Антисваха против василиска - Валентина Ильинична Елисеева
— Не казнён, а тихо, предательски умерщвлён, — поправил старший василиск.
— Постойте, так это вы — лично вы — велели убить моего отца?! — воскликнул Ригорин, метнувшись ближе к королю.
Его величество махнул зачарованным мечом, и Ригорин в последний момент успел отбить удар. Король запустил заклинание, усилив его артефактом, — Ригорин выставил щит. Отряды отступили, освободив место сошедшимся в поединке. На высоком плато у подножья северных гор закружились в бою две фигуры на виду у всех воинов огромного войска. Два василиска, как судьи, уселись на краю площадки, строго наблюдая за тем, чтобы никто не вмешался в ход дуэли, не изменил её исход.
Слабый король, всю жизнь полагавшийся на чужую защиту, выронил меч вскоре после начала схватки. Сильный толчок опрокинул его наземь, магические путы, брошенные Ригорином, скрутили свергнутого короля и нейтрализовали его магию.
— Вы проиграли, — констатировал Ригорин, — и будете изгнаны из страны!
— Король повержен — да здравствует новый король! — усиленный магией голос старшего василиска пророкотал на многие мили вокруг, как раскаты грома, а маленький василиск подлетел к победителю и лихо нацепил на его макушку золотую корону.
— Артель ювелиров Эзмера ночи не спала, мастерила шедевр по срочному заказу, — прошептала Аня на ухо ошеломлённому Ригорину, пока оглушительный победный рёв тысяч глоток возносил славу новоявленному королю.
— Вы меня круто подставили! — очнулся Ригорин, коронованный на поле боя совершенно неожиданно для себя. — Я считал, что править будете вы!!!
— А оно нам надо? — лениво протянул Имран, укладывая свой длинный хвост вокруг ног Ригорина в знак верного сотрудничества нового короля людей с древним царём змеиного рода. — Ты не отвлекайся, друг, воины скоро перестанут рвать глотки и тебе придётся сказать речь. С основными тезисами помочь?
Новый король Дистинии ответил василиску длинной тирадой, которую ни один редактор не позволил бы напечатать в своей газете. Однако в установившейся в итоге тишине речь ему сказать пришлось: о благодарности соратникам и о светлом будущем, что ожидает страну.
Поздней ночью Ригорин с отвращением осмотрелся в своих новых покоях в королевском дворце. Хорошо, что дед с воспитанниками изволил прибыть в столицу и немного помочь с чисто придворными делами, пока они с Имраном двое суток расформировывали войска и спешно наводили в стране подобие порядка. Увы, настоящий порядок установится нескоро и работы по всем направлениям — непочатый край.
— Не вздыхай так тяжко, а то я чувствую себя виноватой, — вошла в личную гостиную короля Аня. — Я поесть принесла.
Она поставила на стол поднос с разносолами. Ригорин сглотнул (весь день у него маковой росинки во рту не было) и проворчал:
— Задобрить хочешь? Не выйдет: я страшно на вас зол! Как продуманно вы меня выманили на бой вместо себя, ловко сыграли на чувствах, как по нотам сцену разыграли!
— Ничего, через сто лет и ты так научишься, — успокоил Имран, водружая на стол вино и бокалы.
— Я не змей и не проживу ещё сто лет.
— Верно, так что обучайся хитрым стратегиям быстрее.
— Я уж думал, после твоих откровений перед последней битвой меня ничем не удивишь, но сильно ошибался! Когда имеешь дело с метаморфами, нет предела удивленью. Я сразу почувствовал, что тебя с антисвахой связывает что-то очень-очень важное, не имеющее отношения ни к каким глупостями вроде фривольных связей и денежного содержания, но предположить не мог, что вы — парочка василисков! И ведь заподозрил как-то, что ты — метаморф, но потом не сопоставил твою вскрывшуюся способность к гипнозу с отличным знанием нюансов жизни Дьявола Дайма!
— О да, о его встречах с тобой я расспрашивал особенно тщательно: я-то сразу позиционировал тебя как самого проницательного из всех знакомых выбранного мною прототипа.
— Лестью меня тоже не задобришь, — отмахнулся Ригорин, но от тарелки с картошечкой и отбивной, протянутой Аней, не отказался, и бокал с вином пригубил. — Давай переиграем и официально коронуем тебя, Имрана Дайма, а?
— Не выйдет, — с хитрющей ухмылкой покачал головой Имран. — Прежнего правителя кто победил? Ты! Василиски кого королём прилюдно признали? Тебя! И, в конце концов, у кого безупречная репутация справедливого и честного праведника? У тебя!
Ригорин еле удержался от того, чтоб стукнуть чем-нибудь тяжёлым язвительного метаморфа:
— Отлично устроился, друг: себе забрал лучшую в мире женщину и свободу, а мне всучил чёртову корону и кучу обязанностей!
— Так я давно тебе толкую, что репутация дьявола куда удобней репутации ангела, — хмыкнул Имран.
Аня сочувствующе похлопала Ригорина по плечу:
— Мне тоже порой хочется укусить его за нос. Держись, товарищ.
— А что мне остаётся? — буркнул Ригорин. — Какие планы у свободного, вольного василиска?
— Улететь в закат за хвостом любимой, — невероятно довольно сообщил Имран, притягивая жену к себе на колени. — Увы, придётся отложить наше ничем не обременённое счастье на пару недель: надо помочь тебе с коронацией и официально упокоить Дьявола Дайма. Газеты напишут в конце месяца: «Василиски расправились с кровавым деспотом севера! Несмотря на то, что в последнее время Дьявол Дайм изменил своим жестоким привычкам, мера совершённого им зла переполнила чашу долготерпения высших сил! Отныне каменная статуя бывшего великого магистра будет украшать парадный вход академии магии. Поучительное напоминание всем магам об ответственности за дарованную природой силу и о расплате за злоупотребление ею». Красиво придумано?
«Такие строки мне будет жутко увидеть, даже прижимаясь к тёплому боку живого и здравствующего любимого человека», — поёжилась Аня, которой предстояло и в новом мире прочитать некролог на мужа.
Но мужчины не были столь чувствительны.
— Ты мастер эффектных изречений, друг мой, — признал Ригорин, приступая к десерту. — Припоминается твоё вечное таинственное: «Василиск где-то рядом…», от которого мороз проходил по коже. Я так понимаю, ты имел в виду себя?
— Само собой, но ты никому не раскрывай тайны преображения Дьявола Дайма, — лукаво прищурился Имран. — Прогоняй со своего лица скорбное выражение приговорённого к смерти: коронующемуся монарху полагается выглядеть счастливым. Ну-ну, не ругайся, мы тебе отличный подарок к празднику приготовили: четыре картины родоначальника «грубой техники». Оказывается, им был не кузен Нойса, глупо погибший в том году на дуэли по пьяной лавочке, а один из крестьян в его поместье. Одарённого художника держали под домашним арестом, чтоб никому не поведал об истинном авторе нашумевших картин, а после смерти кузена ушлая семейка Нойсов придумала план, как ещё сильнее навариться на таланте простолюдина. Картины известного художника взлетают в цене до небес после его кончины, вот
