Карен Монинг - Заклятие Горца

Мужчины в этом столетии должны быть образцами сдержанности, — думал он, уставившись на клочки пенистой ткани, показавшиеся на округлостях ее груди, — или евнухами. Сливочная с легким загаром кожа, глаза нефрита, рот соблазнительницы… Убийца, которого послал Лука, назвал ее Джессикой.

Кейон ожидал, что она попытается убедить себя, что ничего из событий прошлого вечера не происходило. В тех нечастых случаях, когда его видели непосвященные, они находили тысячи причин, чтобы отрицать возможность его существования.

Он же, со своей стороны, с прошлого вечера многократно прокручивал один единственный момент, убеждая себя, что это действительно случилось.

Она терлась об него и испытывала его. Прижалась к его спине своими тяжелыми грудями, ее твердые соски уткнулись в него сквозь шерстяную ткань, и начала облизывать его.

Как будто она жаждала ощутить соль его кожи на своем языке.

Его петушок принял настолько вертикальное положение, что яички задергались, а семя почти вырвалось из него прямо там и тогда.

Ощущение ее прижавшегося тела вызвало реакцию, которую он прежде никогда не испытывал: сильный взрыв, который пронзил основу его души. Все что он смог сделать, это высвободить волосы. Каждая унция его тела требовала опустить ее на пол, и разжечь в ней желание, чтобы удовлетворить собственные потребности. Полностью забыв о ее противнике. Проникнуть в нее и оставаться там, пока ее тело не воспарит от Темного Волшебства.

Но нет, мало того, что он не позволил бы ее жизни погаснуть, как беспомощному пламени свечи, захваченному смертельной бурей, созданной не ею, — он нуждался в ней.

— Двадцать два дня, — бормотал он. После более тысячи лет ожидания момента его месть зависела теперь от смешного количества дней.

Джессика Сент-Джеймс пока не знала всего этого, но она поможет ему получить их.

Если не охотно, то с использованием любого Темного Искусства, которое он знал.

А он знал многие из них.

Практиковал большинство из них. И преуспел во всех.

Лука был не единственным, кто хотел Темное Зеркало.

Глава 4

— Ты не поверишь, Драстен, — сказал Дэйгис МакКелтар, глядя, как его брат близнец, старше его на три минуты, заходит в библиотеку Замка Келтар.

— Я не думаю, что меня уже можно чем-нибудь удивить после всего того, что мы пережили, — сказал Драстен сухо. Он прошел к бару из красивого красного дерева, искусно вмонтированному в секцию книжных полок, и плеснул себе из бутылки Маккалана — прекрасно выдержанного солодового скотча.

Дэйгис просмотрел еще несколько страниц потрепанного кожаного тома, затем закрыл его и отложил в сторону, вытянул ноги, затекшие от долгого бездействия. За высокими окнами, драпированными бархатом, простиралось небо цвета фиолетового кобальта, и он на мгновение расслабился, смакуя красоту еще одних горных сумерек.

— Тогда ты знаешь, что мы всегда думали, что Кейон МакКелтар не более чем миф?

— Да, — ответил Драстен, двигаясь в направлении камина, чтобы присоединиться к нему: — Легендарный и ужасный Кейон: единственный из предков Келтар, кто охотно занимался Темным Волшебством.

— Не совсем верно, брат. Я тоже, — исправил мягко Дэйгис.

Драстен напрягся.

— Нет, ты действовал из любви; это другое. Этот Кейон — не что иное, как чистая басня о неутолимой жажде власти, созданная, чтобы укрепить веру в наши присяги.

— Может так. Может — нет. — Дэйгис цинично улыбнулся. — Я не заключал бы никаких пари насчет того, что наше потомство могло бы сказать про меня через тысячу лет. — Он указал на том. — Это одна из рукописей Кейона МакКелтара.

Драстен замер с бокалом у губ, на полпути к стулу. Серебристые глаза встретили золотой пристальный взгляд своего близнеца. Он отодвинул бокал и медленно опустился на стул.

— Правда?

— Да, хотя очень многие из страниц были вырваны, записи точно были сделаны Кейоном МакКелтаром, жившим в середине девятого столетия.

— Это — та рукопись, которую отец нашел в скрытой подземной библиотеке, после того, как вы прошли с Хлоей через камни к шестнадцатому столетию?

Скрытая подземная библиотека была длинной узкой комнатой, высеченной из камня, которая простиралась глубоко под замком, где хранилось огромное количество знаний и реликвий Келтаров, включая золото и Договор между Туата Де Данаан и людьми. Вход, скрытый позади очага, был запечатан больше чем тысячелетие назад.

В течение долгого времени о существовании библиотеки полностью забыли. Существовали неопределенные рассказы, что когда-то Келтары обладали намного большими знаниями, но немногие в это верили, а еще меньше искали их, и то напрасно. Только экономка замка, Нелл, — которая позже вышла замуж за их отца Сильвена и стала их мачехой, — однажды, делая уборку, неосторожно привела в действие механизм, с помощью которого был снова открыт вход в комнату. Однако она никому об этом не рассказывала, так как знала, что отец будет расстроен, если она будет разглашать тайны его клана. Она, вероятно, никогда и не упомянула бы об этом, если бы Дэйгис не был в таком отчаянном положении.

Их отец ненадолго открыл ту комнату в шестнадцатом столетии, но вновь запечатал ее, в надежде, что события между шестнадцатым и двадцать первым столетиями, которые уже стали известными, не изменятся.

Драстен недавно согласился снова сделать ее доступной для будущих поколений. Начиная с ее повторного открытия, Дэйгис переписывал самые хрупкие из древних свитков, находящихся там, в процессе переводя и узнавая намного больше об их древних благодетелях. А теперь, и об одном из их древних предков.

— Нет. Та рукопись была всего лишь отчетом о недавних событиях: свадьбы, рождения, смертельные случаи. Эта связана с его исследованиями в искусствах Друида, большая часть его зашифрована. Она была спрятана под каменной плитой, о которую споткнулась Хлоя. Она подозревает, что там может находиться еще одна тайная комната.

Жена Дэйгиса, Хлоя — историк, активно стремилась к систематизации и каталогизации содержания подземного хранилища. А поскольку Дэйгис не переносил разлуки с ней, он подчинился необходимости проводить большое количество времени (вероятно, до самого момента, когда его прекрасной, беременной жене настанет время рожать) в пыльном подземелье. Следовательно, он самостоятельно назначил себя переписчиком.

Он улыбнулся. Лучше сырая комната с моей милой Хлоей, чем самая солнечная горная местность без нее. Ох, — исправился он отчаянно, — лучше Ад с Хлоей, чем Небеса без нее.