Дети драконов (СИ) - Кочешкова Елена А. "Golde"

Или уже легла.

«Боги много отмерили тебе, Дархи. Но и спросят с тебя не так как с простого смертного...»

Старые слова Кайзы заиграли для меня новыми красками.

И я все лучше понимал, о чем говорила моя Айна, когда c тревогой в глазах рассказывала о своем желании отыскать всех маленьких магов и защитить их от опасностей этого мира и от самих себя. Ива и Верск стали первыми. Но теперь идея моей жены была кристально ясна для меня, и я уже знал, что до последнего вздоха не сумею остановиться в этих поисках. Пока не буду знать наверняка, что истории, подобные тем, что случились с Вереском и Лианом, не повторятся вновь.

«Я найду их всех, любимая. Клянусь тебе именами моей мертвой матери и живого отца»

Ива заговорила после того, как Ли положил на стол ладонь и с улыбкой выпустил из нее лепесток огня. В этот момент глаза ее вспыхнули так же ярко, как этот огонь, а рот округлился, выдавая в ней наконец обычного ребенка, который не до конца разучился восхищаться чудесами.

Так делать она не умела. И потому маленький нехитрый фокус моего брата почему-то стал главным аргументом в бесконечном потоке доводов, склоняющих ее отправиться с нами в столицу, навсегда покинув глухую деревню посредь леса, где у близнецов не было никого и ничего.

Вдоволь налюбовавшись на лепесток пламени, Ива коротко выдвинула свои условия: у них с братом должна быть своя отдельная комната, в которую никто не сунется без ее дозволения (боги, как же это напомнило мне Айну!) и право покинуть дворец в любой момент.

Я даже изумился тому, как легко и быстро она сдалась.

Но несколько часов спустя, когда мы уже ехали по лесной дороге, я поймал ее взгляд и ощутил отчетливый укол тревоги.

Она лишь сделала вид, будто верит нам, а на самом деле оставила все свои мысли и страхи при себе. Эта девочка согласилась ехать с нами только потому, что хотела убраться подальше от мест, где все еще чувствовала опасность для себя и для брата.

4

Заночевали мы на том же месте, что и прошлой ночью. Развели костер, достали из переметных сумок еду, которой разжились в лесной деревне. Лиан бросил в котелок горсть каких-то душистых трав и вскоре у каждого из нас была в руках деревянная чашка с напитком, от которого хотелось улыбаться.

Но Ива не улыбалась.

Она долго смотрела в огонь, напиток едва пригубила (а ведь он был в самом деле очень хорош!), есть же не стала вовсе, чем изрядно огорчила нас с Лианом. Но, когда я достал флягу с вином, сверкнула глазами и затребовала поделиться. Что ж... вино там было неплохое, хоть и не феррестрийское. Я вручил ей уже пустой до половины меховой бурдюк и с удивлением увидел, как девчонка жадно припала к горлышку, осушив флягу едва ли не до дна. Красные струйки вина стекали по ее бледному подбородку, по страшноватому кривому шраму, пробуждая во мне чувство невнятной тревоги. Слишком вино походило на кровь в ярком свете огня.

Зато после этого она вдруг заговорила. Впервые с того момента, как забралась в седло к Лиану и, не оглянувшись ни разу, покинула деревню. Не отводя глаз от костра, Ива поведала нам свою историю. Лицо ее при этом было холодным и бесстрастным, точно она рассказывала о ком-то другом, далеком, не имеющем к ней никакого отношения. Только когда Вереск вдруг выронил из рук свою чашку и закрыл лицо руками, она прикусила губу и сморщилась. Я уж подумал – расплачется, но нет. Лишь вдохнула поглубже и добавила, что из той глухой деревни они сбежали сразу, как только брат снова научился держать ложку, а раны у него на теле закрылись рубцами.

Ива была травницей, но лечить с помощью Силы она не умела... Быстро поняла, что большего сделать не сможет.

Родичи смотрели на них косо, слухи про близнецов гуляли – один краше другого. В глухих селениях Восточного удела еще остались воспоминания о том, что солнечно-серебряные волосы достаются колдунам и ведьмам. Девчонка укрывала голову платком, да только все уже знали, что она сама выходила брата целебными настоями.

