Дети луны: лунария (СИ) - Задорская Виктория

Настроение жителей Джуно стало мрачнее и напряженнее, будто каждый чувствовал черный рок, нависший над городом. Следующие две недели прошли странно… Я ходила в школу, иногда виделась с Сирином, и уже дважды пережила тяжелую лихорадку с тошнотой. Физическое самочувствие с каждым днем становилось лучше, поэтому понимала, что плавно перехожу во второй этап адаптации. Суицидальных мыслей и катастрофической ненависти к себе тоже не было. Но все же… Некоторые черви грызли меня изнутри, не давая покоя.

Во-первых, волновалась из-за Давины, которая прекратила ходить в школу и не отвечала на мои звонки и сообщения.

Во-вторых, в стае полуночников царил абсолютный траур и хаос. Волки боялись превращаться, чтобы не выдать себя, и сходили с ума от внутреннего дискомфорта, ведь лес звал и манил к себе. Хотя бы раз в несколько дней, для нормального самочувствия нужно превращаться и отправляться на охоту, но теперь… Это было опасно, ведь охотники были рядом…

В третьих, Орион проводил целую тайную операцию, чтобы вычислить кто из вновь прибывших жителей может быть теми, одержимыми убийством оборотней, людьми. Под подозрение попали тридцать семей. И, конечно, следить за каждым членом каждой семьи было невозможно, поэтому полуночники сходили с ума и разрывались от обязанностей, которых без Сириуса стало только больше.

Еще Хантер… Парень не давал мне прохода. Приглашал к себе в гости, звал в кино и был до оскомины милым и любезным. Я чувствовала, что придет день, когда не выдержу и сорвусь, обругав его с головы до ног. Но пока держалась. Пока…

Сегодня, после уроков, была решительной, поэтому вооружилась велосипедом и поехала к дому Давины. Как говорится: если гора не идет к Магомету, то Магомет придет к горе. Поэтому крутила педали, вдыхая холодный осенний воздух и смотрела на опавшие листья на дороге, которые окрасили асфальт в десятки оттенков желтого, коричневого и красного.

Домики местных жителей уже изменили свой цвет и оформление. Многие украсили дверь тематическими венками, а на крыльце стояли забавные пузатые тыквы, намекая на близость Дня Всех Святых. Отец утром говорил, что стоило бы заехать в торговый центр, чтобы приобрести украшения и детали декора, но я отмахнулась, сказав, что уже не маленькая, чтобы увлекаться переодеванием в костюмы чудовищ и ведьм…

В конце концов на горизонте увидела дом подруги. Выглядел он по-другому. Газон был заросший травой по колено, заваленный листьями, ветками и мусором, который налетел из переполненного мусорного бака. Я оставила велосипед у почтового ящика, и поднявшись по грязной лестнице, постучала в дверь…

Долгие минуты звучала абсолютная тишина. Ни шагов, ни каких либо звуков, будто здесь уже никто не жил. Поэтому постучала еще раз и заметила неподалеку от замочной скважины кучу паутины и жирного паука в центре, который поймал в плен муху. Фу… Какая гадость. Поморщилась, ведь не любила насекомых и постучала в третий раз: уже очень громко и долго.

Наконец по ту сторону двери послышались какие-то звуки и через минут пять, звякнули замки. Дверь открыла очень древняя женщина. Она была низенькой, сгорбленной, седой, и очень сморщенной.

— Да? — сухо спросила бабушка, пока я оторопело пялилась на нее.

Вроде помнила, как Аластар рассказывал, или о маме, или бабушке, но я не думала, что его родственница еще жива. Ведь и Давина за год нашей дружбы ни разу не вспоминала о своей семье.

— Здравствуйте, извините, что беспокою… Я… Я школьная подруга Давины. Мне поручили помочь ей с домашними заданиями и навестить. Она дома? — наплела с три короба, ведь не получила никаких заданий от учителей и дирекции школы.

Целую минуту женщина пристально смотрела на меня, сузив голубые глаза (видимо, у нее со зрением были проблемы), но в конце концов она кивнула и пробормотала:

— Заходи, детка, заходи. Давина в своей комнате. Ей нездоровится. Думаю, что компания приятельницы пойдет девочке на пользу.

