Тень с запахом гвоздики (СИ) - Орлова
***
Когда Алиса вернулась домой, Лизы еще не было. Она сразу направилась в ванну, чтобы принять душ и только там осознала, что почти не чувствует боли от синяков. Лиса встала у зеркала и стала рассматривать свою спину и плечи — синяки на теле еще оставались, но были уже не такими большими и очень бледными, выглядели как почти зажившие, хотя еще вчера они были кошмарными. Лиса осторожно коснулась этих мест пальцами и с удивлением обнаружила, что кожа там была какой-то липковатой. Она нахмурилась и на минуту задумалась. Снова какая-то магия? Тряхнув головой, Лиса решила, что спросит об этом у Ле́рона и встала под долгожданный душ, а после него легла в постель.
Но, вопреки ожиданиям Ле́рона, спать Алисе совершенно не хотелось. Она лежала на спине, рассматривая складки балдахина под потолком, а в голове бесконечным потоком роились мысли. К счастью, они больше не были мучительными или тревожными. На замену страхам пришли совершенно новые переживания, но уже приятные и настолько яркие, что тоже не могли дать ей покоя. В ее голове возникали новые вопросы, и в какой-то момент она даже стала записывать их в заметки своего телефона, чтобы точно не забыть задать все при следующей встрече с Ле́роном. Иногда на Лису накатывал страх, что следующей встречи может и не состояться по каким-то причинам, и ей хотелось тут же вернуться обратно к нему и засыпать этими вопросами, но она себя останавливала. Но больше всего ей хотелось снова очутиться в его объятьях, раствориться в нем и сполна впитать в себя тепло, исходящее от него, прочувствовать, что может снова ему довериться.
На Алису свалилось столько новой информации, она просто терялась в ней, хоть пазл вроде бы и сложился. Она терялась в понимании того, как ей теперь себя вести. Ситуация с Ле́роном была крайне нетипичная для нее: с одной стороны, они практически признались друг другу во взаимных чувствах, но у них не было совместного будущего. При этом они еще могли продолжать общаться, пока он не уехал из их страны. Возможно ли, чтобы их общение осталось таким же нейтральным, как и раньше? Наверное, для Ле́рона это было реально, но за себя Лиса уже не могла поручиться. Она очень сильно ждала Лизу, чтобы, наконец, поговорить с ней, рассказать все, чем могла свободно поделиться, и надеялась, что сестра поможет ей немного угомонить ее разум и чувства. И, когда Лиза пришла, Алиса, наконец, выдохнула.
В итоге сестры проболтали весь вечер. Алисе пришлось многое изменить в своем рассказе и выставить себя немного поехавшей, чтобы не раскрывать сущность Ле́рона, но с учетом ее реального небольшого помешательства в последнее время, Лиза с легкостью поверила в ее легенду. Алиса все преподнесла так, будто она в какой-то момент решила, что Ле́рон заставлял Вадика заниматься незаконной деятельностью и из-за него их друг и умер. Поэтому она в страхе бегала от Ле́рона, который пытался с ней все это время поговорить. И будто признаться в этом сестре не могла, потому что ей было стыдно попасть в такую ситуацию, стыдно от своих неконтролируемых чувств. Еще и вина перед Артемием не давала покоя. В общем, все эти оправдания показались Лизе вполне здравыми. Она считала, что Алиса так себя вела, потому что это был новый опыт для нее. В то же время Алиса не стала скрывать от Лизы, что Ле́рон проговорился про них с Константином Николаевичем, и сестре тоже пришлось все рассказать. В свою очередь Лиза оправдывалась тем, что ей было жутко неловко из-за того, что он все-таки являлся преподавателем Алисы. Да и в целом ей хотелось убедиться, что это все не легкомысленные отношения на фоне последнего разрыва. В итоге они обе почувствовали огромное облегчение, избавившись от своих тайн. Ну, почти избавившись. Хотя то, что Алиса скрыла от Лизы, по большому счету не имело никакого значения.
Лиза призналась, что она пару раз общалась с Ле́роном, будучи в гостях у Константина Николаевича, и пыталась выяснить, что же у них с Алисой происходит, но Ле́рон был непреклонен. Даже профессору ничего не удавалось из него вытащить. Поэтому сейчас она была безгранично рада тому, что все разрешилось, и теперь они могут говорить открыто друг о друге и друг с другом. А еще, у нее тут же созрело предложение как-нибудь провести время вчетвером и начала активно уговаривать Алису зазвать Ле́рона в гости. Тем более что, как она сказала, он ей обещал. Алиса пообещала, что спросит об этом у него, но настаивать не будет. Она была уверена, что он не посчитает эту идею здравой. Хотя и она сама вряд ли чувствовала бы себя комфортно, не разобравшись, как они вообще будут теперь взаимодействовать между собой. Конечно, Лизе это было очевидно, но Алиса мысленно отметала все ее выдумки.
Еще оставалась Маша… Когда Алиса пришла на учебу на следующий день в пятницу, Маша на нее накинулась с претензиями: что та совсем распустила себя и стала пропускать слишком много занятий! Но Лиса понимала, что под этими напускными упреками Маша скрывала свое беспокойство за нее. Будучи человеком, ограниченной рамками своих деспотичных родителей и привыкшая все свои переживания сдерживать внутри себя, она часто ожидала такого же и от Алисы, забывая порой, что у нее-то нет в этом необходимости. По каким-то своим причинам Маша была уверена, что переживания Алисы и пропуски учебы на этой почве были связаны с расставанием с Артемием, и ей казалось, что своими упреками она выдергивает подругу из этих переживаний. Алиса клятвенно обещала, что больше никаких пропусков не будет, но это едва ли успокоило Машу до конца. Она продемонстрировала Алисе два билета в филармонию на следующие выходные и поставила ее перед фактом, что они идут туда, не давая возможности отказаться. В любой другой период времени Алиса была бы только счастлива сходить туда, но сейчас ей хотелось как можно больше времени проводить в компании Ле́рона, поэтому она хоть и согласилась, но без особого трепета, радуясь, что, хотя бы, эти выходные у нее остаются свободными и она может полностью посвятить их Ле́рону.
Но не одна Маша была обеспокоена непривычными пропусками Алисы. К ней подходили другие ребята из их группы,
