Сердце Кровавого Ангела. Дилогия (СИ) - Снежная Марина

Какого черта?! Что все это значит? Почему она здесь?!

Веки девушки были сомкнуты, а мне вдруг до безумия захотелось снова увидеть ее глаза. Черные, бездонные и такие затягивающие, что в тот момент, когда я впервые их увидел, что-то екнуло внутри…

Все те подавленные мысли и эмоции, что я упорно гнал от себя, покинув дом Красса Падерниса, калейдоскопом замелькали внутри, возвращая в прошлое.

В доме Главы вампиров я не собирался задерживаться ни минуты больше, чем положено. Всего лишь обсудить насущный вопрос, требующий его непосредственного участия, и тут же вернуться в Северные земли. Я вообще старался бывать в Дармине как можно реже, только если возникала экстренная необходимость. Цитадель вампирской верхушки, столица Западных земель, вызывала во мне лишь стойкое раздражение. Слишком велика была вероятность встретить здесь тех, кто глубоко неприятен. Да и завышенная самооценка большинства вампирских столпов общества претила до глубины души. Хотя я не раз с усмешкой предполагал, что обо мне наверняка думают так же. Что я слишком высокомерен. И что именно это заставляет меня держаться подчеркнуто холодно почти со всеми, с кем приходится пересекаться.

Забавно. На самом деле высокомерие и гордыня в моем случае совершенно ни при чем. Всего лишь безразличие. За свою более чем тысячелетнюю жизнь я слишком хорошо научился разбираться в людях. Да и в себе подобных тоже. Угадывал то, что движет теми, с кем пересекался. И в большинстве случаев мотивы и внутренний мир этих созданий вызывали во мне слишком мало отклика. И потому я предпочитал сохранять дистанцию, чтобы избежать излишней навязчивости и фамильярности. Последнее я особенно не любил.

Красс Падернис, Глава вампиров в течение уже восьмисот лет, проявлял эту самую фамильярность в настолько бесцеремонной манере, что общение с ним доставляло настоящий дискомфорт. И осознание того, что в этом случае придется терпеть и ничем не демонстрировать попыток избежать общения, лишь усугубляло ситуацию. Красса, казалось, мало волновало, насколько его поведение выходит за рамки сложившихся традиций. Высшие вампиры обычно старались не опускаться до подобного поведения на виду у всех. Но не Красс.

Иногда его манеры были настолько утрированно безобразны, что казалось — он делает это специально, что ему нравится шокировать и выводить из себя окружающих. Может, так оно и было на самом деле. Красс не раз громогласно заявлял, что он выходец из народа, обычный воин, дослужившийся в древние времена до полководца. И гордится своим происхождением, не собираясь надевать на себя шкуру аристократа и подражать их лицемерным повадкам. Даже сама обстановка его дома выдавала малейшее отсутствие вкуса. Сообразно своему высокому статусу он окружал себя роскошью, но даже не пытался добавить к этому хоть малейшее проявление хорошего вкуса.

Для меня самого дворянская честь и соблюдение традиций не были пустым звуком, пусть даже за минувшие столетия на многое стал смотреть уже не так строго. Но я все еще даже во внешнем виде старался подчеркнуть то, что составляло когда-то важную часть моего мироощущения. Даже волосы оставлял длинными — привилегия аристократов еще с тех времен, когда я только начинал свои шаги в этом мире. Сын лорда, я гордился этим и не считал нужным уподобляться тем, кто подстраивался под новые веяния моды. Хотя многие бывшие аристократы, пополнившие род вампиров, сейчас уже не так строго относились к этому. Но мне было плевать, как делают другие.

У самого меня сформировался собственный кодекс поведения, которому я неукоснительно следовал. Хотя, возможно, многие потомственные аристократы не поняли бы некоторых моих принципов. Так, например, я, как и мой отец когда-то, не считал, что аристократизм крови — то же самое, что аристократизм души. В ту пору, когда жил мой отец, больше чем тысячу двести лет назад, эти взгляды считались странными, но я поддерживал их всей душой. Может, потому что подлинное благородство души встречается еще реже, чем благородство крови. Так что если пересекался с человеком, пусть и низкого происхождения, в ком находил подлинные достоинства, не считал зазорным уважать его. И уж точно такой человек вызывал во мне больший душевный отклик, чем представители вампирской верхушки, погрязшие в развлечениях и распутстве.

