Дженнифер Эстеп - Поцелуй холода
сумочки и ко всему этому дорогие украшения.
Хелена окинула меня жалостным взглядом.
— О, дитятко, джинсы без лейбла и рубашки с капюшонном фактически определение дешёвого. Так печально, что ты этого не знаешь. Так что уберёшься отсюда? Взрослые хотят развлекаться.
После того как она отшила меня, Хелена закатила глаза и повернулась снова к своим подружкам. И как будто ничего не случилось, другие девушки продолжили злословить дальше и игнорировали меня, хотя я стояла перед ними. В этот раз это были мои щёки, которые покраснели от гнева, но я ничего не могла сделать, кроме как пошаркать обратно к стойке.
При этом я прошла мимо стола Морган, замедлила шаги и посмотрела на другую девушку. Иногда я спрашивала себя, что помнит Морган о той ночи, когда Жасмин попыталась принести её в жертву Локи. Жасмин накапала кровь Морган в мощный артефакт, который назывался Чаша Слёз. Это превратило Морган в зомби, пока я сражалась против злой Валькирии. Всё-таки у меня было такое чувство, что Морган знала, что случилось. Она никогда ничего не говорила, но мы ходили вместе на урок физкультуры, и иногда я ловила её на том, что она на меня смотрит, как будто хотела что-то меня спросить.
Но потом, прикусив губу, она отворачивалась.
Морган заметила, что я за ней наблюдаю.
Какое-то мгновение она смотрела на меня, и её глаза были тёмными, измученными и печальными. Потом она сжала губы и снова уставилась в книгу. Амазонки за ней ехидно захихикали, и лицо Морган снова покраснела.
Я не могла по другому, только испытывать к ней жалость. Да она спала с другом своей лучшей подруги, но сейчас она была совсем одна. Согласно сплетням, Морган и Сэмсон разошлись две недели назад, и её старые подруги Валькирии больше с ней не разговаривали. Благодаря Дафне другие Валькирии узнали, что Жасмин и Морган за их спиной высмеивали их. Немножко тяжело, дружить с кем-то, кто постоянно о тебе злословит.
Наконец Амазонки перестали смеяться и продолжили учиться. У других столов я услышала разные обрывки разговоров, но игнорировала шёпот, потому что все еще была занята тем, что думала о внедорожнике, который сегодня после обеда почти задавил меня. Это родители Жасмин решили за мной поохотиться?
Или Эштон послали другого Жнеца, прикончить меня? Этого я не знала, и не было способа это выяснить.
Постоянное беспокойство сведёт меня с ума.
Примерно в семь Дафна пришла в библиотеку вместе со своим другом, помешанном на музыке Карсон Каллахеном. Я помахала им, но Найкмедс сразу бросил на меня сердитый взгляд, чтобы я не покидала стойку и не разговаривала с ними. При этом я хотела без промедления рассказать Дафне о внедорожнике. Но Валькирия сегодня вечером все равно, после моей смены, заглянет в мою комнату, так что я могла и подождать. Это был не тот случай, когда я могла написать ей об этом в коротком сообщении.
Наконец, в пол девятого вечером, библиотека начала понемногу пустеть. Я запаковала свои книги, потому что надеялась, что Найкмедс отпустит меня пораньше. Но, так как он был ужасным нервотрёпом, вместо этого библиотекарь пододвинул в мою сторону тележку полную книг.
— Мне нужно ещё отправить пару писем, прежде чем я закрою библиотеку, — сказал он.
— Я надеюсь, что в это время ты поставишь эти книги на место, Гвендолин, не влезая при этом в неприятности.
— Честное слово, — я театрально прижала руку к груди. — Без проблем.
Библиотекарь бросил на меня ещё один холодный недоверчивый взгляд, прежде чем исчезнуть в одном из стеклянных бюро. Я же показала его спине язык. Конечно, он всё ещё был сердит, потому что я разгромила библиотеку, но прошли уже недели, и я помогла ему всё убрать.
Найкмедс должен наконец-то это пережить. Ведь я не сознательно решила разгромить его бесценную библиотеку — я только пыталась удержать Жасмин от того, чтобы она меня убила.
Это не моя вина, что при этом тысяча книг были перевёрнуты.
Я схватила дряхлую тележку с книгами и повезла её к полкам. Как всегда мне приходилось бороться с незакреплённым колесом, которое всё время сворачивал вправо. Следующие двадцать минут я провела за тем, что расставляла много толстых томов на их исконное место. Несмотря на мою психометрию, я почти не улавливала вибрацию книг, потому что в течение лет их пролистывало много учеников. Это были просто книги по истории, которые использовались с целью сбора информации для домашнего задания.
Ни у кого не было настоящего интереса к ним. Обычно я много не улавливала от вещей, которые использовались каждый день, или предметов, которые выполняли определённую задачу, как тарелки, столы, стулья.
Настоящие видения — интенсивные и яркие картины и чувства — я видела только тогда, когда я дотрагивалась до объекта, с которому кто-то имел глубокую личную связь — такие как любимая семейная реликвия или фотография маленького сводного брата, которого тайно презираешь.
Когда только появилась в Академии, я ненавидела работать в библиотеке потому что, ну… я почти всё тут ненавидела. Особенно тот факт, что меня забрали из моей старой школы и отлучили от всех старых друзей, толком ничего мне не объяснив.
Но теперь мне уже нравилось, блуждать среди полок — главным образом, потому что там было выставлено много классных артефактов.
Её не зря называли Библиотекой Древностей. Распределённые на разных этажах сотни витрин, и в каждой из них лежал предмет, который когда-то принадлежал кому-то или чему-то важному в мифологическом мире. Как например щит, который Ахилл носил во время Троянской войны. Или изношенные башмаки, в которых Психея обошла весь свет в поисках своего мужа Эроса — греческого бога любви. Я заглядывала в стеклянные ящики и оставляла себе время, чтобы прочитать золотые таблички или маленькие белые карточки, которые мне рассказывали, что это был за предмет, кто его применял, и какой магией он скорее всего обладал.
Я как раз читала информацию о прялке, на которой Арахна доказала своё умение ткать, греческой богине Афине, как в одной из рядов полок что-то зашелестело, и краем глаза я заметила движение.
— Эй, — закричала я и посмотрела в ту сторону.
— Там кто-то есть?
Конечно громко кричать была не правильная реакция, но я не хотела обойти полку и споткнуться о людей, которые как раз занимались этим. На той неделе со мной это случилось два раза, и этого уже было достаточно.
— Привееет! — Я толкнула тележку до конца стеллажа.
При этом я двигала её так, чтобы колёса ещё больше скрипели чем всегда. Я надеялась, что ученики, всё равно что они там делали, услышат шум и будут достаточно умны, снова поднять свою одежду
