Марина Кистяева - Рожденная для его любви (СИ)
Майя проследила за полетом тенниски, и сорвалась.
— Сандровский, ты — чудовище! Неужели ты думаешь, что я захочу тебя вот так? С бухты барахты? Раздвину ноги и буду стонать под тобой только лишь потому, что ты там что-то напутал с обонянием?!
— Я бы посоветовал поменьше говорить, — от интонации Бориса веяло антарктическим холодом.
У Майи вырвался истерический смешок.
— Хорошо, я не буду ничего больше говорить. С такими, как ты — не говорят. Ты не понимаешь собеседника, — вены на висках мужчины выступили сильнее, а дыхание участилось.
Он едва сдерживался.
Майя это поняла и продолжила, тоже добавив в свой тон как можно больше безразличия:
— Я подчинюсь тебе, Сандровский. Ты прав — у меня нет выбора.
Её голос резко контрастировал с движениями. Когда она тоже через голову стала снимать кофточку, её руки дрожали. И сильно. Ноги подгибались, она едва стояла, казалось, ещё мгновение, и она рухнет на пол. Майе пришлось сцепить зубы, чтобы не потерять остатки гордости, и выйти из сложившейся ситуации с наименьшими потерями.
То, что будут потери, она не сомневалась.
За кофтой последовали брюки. Сатин скользнул по округлым бедрам и упал бесформенной кучей на толстый ковер.
Майя не стала прикрывать тело руками. Бессмысленно. Ей предстояло пройти через испытание, и она выдержит его. Ничего страшного Сандровский с ней не сделает.
Возьмет.
И забудет.
— Про тебя ходят много разговоров, князь Сандровский, — Майя говорила медленно, и от того каждое её слово эхом отражалось в огромной комнате. — И даже я знаю, что ты предпочитаешь брать женщин сзади. Что ж….Не смею отступать от традиции.
И Майя, повернувшись к нему спиной, стала медленно опускаться на пол. Она встала на колени и оперлась на локти.
А Борис находился в состоянии, которое можно было назвать легким шоком.
Когда он приказал Майи раздеваться, то ожидал сопротивления. И никак не думал, что она покорится. Он приготовился сломить девушку, подчинить своей воле, но она, видимо, поняв это, решила не спорить.
И Борис не ожидал, что раздевание Майи превратится для него в сущий кошмар.
Он видел, что творится с её телом. Как она нервничала. Её движения были неуклюжи. Несмотря на колкие слова, она испытывала неловкость от того, что обнажалась перед мужчиной. Её белье было нежно розового цвета, и комбинировало хлопок с кружевом. Сочетание невинности и сексуальности.
А уж когда она встала на колени….
Кружево обтянуло её полные ягодицы, скрывая сокровенную тайну. Рыжеватые волосы выбились из прически и теперь упали ей на лицо.
Ещё никогда ни одна женщина не была для него столь желанна. Изгибы её тела сводили с ума. Ладони жгло от желания почувствовать шелковистость грудей, которые он смог увидеть мельком, до того, как она повернулась к нему спиной. Он едва ли не ощущал, как они наполняют его руку, а напрягшийся возбужденный сосок требует его ласк.
Только — возбужденный ли?
Где-то в отдаленном подсознании промелькнула мысль, что возбуждения здесь нет ни на йоту. Одна обреченность.
Да, ему безумно нравилась та поза, в которой она сейчас стояла. И, да, именно так он предпочитал брать любовниц. Никогда не задумываясь о том, что, возможно, таким образом пытается избежать с ними более близкого контакта, не желает видеть их лица и глаза. Для него имело значение только тело. И любовницы давали ему его, сексуально выпятив попки и призывно изогнувшись.
Майя стояла по-другому. Её тело было сжатым. И она не сняла нижнего белья.
На одно мгновение Борис прикрыл глаза. Где-то глубоко внутри него зарождалось робкое сомнение — а стоит ли его страсть её боли и страха? Ведь он уже признался себе, что она отличается в его восприятии от других девушек, что она пробуждает в нем чувства, давно забытые и уже почти незнакомые.
Но тут он вспомнил, с какой жадностью на неё смотрели мужчины в вестибюле, и собственник взревел в нём.
Она его!!
Ему необходимо оставить на ней свой запах!
Чтобы никто не смел даже помыслить прикоснуться к ней!
Он возьмет её, а потом….
А потом сумеет разбудить в ней страсть к себе.
И Борис сделал шаг в её сторону.
Её плечи опустились ещё ниже.
Но он, ослепленный вожделением, не желал ничего замечать. Его член налился кровью, и чем ближе становилась её плоть, тем сильнее он пульсировал.
Внезапно мужчина остановился.
— Проклятье! — вырвалось у него, и он резко развернулся на каблуках.
И почти сразу же раздался требовательный стук в дверь.
Он почувствовал приближение гостей ещё до того, как они остановились около его номера. Вот уж никак не ожидал, что ему помешают подобным образом!
— Накинь на себя что-нибудь, — сказал Борис Майе, направляясь к двери.
Её вздох облегчения невозможно было не услышать. И что-то неприятное кольнуло в груди Бориса. Этот вздох задел его за живое.
Он знал, кого увидит, когда открывал дверь.
— Юлиан, — его голос прозвучал не особо дружелюбно, если не сказать более.
Юлиан Джарджен был владельцем не только клуба «Жерло». Ему так же принадлежало несколько гостиниц в Вене, и в частности та гостиница, в которой они сейчас находились.
— Узнав, что ты остановился у меня, решил зайти поздороваться, — ответил Юлиан, и уголки его губ чуть заметно дрогнули. Таким образом, он улыбнулся.
Борис кивнул на троих охранников за спиной Джарджена.
— С охраной здороваться не ходят, Юлиан.
Среди них он узнал тех двоих, что пялились на Майю в вестибюле и неприятная догадка поразила Бориса.
Не за Майей ли пришёл Юлиан?
— Ошибаешься, Сандровский. В виду моей травмы я всегда за пределами клуба передвигаюсь с охраной. Даже по гостинице.
Юлиан был темной лошадкой. Про его прошлое вообще ничего не было известно. Знали, что он очень древний вампир, и кто-то поговаривал, что ему более тысячи лет, то есть он старше почти всех живущих ныне вампиров. И тем он был опасен. Чем старше вампир, тем сильнее.
— Не знал, — коротко ответил Борис, давая понять, что не настроен на длинный разговор.
— Ты не пригласишь меня? — Юлиан сделал вид, что не понял намека.
Тогда Борис решил ответить напрямую:
— Я немного занят.
— Я заметил, — Юлиан чуть заметно указал головой на его обнаженную грудь. — Извини, что помешал. Или, может быть, я вовремя?
Вот теперь Джарджен не скрывал истинной причины прихода к Сандровскому. И тот его отлично понял. Его лицо ожесточилось, и взгляд друга медленно перерос во взгляд соперника.
— Уверяю тебя, ты некстати, — тщательно выговаривая слова, ответил Борис и сгруппировался. Его мышцы напряглись, он был готов к бою. Троих охранников он уложит, с трудом, но уложит, а вот от Юлиана можно ожидать сюрпризов.