В ответ я кивнула и вошла внутрь, смело двинувшись в ее комнату. Поскольку не один раз и не два ночевала тут, знала дом как свои пять пальцев. Однако, теперь он выглядел по-другому. Повсюду было темно, грязно и мрачно. Будто после смерти Блейка здесь не убиралось, и не проветривалось ни разу.

Я поднялась на второй этаж и трижды постучав, вошла в комнату девушки. Сначала даже не поняла куда попала. Внутри царила абсолютная темнота. Когда-то светлое и просторное помещение, превратилось в ночной кошмар любой домохозяйки, ведь каждый пустой метр пространства был загроможден книгами, журналами, лохмотьями, горами ненужных предметов и вещей.

Несколько секунд приходила в себя, а когда это сделала, то взглядом нашла маленькую скрюченную фигурку, которая лежала на диване, засунув в уши наушники. Вокруг девушки валялась куча использованных носовых платков, с чего сделала логический вывод, что половину дня она провела в слезах.

Тихонько подойдя, я села на край кровати и рукой дотронулась к спине подруги, от чего она вздрогнула и испуганно обернулась.

Вина окутала меня, будто волны прилива. Давина очень изменилась. Похудела вдвое, кожа потеряла здоровый цвет. Глаза стали намного больше и потеряли жизнерадостный блеск, который так нравился мне в ней. От той оживленной и доброй отличницы не осталось и следа. Зато на меня смотрело расстроенное, вымученное человеческое существо, которое срочно нуждалось в квалифицированной помощи врачей и психологов.

— Лили… Ты? — выдавила из себя ошарашенная подруга. — Живая?

Я кивнула. Бедная, видимо, целиком изолировалась от мира, и не знала о том, что я была чудесным образом найдена живой в тайге.

Мгновение Давина смотрела на меня, как на чудо, а потом всхлипнула, и зарыдав, ручками потянулась к своей лучшей подруге, как обиженный ребенок к матери.

— Я думала… Я… Ты… И папа… Я была уверена…

— Тише-тише, — ласково гладила ее по голове, пока девушка умывалась горькими слезами. — Со мной все хорошо. Я жива и здорова. Не волнуйся. Меня нашли в лесу целой и невредимой. Как видишь все в порядке…

Девушка плакала и обнимала меня. Обнимала меня и плакала. А я сходила с ума от вины… Вот она цена поступка. Да, я спасла себя. Да, я спасла, Сирина. Да, я спасла полуночников от смерти, а лунаров от проклятия. Но я убила отца своей лучшей подруги, оставив ее круглой сиротой. Собственноручно перерезала ему горло, еще и сама исчезла…

Боже… Страшно представить, как себя все эти месяцы чувствовала она, считая, что ее лучшую подругу и отца загрызли волки. В один день бедная лишилась всего: и родного человека, и приятельницы… Она попала под танк. Сокрушительный и жестокий танк, имя которому Лилит Портер.

— Все, хватит, милая, не плачь. Я здесь, я с тобой. Лучше скажи: почему в школу не ходишь? Все учителя уже надоели мне своими расспросами о талантливой юной миссис Блейк. Еще Сол о тебе спрашивал. Сказал, что соскучился.

Попробовала отвлечь несчастную от страданий и подала ей платок. Давина высморкалась и тяжело вздохнула. Ее глаза совсем покраснели, а кожа стала такой тонкой и прозрачной, что я видела, как пульсируют вены.

— Не хочется мне в школу. И бабушка не заставляет.

— А ты хоть из дома выходила за эти месяцы?

В ответ подруга отрицательно покачала головой, а я взяла ее за руку и твердо сказала.

— Тогда идем на прогулку и в кино. Собирайся, дорогая. Как бы ни было плохо и больно надо жить дальше. Надо двигаться. И начнем мы с прогулки на свежем воздухе.

Я не принимала от подруги отказа и заставила ее одеваться, хотя на сердце кошки скребли… Ведь в голове стоголосым эхом повторялся надоедливый голос: «Это все ты виновата. Ты это сделала. Это твоя вина». Но пока игнорировала его. Исправить содеянное уже не смогу, и меньшее, что остается — это внимание и забота, поэтому возьму на себя роль феи-опекунши. А там, как будет, так будет…

В конце концов, от мук совести еще никто не умирал.

Глава 15. «Волны, в которых так легко утонуть»

«Иногда так хочется снова стать ребенком… Потому что разбитые коленки заживают гораздо быстрее, чем разбитое сердце»