме того, меня отвлек громкий скрежет задвижки.
С замками возился Даппо. Перейдя на другую сторону дороги, я негромко постучал по железу, и предводитель самураев бесстрашно выглянул из-за калитки.
– Простите меня за намерение побеспокоить вашего хозяина, Сэнсэй, – молитвенно сложив руки на груди, защебетал я. – Был бы весьма польщен вашей любезностью, если бы вы допустили меня проститься с ним. Филипп Лаврентьевич много меня облагодетельствовал. Неприлично без прощальной речи отпустить его в последний путь.
– Заходи, Тихон, – по привычке осмотревшись, Даппо впустил меня в сад и проводил к черному ходу через яблоневую аллею.
Бесцветная пленка на стеклах дворца отливала перламутром в свете садовых фонарей. Сын вампира предусмотрительно оберегал себя от южного солнца.
По узкой винтовой лестнице в темном пролете мы поднялись на второй этаж, вышли за железную дверь, замаскированную осенним этюдом, и оказались в спальне Филиппа.
– Тихон пришел проститься с вами, господин, – коротким жестом Даппо остановил меня. – Могу я оставить вас наедине?
Он подошел к широкому хозяйскому ложу, где под спудом мягких одеял покоилось тщедушное тело. На прикроватной тумбе стоял хрустальный бокал с кровью бройлерного цыпленка.
– Иди, – прохрипел Филипп, приподняв костлявую руку.
На его сморщенном лице застыла гримаса презрения, оставив потрескавшиеся губы некрасиво растянутыми, а впалые глаза – сощуренными.
Даппо вышел через парадную дверь. Я приблизился к изголовью.
– Зачем ты пришел, Бродячий Пес? – выправив лицо, насмешливо проскрипел Филипп. – Не проститься же со мной захотел. Так чего тебе надо? Испугался, что Джаник не будет снабжать тебя провизией?
– Я не боюсь Дырявого, – спокойно ответил я. – Меня привел к тебе клятвенный долг. Я поклялся твоему отцу заботиться о его потомках. В завещательной интриге намерен отстаивать интересы твоего законного наследника. Уверен, у тебя есть сын. Иначе быть не может.
– Может, – Филипп усмехнулся. Из мрака иссохшего рта выскользнули длинные желтые клыки – его последние собственные зубы. – У меня дочь. Я вижу, ты удивлен. Не ожидал сюрприза? Так вспомни, что Шенигла про нее говорила. Моя дочурка устроит здесь трам-тарарам, кромешный ад.
Вот уж не предполагал, что пророчество Шениглы сбудется так скоро. Для меня это было равносильно ожиданию конца света – когда его обещают каждый год твоей вечной жизни, ты перестаешь верить ученым людям и потому рискуешь прозевать его настоящее приближение.
Я вспомнил последний разговор Шениглы и Лаврентия накануне его смерти. Зашелестела в памяти скрипучая речь Адской Птицы.
– Дарована ей будет великая колдовская сила, – говорила пернатая ведьма о наследнице Лаврентия. – Дарована будет и особая власть над упырями. Она завершит твой начаток. На месте сем положит сердцевину упыриного царства… Та женщина зовется Кромешною Тьмою. Непобедимой и бессмертной. Она повергнет зачарованную землю во мрак. Всех людей, всех тварей, за коих трясется моя сестрица, погубят ее слуги. Наступит время нашего торжества.
Я понимал, что придется убить исчадие зла, когда поклялся Бажене защищать волшебный край. Ад на полюбившейся прекрасной земле был мне не нужен.
История повторялась витком спирали. Я вновь стал частью борьбы за выживание в вампирском мирке: кто-то собирается убить меня, а кого-то собираюсь убить я, как в старые недобрые времена.
– Во всем виновата Маринка. Хитрая стерва… – Филипп выразился бы жестче, если бы его не смущал мой культурный тон. – Зоотехничка из деревни. Мы с ней встретились на отдыхе в Крыму. Я притворялся женатым, носил золотое кольцо. Я ей сказал четко и ясно: “Никаких детей”. А она мне: “Что ты, какие дети?” Наврала про бесплодие. Если бы знал, что одинокая дуреха мечтает родить от городского интеллигента, я бы… – он прокашлялся и растянул сизые губы в улыбке. – Ее, видишь ли, не устраивали местные пьянчуги. Она боялась их генов… Ха – ха. Вот и получила хрен пойми чего вместо ребенка. Как родила, прислала телеграмму. Денег, мол,
