Светлана Дениженко - Счастье в подарок

Катрин рассмеялась его усердию, сквозь смех спросила:

— Давайте я вам помогу, где у вас тут ведро?

Через время они пили обжигающий чай и ели хлеб с сыром, словно лучшее лакомство на свете. Люк уже и забыл, как приятно жить в чистом доме и общаться с кем-то, кто тебе дорог.

Эта девушка глубоко забралась к нему в душу и согревала её своим теплом, будто солнечным светом. Он решил для себя, что ни за что на свете не отпустит это сокровище. Катрин залетела в его сердце беззащитной птичкой, и теперь у Люка появился смысл жизни. От того на душе стало спокойно и очень светло.

Глава 9

Утро встретило нас с Роки слишком быстро. Сны разлетелись, оставив действительность в виде взлохмаченного и дурно пахнущего деда Мороза. Я, еще не проснувшись полностью, пыталась понять, что произошло. На дворе — лето, стало быть, этот старик не имеет ничего общего с моим любимым праздником. Тогда, кто он и что здесь делает?

Хотела было уже спросить его об этом, выискивая возможность для побега, как он заговорил первым:

— Не бойся меня! — услышала хриплый голос, который казался мне отчего-то знакомым. Роки высунулся из-под плаща и чихнул. Ему тоже не нравился запах незнакомца. Старик улыбнулся моему зверю и тут, мне показалось, что я его узнала. Он очень походил на старьевщика, которого мы встретили накануне, вот только: его белые, словно вата, волосы — торчали дыбом, а шляпа больше не прятала под собой медовые смешливые глаза.

— Вы? — попробовала подтвердить свою догадку. Он кивнул в ответ, а затем помог мне выбраться из-под лодки, которую все это время придерживал одной рукой, чтобы она не упала на нас с Роки.

С вечера мы нашли приют под рыбацким суденышком и, завернувшись в плащ, уснули, почти голодные. Кусок хлеба на двоих нам показался слишком маленьким, и ему не под силу было справиться с обрушившимся на нас голодом. Странно, почему-то, когда в моей жизни еды имелось в достатке, я не замечала за собой зверского аппетита. И часто обходилась перекусом на скорую руку. Тут же, впервые поняла, что такое жить впроголодь.

Старик назвался Люком Фаре, а мне пришлось напрячься и вспомнить, как мое имя звучит по-французски.

— Катрин, — представилась я и по его реакции поняла, что правильно угадала на этот раз.

Люк оказался одиноким рыбаком и предложил пожить у него. Вначале я немного с подозрением отнеслась к его предложению. Но потом поняла, что зря опасаюсь. Он был добр ко мне, словно дедушка к внучке.

Его домишко, немного покосившийся и сиротливый среди пустынного берега, встретил нас широко распахнутой дверью. Люк засуетился, подбирая пустые бутылки, которых имелось великое множество, они все время выскальзывали из его трясущихся рук и откатывались подальше. Это зрелище показалось забавным и, рассмеявшись, я предложила свою помощь. Вместе мы быстренько справились с беспорядком. В чистом доме и дышалось по-другому. Горячий чай, хлеб и сыр, а еще чувство того, что, наконец, нашему общему одиночеству придется искать пристанище в другом месте, делало это чаепитие — самым приятным на свете.

Мы не спрашивали друг друга о прошлом, словно бы между нами был договор о "Невмешательстве прошлого в настоящее". Каждый день приносил теперь если не счастье, но очень близкое к нему чувство. Хотелось прочувствовать то время, ощутить себя историческим персонажем. Ведь не каждому в жизни дается такой шанс, а под руководством и опекой Люка, я теперь могла ничего не опасаться. Он оказался удивительным человеком, трудолюбивым и мудрым.

Фаре заполнил мою жизнь заботой и теплом. В первый же вечер, он отдал нам с Роки комнату, а сам перебрался на кухню. В наших новых покоях кроме кровати и небольшой тумбы больше нечего не имелось, но так как мой багаж — невелик, то этого убранства было вполне достаточно. Хуже то, что постельные принадлежности отсутствовали напрочь: ни подушки, ни матраса, ни одеяла… видимо, Люка это обстоятельство нисколько не беспокоило. И как только он спал на голых досках? Правда, судя по тому, что мой опекун часто закладывал за воротник, он мог спать где угодно и как угодно. Меня уже почти ничего не удивляло, и я даже подумала, что все к лучшему: во всяком случае, ни клопов, ни вшей себе не наловлю. Постелила свой плащ и снова завернулась в него почти с головой, на время отпуская тревоги. Утром удивилась тому, что Люка нигде не было. Ни записки, ничего говорящего о том, где мог находиться мой новый друг. Роки рыскал по дому в поиске еды и даже что-то нашел в углу, кажется, затерявшуюся картофелину. И естественно со мной не поделился находкой. Все схрумкал сам, пока я потягивалась и обдумывала план дальнейших действий. От запаха собственного пота кружилась голова, а все тело чесалось, будто бы по мне бегали мурашки.

Шел пятый день моего пребывания вне дома, и я еще ни разу за все это время не искупалась. Решение окунуться с головой в реку пришло само собой. Я побежала к берегу и, спрятавшись за низкие ветви ивы (они опускались почти до земли, обсыпанные, словно перьями, мелкими листьями) скинула с себя одежду, ожидая, что там она будет в безопасности. Не хватало еще того, чтобы меня обокрал нечаянный путник. Обшаривать каждый прибрежный кустарник вряд ли придет кому в голову. Хотя задерживаться в воде надолго я не стала. Освежилась, умылась и поспешила вернуться к дереву. Спрятанная листвой, как будто принцесса в шатре какого-нибудь восточного шейха, поспешила одеться. Рубаха прилипла к влажному телу, прогоняя мурашки, которые появились на мне, как только я вышла из воды. Согреваясь, влезла в юбку и, отжав волосы, вышла к лачуге. Возле нее меня поджидал Люк.

Глава 10

— Здравствуй, девочка! — поприветствовал меня Люк, щурясь на солнце.

Сейчас он выглядел так же, как в нашу первую встречу на улице. Но теперь я его не боялась. Знала, что за хмурым видом прячется доброе сердце.

— Доброе утро! — ответила я, подбегая и выхватывая из его рук корзину со съестным.

— Ты ходил за покупками? — бросила через плечо, забегая в кухню.

— Да, продал кое-что и купил тоже. Искупалась? А я боялся, что не увижу тебя больше и хотел было идти разыскивать твой балаганчик.

— Что?! — изумилась я, выкладывая на стол: хлеб, овощи, жареный окорок.

Люк стоял в дверях и с интересом рассматривал меня, словно неведомую зверушку. От его взгляда, мурашки пробежали по спине.

— Разве ты не танцовщица? В такой цветастой юбке только они расхаживают по улицам Парижа, вернее, вытанцовывают на площадях, — ответил он, задумчиво почесывая бороду.