Анна Гаврилова - Золотой ключик для Насти
— Кричи, если что.
Спасибо. Подобные инструкции всегда воодушевляют.
Приблизиться к моряку я не решилась, присела на скамейку, приставленную к противоположной стене, спросила:
— Вы меня боитесь? Почему?
При попытке рассмеяться больной зашелся диким, выворачивающим кашлем, из хищных глаз покатились бессильные слёзы.
— Значит, не боитесь? Что тогда?
— Ты кто? — прохрипел моряк.
— Настя, — просто ответила я.
Ноздри моряка раздулись, плечи заметно напряглись.
— Почему вы так на меня смотрите? — не выдержала я. После того, как ворочала этого кабана, ставила ему уколы и унижалась ради него перед аптекаршей, поведение болезного выглядело махровой неблагодарностью.
— Ты девица? — в лоб спросил он.
Ну… как тебе сказать… Если смотреть с позиций вашего мира — нет, если с позиций моего… Чёрт, кого я обманываю?! Нет и нет. А вслух ответила:
— Да, конечно.
Лицо моряка расслабилось, на губах заиграла странная усмешка.
— Ну, в таком случае, можешь приблизиться, — нахально протянул он.
Я вскочила, кулаки непроизвольно сжались и начали чесаться. Что он себе позволяет? Да как смеет? Какой‑то матрос будет рассказывать мне как себя вести?
— Я здесь для того, чтобы вас вылечить, — холодно отчеканила я. — Сейчас вам стало лучше, но если не завершить лечение, болезнь снова возьмёт верх и вы, скорей всего, умрёте. Хотите умереть?
Усмешка черноволосого моряка стала шире, гаже. В голосе зазвучала надменность:
— Да ладно тебе, не кипятись. Как лечить будешь?
— На живот перевернитесь, — проскрежетала я. — Пожалуйста.
— Зачем? — снова насторожился он.
После долгой игры в гляделки и нового приступа кашля, пациент сдался.
Я никогда не готовила шприцы с такой скоростью, и даже не подозревала, что слова «будет чуточку больно» могут принести столько удовольствия. Когда отбросила одеяло, моряк вздрогнул и напрягся так, что даже на ушах мышцы вздулись.
— Расслабьтесь, — скомандовала я, живо представляя как ломаю иголку об этот камень. Кстати, когда моряк был в отключке, его зад не казался таким идеальным, как теперь. — Ягодицы расслабьте, — уточнила я. А когда он попытался обернуться, рявкнула: — Расслабьтесь же наконец!
И со всей злости врезала по идеальной попе черноглазого.
Замер. Через несколько секунд и впрямь расслабился, но игла всё равно входила трудно. Мозоль там что ли? Второй укол прошел ещё труднее, моряк даже вскрикнул.
— Как вас зовут? — спросила я. Хотя зачем? Мне ведь совсем неинтересно!
— Рогор, — сказал, как каркнул.
— Я прихожу к вам каждые двенадцать часов, Рогор. Лечить буду ещё десять дней. После вы избавитесь от моего общества навсегда.
— Вот как?
Я молча схватила кружку кипятка, заранее приготовленную старостихой, всыпала в неё аптечный порошок. Как хорошо, что этот тип очнулся! Больше не придётся поить его, придерживая дурную голову и уговаривая бессознательное тело не выплёвывать лекарство.
— Выпейте это, — сказала, и мухой вылетела вон.
— Что? — тут же насторожилась старостиха.
— Мерзкий тип! — выпалила я, а сама призадумалась… нужно прояснить ещё один вопрос и, желательно, побыстрее.
Увы, интуиция не подвела. Шепотом, краснея и отводя глаза, старостиха объяснила, что девственность — это сокровище, главная ценность. Не сумевшая сберечь честь считается распутницей. Раньше таких казнили, теперь выгоняют с позором, или… пускают на общие нужды. В благочестивой Вешенке подобных случаев не бывало, а в соседней деревне пару веков назад, случилось. Шум стоял даже после того, как распутница померла, на тот момент ей было восемьдесят.
— А недавно, — шептала красная, как свёкла, старостиха, — в столице сделали отдельный дом, где таких девок держат. А в соседнем королевстве этих домов с десяток. Куда же мир катится?!
Ответ на вопрос я, естественно, знала… И, конечно, промолчала.
Ахмед осмотрел новую партию товара с большим интересом, ещё больше любопытства вызвал угрюмый, краснющий Косарь. Деревенский детина всё время стоял в сторонке, внимательно следил за каждым движением торговца.
— Мы можем поставлять рыбу каждый день, — сообщила я. — Объём сами видите.
Ахмед кивнул, всей пятернёй почесал горбатый нос.
— Хорошо. Возьму.
И хотя любопытство в бизнесе штука опасная, всё‑таки спросила:
— А если продать не сможете?
— Заморозим, — просто ответил он. Потом кивнул на Косаря, спросил с хитрецой: — Жених?
Я хихикнула, а Ахмед наклонился ближе, прошептал с деланным акцентом:
— Если надоест, мнэ звони. У мэня чэтыре сына и дватцать плэмянников! За пять минут замуж выдам!
Сумма новой сделки сделала мою улыбку ещё шире, аж щёки заболели и губа в уголке треснула. Я одарила трудолюбивого Косаря тёплым взглядом, и только теперь сообразила чему удивлялся Ахмед. Мало того, что Косарь похож на былинного богатыря: русые волосы, серо — голубые глаза, плечи — шире не бывает, мускулатура — мечта бодибилдера, так он ещё и одет… как Илья Муромец в начале карьеры, когда только — только с печи встал. Да, это прокол.
— Косарь, а давай‑ка мы с тобой чаю попьём! — торжественно предложила я.
Чай парню не понравился, от кофе он вообще переплевался, ну а когда я попыталась снять с него мерку — покраснел и чуть не сбежал. Долго и терпеливо объясняла зачем это нужно, в итоге плюнула и решила купить одежду «на глазок».
— Что ещё нужно деревне? — спросила я.
Косарь хмуро огляделся по сторонам, будто моя квартира и есть магазин, пробухтел:
— Обычно, мы меняемся на муку, мясо, соль и кожи. Иногда берём глиняные горшки. Если совсем повезёт, можно выменять топор или нож.
Почему в районе деревни такие проблемы с железом, мне рассказали — все месторождения расположены на противоположном конце страны. Живность в достаточном количестве местные разводить не умеют, да и пасти её толком негде. С солью, видимо, тоже беда. Значит, с этого и начнём. Ещё можно попробовать обогатить их флору, тем более сейчас весна, самое время для посадок. Только таскать всё одной…
— Косарь! У меня родилась ещё одна отличная идея!
Чтобы подобрать одежду на здоровяка — Косаря, пришлось обойти три магазина. Говорят, современный человек крупнее и выше, акселерация процветает, и вообще гормоном роста питаемся, а одежду продают маленькую и узкую. Где логика?
Парень долго упирался, никак не хотел примерять, но едва влез в джинсы — приклеился к ним, как кот к пузырьку валерьянки. Поглощённый модными переживаниями, не сразу сообразил, что идём в чужой, совершенно незнакомый мир.