Ива скопила еды, обрезала косы и сколотила брату кривую, но прочную тележку о двух колесах. Однажды рано утром, до рассвета, она впряглась в нее и ушла так далеко, насколько хватило сил. Эти двое продолжали свой путь до того момента, пока не выпал снег, засыпав все дороги. Лишь это остановило их в какой-то деревне на краю небольшого озера. А по весне близнецы снова отправились в путь. Ива слыхала, что где-то далеко, у моря, в столице водятся настоящие лекари, которым под силу то, с чем не справилась она сама. Увы, для двух детей, один из которых – калека, путь от одного края страны до другого может превратиться в вечность... Они шли уже почти три года, но Вереск был слишком слаб для долгих дорог, и Ива все чаще принимала решение задержаться на одном месте подольше.

Нам очень повезло, что мы их нашли.

Вскоре после вина Ива уснула в обнимку с братом. Левой рукой она крепко обнимала мальчика за худые плечи, а правой сжимала рукоятку того самого кухонного ножа. Девчонка всюду носила его с собой, храня в самодельных ножнах, притороченных к поясу.

Над головами у нас проступали первые звезды.

Лиан отрешенно смотрел в огонь. И молчал. Ну, он за сегодня и так уже сказал больше, чем за все время нашего знакомства... но это молчание было тяжелым, как небо перед грозой. Я успел выпить три чашки его отвара, сходить до ветра и подбросить дров в костер, прежде, чем он наконец поднял на меня глаза, пронзив долгим, полным боли взглядом.

– Уже слишком поздно, да?

Я знал, о чем он спрашивает и не хотел лгать ему в ответ.

– Не знаю, Ли...

Мы разом посмотрели на близнецов, которые во сне походили на единый организм о двух головах и четырех руках, переплетенных, как ветви дерева.

– Мальчик утратил свой дар, – голос моего брала звучал глухо и горько.

– Да.

– Это... не лечится?

– Я не знаю. Тут ты лучше разбираешься, чем я.

– Нет... – Лиан казался растерянным. Или даже скорее потерянным. – Это не то... Не тело. Я никогда не сталкивался с таким, – он бросил в огонь очередной кусок веточки, которую давно уже разламывал на части и скармливал языкам пламени.

– Я тоже...

Костер весело потрескивал, принимая подношение, дым уходил прямо в небо. Где-то в лесу тихо шуршали звери и перекликивались ночные птицы. Здесь было спокойно и хорошо – как и прежней ночью, да только на сей раз мы оба сидели без сна в глазах, и мысли наши были полны сумрака.

Я понял, что очень хочу домой.

Залезть в купальню, смыть с себя усталость дороги, разочарование и холодный, как лед, взгляд Ивы. А потом долго-долго обнимать любимую, зарыться лицом в ее душистые темные волосы, вдыхать сладкий родной запах, ощущать биение сердца, биение самой жизни... двух жизней. Улыбка почти тронула мои губы, когда я подумал о том, каким бесценным даром наградила меня судьба. Но потом взгляд мой снова упал на двух спящих детей и мое собственное сердце словно покрылось ледяной коркой.

Лиан обещал Иве покровительство, лучших учителей и спокойную жизнь... Но что из этого она готова взять на самом деле? Кем она станет в доме моего отца? Еще одним магом, способным защитить Закатный Край от зла или посмешищем для придворных? Я даже свою жену не мог до конца уберечь от злых языков, а уж это несчастное дитя... куда мне спрятать ее там, чтобы ни одно едкое слово не коснулось ее ушей? Или же на самом деле ей давно нет дела то чьих-то слов?

Очередная сломанная веточка полетела в костер.

– Давай спать, Эли, – сказал я со вздохом и лег, отвернувшись лицом к лесу. – Будет день – сгинет тень. Что-нибудь придумаем.

5

Вереск ехал в одном седле со мной.

Это не было моим выбором – так решила Ива: она сразу дала понять, что из нас двоих больше предпочитает общество Лиана. Может, ей понравилось, как мой братец выворачивал перед ней свою щедрую душу, может, просто глянулся. На лицо-то он более, чем хорош (особенно теперь, когда волосы отрастил, да отъелся немного) и по годам ей намного ближе, чем взрослый зануда вроде меня. Время от времени девчонка даже пыталась изобразить для него на лице улыбку – кривоватую, но все же. На меня Ива всегда смотрела так, словно подозревала во всех грехах сразу.