Книга - Ефимия Летова
— Не отделившийся? — повторила я.
— Карина Станова писала книгу о мире, — сказала Стурма. — Это всегда несёт в себе особый смысл. Пока книга не была закончена, жизнь и судьба Творца и судьба мира были неразрывно связаны. Историю нельзя было оборвать, понимаешь? Это как спустить с поводка обезумевшего слепого камала в лавке стекольщика…
— Поэтому вам была нужна я.
Наконец-то я стала хоть что-то понимать.
— Да. Варидас тебя нашёл, всё-таки он не настолько пропащий, правда, находясь в одном мире, не способен что-либо предвидеть о другом, да и в целом его видения спонтанны, краткосрочны и непонятны. Одним словом, историю нельзя было бросить, она должна была завершиться, так или иначе, тогда мир и его демиург разорвут свою причудливую связь… Не совсем разорвут, но перестанут быть жизненно зависимыми друг от друга. Либо мы вернули бы демиурга в этот мир, либо… Ты дописала бы Книгу и стала бы новым Демиургом, раз уж Крейне выбрала там остаться.
— А она выбрала остаться там? — у меня голова идёт кругом от вопросов. — Но как же… А это возможно? У неё же здесь остался как минимум ребёнок! Что будет с ним?
— Возможно, раз уж… Не важно. Если я всё правильно понимаю происходящее, о ребёнке она сейчас не помнит, — с жалостью в голосе говорит Стурма. — Вероятно, это одно из условий вынужденного недобровольного переноса. Сильная привязанность, сильные переживания могут быть препятствием, которое не позволит выдернуть жителя одного мира в другой. Они как будто стираются, уходят из памяти. Ребенок, семья, то, что по-настоящему важно — забывается.
— Но вспомнить она сможет?
Стурма пожимает плечами.
— Откуда мне знать? Мне нужно идти, демиург. Вообще-то в боях польза от меня небольшая, но я должна быть вместе со всеми…
— В боях?
— Лавия жива… если ещё жива. Демиурги не всесильны и не всеведущи, какая ирония… Кровь Демиурга исцелила её, позволила выпутаться из каменной ловушки, в которой она пребывала сто пятьдесят лет, тогда как мы были уверены, что она мертва… Девятая любила своего мужа, точнее, испытывала к нему болезненную, жуткую, собственническую тягу, которую и любовью-то назвать трудно. Служителя Каруйса больше нет, никого из тех, о ком болела душа Девятой, больше нет — осталось только её разрушительная ненависть и одиночество. Лавия хочет закончить то, что она начала тогда. Если она сможет призвать духов-хранителей вновь…
— А она сможет, — мне вдруг становится холодно и тоскливо, и разобранный пазл собирается в цельную картину. Крейне, которая на самом деле писательница-демиург Кнара Вертинская. Тельман, чью болезнь я решила сделать даром. Огненная Лавия, одержимая жаждой разрушения и мести. Рем-Таль, который мнил себя освободителем и королём, а оказался лишь орудием…
— Не все из нас испытывают добрые чувства к демиургам, — чуть поколебавшись, говорит Стурма. — Но Варидас… Несмотря ни на что, на свою слепоту и по большей части утраченный дар, он боготворит вас. Он запрещал мне вмешиваться и сам не хотел, считал, что нужно положиться на судьбу и всё такое. Зря, конечно. Впрочем, не знаю, что бы вышло в итоге, знай ты обо всём с самого начала.
— Но ведь сейчас я могу помочь! — восклицаю я. — Прямо сейчас! Я пойду и напишу, что Лавия исчезла, что мир стал иным, что…
— Ты не успеешь, — с сожалением проговорила Стурма. — Только не сейчас, когда мир Криафара, напившийся крови демиурга, так силён. Нельзя нарушать логику истории, тем более тебе. Мне трудно объяснить точнее, но я надеюсь, ты понимаешь. Прощай, Марианна. Мы благодарны тебе, но сейчас ты уже ничего не сможешь поделать. Либо мир Криафара погибнет — и я вместе с ним, либо мы вернём Демиурга… в любом случае, мы, наверное, больше не увидимся. Разве что только ты не напишешь обо мне что-нибудь, — Стурма хмыкает, горько и иронично. — Но, похоже, сегодня закончится финальная глава.
И я… сглатываю, прежде чем сказать то, что говорить не следует ни при каких обстоятельствах и условиях:
— А ты можешь взять меня с собой?
* * *
— Зачем? — Стурма удивлённо смотрит на меня. Странно, но я совсем перестала реагировать на её внешнее уродство, не то что реагировать — вообще его замечать.
— Я… могу помочь. Могу попытаться хоть как-то помочь.
Хочется сказать что-то про ответственность, но правда… правда состоит в том, что отпустить её, отпустить частичку волшебства из своей жизни, а потом все оставшиеся до смерти годы гадать, не сошла ли я с ума — та ещё перспектива.
— Чем?! Ты не маг. И вряд ли твоя кровь целебна. Возможно, какие-то особые способности у тебя и есть, но кто знает, когда и как они проявятся. Может быть, я смогу тебя перенести, потому что ты уже самую чуточку принадлежишь нашему миру, но не могу гарантировать, что верну назад. Там опасно, Демиург. Если Лавия сможет пробудить хранителей… Одним словом, вряд ли у Книги будет счастливый финал. Оставайся здесь. Мне здесь… понравилось. Варидас даже смог видеть, настолько сильной и полноценной оказалась иллюзия. А я побыла в этом красивом, молодом и здоровом теле.
— Чья иллюзия? — механически переспрашиваю я, уже почти не понимая, что я чувствую, что я должна чувствовать и думать. Что я должна делать — что-то же должна?
— Вячеслава Станова, бывшего мужа нашего Демиурга, и его новой жены, разумеется. Чтобы не вызвать подозрений у соседей, пришлось использовать их. По-моему, всё прошло более чем гладко, — голос Стурмы был почти самодовольным. — В этом мертвом мире магам вообще очень легко. Хоть мы и не менталисты, но мысли и воспоминания местных обитателей читаются, как написанные на бумаге. А еще здесь столько воды, в любое время суток, и хотя воздух и вода очень грязные, и дышится тяжело, тут столько растений, столько зелени, столько жизни! Другая одежда, незнакомая пища, техника, такой невероятный, сложный и красивый мир! Конечно, Демиург должна сюда вернуться. Сейчас ей кажется, что она хочет остаться, но если её память вернётся к ней полностью… Что она нашла в этом мальчишке Тельмане? — а
