Огненная избранница Альфы (СИ) - Ева Пик
Лошади шли небыстро, кучер, видно, боялся подгонять их на заснеженной дороге, так что возможностей разглядеть всё хватало. Белоснежные сугробы на земле и ветвях огромных елей и сосен долго не давали сумеркам толком вступить в свои права, так что Агнешка, несмотря на поздний час, успела заметить нескольких белок, играющих на снегу, стаю кормящихся кустарником косуль, жёлтые глаза одинокого волка и множество птиц — от желтогрудых синичек до больших чёрных воронов.
Жители видимого и невидимого миров провожали проплывающую карету карканьем, и Агнешка слышала в их голосах предвестье дурных и добрых событий. В прорицаниях она была не так сильна, как в целительстве, так что не могла точно понять, что именно вороны ей предрекают, и молила богов о помощи и защите, творила знаки руками, взывающие к покровителю четвёртого дня недели Громовержцу и хранителю ночи и её детей Огненному.
За скрипом колёс, за покачиванием кареты, за сонным посапыванием сопровождающей дамы, за красотами окружающего мира Агнешка как никогда глубоко погрузилась в молитвенное творение.
«Всё будет хорошо. Не волнуйся так, милая», — прозвучало в голове нежным ангельским голосом. Агнешке случалось слышать своего ангела и прежде, но обычно это происходило с ней в Пасхальную неделю, при открытых райских вратах, и ни разу вне церкви.
«Может, Душенька права, и вдали от обители тоже возможно построить лестницу в небо».
Больше Агнешка не гневалась на людей и на судьбу не пеняла. Она смирилась и пошла тем путём, которым её благословили боги.
Иногда она вспоминала испугавшее её напутствие: «Здесь я ничему не смогу тебя научить… Потом сама меня учить будешь». На душе после молитвы стало так спокойно и хорошо, что страха Агнешка больше не испытывала. Она покинула обитель, но сила осталась с ней, как и невидимая поддержка.
«Помня имя Творца, по земле будешь ходить, как по перине», — повторяла она про себя и убеждалась, что так и есть. Даже звук её дыхания не тревожил воздух.
И, наверное, сон пришёл бы к ней, не дожидаясь полуночи, если бы не мелькнула в сознании тень грядущего несчастья, разорвав ткань молитвы и нарушив покой.
Агнешка села ровнее, вглядываясь в ночной лес за окном. Конники везли горящие факелы, да и белизна снега отгоняла полную темноту — никакой угрозы нигде не было видно.
Сейчас бы ей пригодился талант сестры Катинки в видении несбывшегося и умение Душеньки звать на помощь сонм ангельский, защищать обитель от всех угроз. Но Агнешка оставалась одна среди беззащитных людей и, чем им помочь, понятия не имела. Она и вида угрозы не знала, только то, что та рядом и желает отведать их плоти и крови. Всё равно чьей — лошади или человека.
Агнешка открыла окно, и один из конников тотчас приблизился. Широкоскулый, обросший бородой мужчина взглянул Агнешке прямо в лицо. Его мысли были такие мирские, тяжёлые, что их любой сестре удалось бы прочитать при желании, даже не обладая даром Брындуши. Агнешке стало неприятно под липким взглядом, и она отодвинулась в тень.
— Нужна остановка, госпожа? — спросил мужчина учтиво. — Хотите… э-э… немножко прогуляться по лесу?
— Наоборот. Прикажите кучеру подхлестнуть лошадей, — сказала Агнешка достаточно громко, чтобы сонное дыхание сопровождающей дамы нарушилось.
— Снег на дороге, госпожа. Лошадям и так тяжело. Местами скользко.
Агнешка облизнула губы. Ей так редко доводилось общаться с мужчинами, а с такими, как этот, видящий в ней хорошенькую девушку, а не будущую послушницу и сестру, так и вовсе никогда не приходилось.
— Мне был знак, — сказала она как могла прямо. — За нами погоня.
— Погоня? — громко повторил тот.
Раздались голоса остальных. Все вглядывались назад, обсуждали, что никого на дороге не видно, а карета вскоре и вовсе остановилась.
— Что вы делаете? Оно уже близко. Вперёд, — говорила Агнешка, но её никто не слушал.
— Что-то случилось, леди Агнешка? — спросила завозившаяся на своём сидении Фица хрипловатым со сна голосом. Потёрла побледневшее от холода лицо маленькой белой ладонью, украшенной многочисленными перстнями, и поправила сбившуюся меховую накидку.
Агнешка повернулась к ней всем телом, молитвенно сложила руки.
— За нами погоня. Не знаю кто такой или такие. Не человек, это точно. Оно жаждет крови, а люди остановили карету вместо того, чтобы поскорей ехать вперёд.
Фица со всем вниманием посмотрела на Агнешку. В серых на выкате глазах отразился ход мыслей, но прочитать их, наверное, даже Душенька бы не смогла. Вот что значит «душа — потёмки».
Думала, слава богам, Фица не слишком долго.
— Не волнуйтесь так, милая госпожа. Я сейчас всё решу, как вам угодно.
Она приоткрыла дверцу и высунулась наружу со своей стороны.
— Эй, голубчик, — крикнула она тонким девичьим голоском, но разговоры мужчин вокруг разом смолкли. — Трогай давай. Гони, да побыстрей, как леди Агнешка приказали.
— Так снег же, — раздался басовитый голос старшего кучера. — Лошадей покалечим, или сами убьёмся. Да и нет там никого. Что, сидя внутри кареты, можно увидеть? Приснилось, наверное, барышне что.
— А это не твоего ума дела, голубчик. Или выполняй, что сказали, или потом в колодках будешь стоять без портков за неуважение к старшей дочери Его Высочайшей Светлости, даже если окажешься прав. Тебе всё ясно, голубчик?
Фица не стала дожидаться ответа — вернулась на место, задёрнула занавеску.
— Сейчас уже поедем, моя леди. — Она улыбнулась. — Не расстраивайтесь только, что не стали слушаться вас. Что с них взять, мужичьё.
— Называйте меня просто Агнешкой, госпожа, — напомнила Агнешка.
— Я Фица, а не госпожа, — покачала та головой, улыбнулась безрадостно. — Как только приедем домой, дорогая, вы сразу же от каждого об этом узнаете. Так что лучше мне сказу вам сказать, чтобы уже привыкли называть меня только по имени.
Карета тронулась, резво запрыгала на неровностях дороги. Агнешка взволнованно оглянулась назад, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь маленькое окошечко в задней части кареты. На дороге и правда не было никого, но сердце не могло обмануть — билось быстрее обычного, предвещая беду. Успеют они от неё улизнуть или заплатят преследователю кровавой жертвой, Агнешка не могла разобрать.
— Вы не спросили меня, уверена ли я в том, о чём говорю, — сказала она, отвернувшись от будто красками на бумаге нарисованного прекрасного вида. Зимний лес стоял, словно скованный ледовым заклятием, нигде даже