Может, потому я особенно не любил приемы высшей вампирской знати. Как раз для них ключевым было положение в обществе в ущерб всему остальному. Мне, конечно, приходилось бывать на подобных мероприятиях, притом гораздо чаще, чем хотелось бы. К этому обязывало то положение, которое занимал в обществе. Да и налаживание связей, решение деловых вопросов в неформальной обстановке тоже играло важную роль в моей работе.

И все же в этот раз особенно не хотелось идти на этот прием. Сам не знаю, почему, но нежелание было еще сильнее, чем обычно. А может, в дело вмешалось тревожное предчувствие. Интуиции своей я доверял, и она не раз помогала избежать неприятных ситуаций. Но в этот раз пришлось отогнать тревожные колокольчики в голове и согласиться. Красс дал понять, что не потерпит отказа. Что ж, я собирался пробыть там несколько часов, а потом уйти. Пусть даже хозяин и не предоставит в мое распоряжение частный самолет, как пообещал. Лучше уж закажу билеты на завтра и отправлюсь в гостиницу, чем до утра терпеть общество мало интересных и даже раздражающих существ.

Вечер начался вполне ожидаемо. Сальные взгляды, которыми меня одаривали, лесть и угодничество, от которых хотелось отмыться, словно от грязи. Все это я научился стойко терпеть и даже делать вид, что мне они приятны. Хотя в итоге все равно не выдержал, и как обычно, предпочел отдалиться от остальных гостей, заняв место стороннего наблюдателя. К такому моему поведению уже привыкли и оставили в покое, лишь изредка бросая на меня назойливые взгляды, напоминающие жужжание мух над головой.

Я с нетерпением ждал, пока можно будет уйти, выдержав положенное для соблюдения приличий время. От нечего делать обводил глазами зал, стараясь подолгу не задерживаться на ком-то из присутствующих, чтобы не восприняли это как поощрение. Подобное уже не раз случалось и неизменно вызывало раздражение.

Иногда думал о том, что предпочел бы иметь менее броскую внешность, чтобы не вызывать подобного интереса. Предложения совместно развлечься, откровенные заигрывания как со стороны женщин, так и мужчин, повторялись с завидной регулярностью. Приходилось проявлять чудеса дипломатии, чтобы никого не обидеть, но тем не менее отказать.

Даже забавно, что вампиры кажутся обычным людям слишком холодными и чуждыми большинства радостей жизни. Знали бы они, как охочи до развлечений эти пресыщенные создания. Почти вечная жизнь несла с собой неизменную скуку и желание чем-то занять себя. Правда, делалось это в закрытых кругах. Вампиры считали ниже своего достоинства выставлять частную жизнь на обозрение людей. Большинство вампиров, обладающих весом в обществе, держали на тайной половине своих жилищ рабов для самых разнообразных утех. Разумеется, это не афишировалось для открытой общественности. Ведь рабство и подобное использование людей запрещено еще со времен подписания мирного договора между расами. Но тем сильнее влекло это власть имущих. Ведь запретный плод так сладок, а если ты имеешь достаточно влияния, чтобы скрыть свои преступления, так велик соблазн их совершить.

Сам я никогда не держал рабов. В моем доме даже тайной половины не было, хотя никто в это не верил. Помню, как одна вампирша, упорно атакующая меня непристойными предложениями, выразила желание стать на время моей живой игрушкой. С упоением говорила о том, что я могу поместить ее на своей тайной половине и делать с ней все, что заблагорассудится. Когда я с усмешкой сказал, что в моем доме нет скрытых помещений, не поверила. Думаю, если бы она знала о некоторых эпизодах моей жизни, то вряд ли бы вообще затронула эту тему. Я отогнал неприятные воспоминания, зная, что они до сих пор способны вывести из себя. А сейчас я как никогда обязан демонстрировать полное самообладание.