Замок ледяной розы (СИ) - Снегова Анна

- Надеюсь, эти птички тоже питаются камушками… - пробормотала я.

В конце концов, каменный лабиринт с его кучами разномастных валунов остался позади, идти стало легче. Сначала – ровная пустошь, посыпанная таким чистым и тонким чёрным песочком, что обзавидовались бы дорожки для прогулок в каком-нибудь аристократическом парке. Потом мы вступили на самый настоящий каменный луг, из которого упрямо торчали вверх тонкие стеклянные палочки с прозрачными шарами на концах, высотой примерно нам по колено. Их было очень много. Я даже пожалела, что нет ветра – наверняка при ударе друг о друга мёртвые «цветы» издавали бы мелодичный звон.

Оставалось только преодолеть луг, чтобы достичь желанных отрогов. И тут меня начало грызть чувство, будто что-то идёт не так. Что-то неправильно. Только я пока не могу понять, что.

Мы старались идти аккуратно и не наступать на эти странные палочки, чтобы их не сломать. Но в конце концов я задела одно платьем. Раздался тихий хлопок, и в глубине шарика вспыхнула красная искра. Потом соседние два тоже осветились. За ними ещё и ещё. А мы меж тем забрались уже на самую середину луга, где все эти стеклянные «цветочки» росли совсем густо, и было практически невозможно найти свободное место, чтобы поставить ногу.

Стоп. «Цветочки»?

Я остановилась как вкопанная.

- Рон… - позвала я едва слышно. Он обернулся всем корпусом ко мне. Олав сонно нахмурился и забавно сморщил нос.

- Ты… ты хорошо помнишь «Легенды эпохи Завоевания»?

- Да. А что?

Губы еле слушаются. Прямо чувствую, как душа в пятки уходит.

- «Ангельские маки».

Вот и всё, что я сказала. И по тому, как побледнело лицо Рона, я поняла, что он тоже помнит эту легенду.

- Выбираемся отсюда. Живо!

Но, кажется, уже поздно. Потому что алый пожар расползается по стеклянным шарам бутонов всё дальше и дальше, и вот уже всё вокруг полыхает искрами «ангельской пыльцы». И стоит хрупким лепесткам разомкнуться, стоит нам вдохнуть их невесомое содержимое… И мы навсегда изменимся. Единственное, чего нам будет хотеться в жизни – никогда не уходить с этого дьявольски притягательного луга и, забыв обо всём, бесконечно наслаждаться иссушающими душу ароматами.

Словно почувствовав неладное, Олав приоткрывает глаза… и тут же широко распахивает в ужасе.

- Вы зачем сюдой пожумкали?!

- Мог бы и предупредить! – резко бросает Рон, ускоряя шаг и стараясь хотя бы не наступать на алые сполохи под ногами. Я подбираю юбки, пытаюсь бежать след в след.

- Так это же любой недофыррх знает, что надо кизарисы по краю обходить!!

- Как видишь, некоторые недофыррхи не знают, - сердито ответил Рон, но и не подумал спускать Олава с рук. Может, у нас ещё есть шанс пробиться?

- Поздно… - обречённо шепчет мальчик.

Ближайшие к нам стеклянные шары начинают покрываться трещинами. Рой искр внутри с недовольным жужжанием бьётся о тонкую преграду, пытается выбраться наружу. Жужжание усиливается, его разноголосый хор вонзается в уши раздражающей какофонией. Неужели я и правда жаловалась на «слишком тихое место»? Мне бы сейчас снова ту тишину…

И когда я думаю, что хуже уже быть просто не может, от чёрной стаи наверху отделяется одна из точек и направляется словно по заданному маршруту – точно в нашу сторону. А самое пакостное, она принимается расти, и расти, и расти… Такому камешков будет явно маловато! Это абсолютно точно что-то огромное. И серебристо-мохнатое. И с тонкими прозрачно-переливчатыми крыльями, быстро-быстро вздрагивающими в потоках воздуха. Фиолетовые, сиреневые и синие пятна на них – как вызов этому чёрно-белому безмолвию. И с двумя здоровенными фасеточными глазами – которые, хотя скорее всего я просто уже начинаю сходить с ума, сверкают очумелой радостью. И…

Это Шелкопряд.

(7.15)

Мы замерли. Рон опустил на землю Олава и на всякий случай схватился за меч, закрывая нас с ним своей широкой спиной. Но я уже знала – просто всей душой чувствовала, что этот Шелкопряд и есть мой Глазастик. Когда увидела на боку тёмный росчерк – там, где когда-то заживила его раны, исчезли последние сомнения.

Понятия не имею, почему, но мне подумалось, что он сейчас схватит нас и унесёт с этого смертельного луга. Сознание цеплялось за надежду, как утопающий за верёвку.

Но Глазастик грузно приземлился шагах в десяти поодаль, приминая тяжёлым телом «ангельские маки». С резким звоном лопнули стеклянные бутоны. Разбивая на мелкие осколки и мои надежды.

Да, глупо получилось. Два самонадеянных авантюриста, которые не смогли спасти даже самих себя, не говоря уж о ком-то ещё…

- Задержите дыхание, быстро! – отчаянный крик Олава.

Рон оборачивается ко мне, сгребает в охапку и прижимает к себе. Обхватив затылок и плечи широкими тёплыми ладонями, вжимает моё лицо себе в грудь. Если это конец, то я рада, что встречу его так.

Делаю глубокий-преглубокий вдох и счастливо закрываю глаза.

Раз, два…

Мне очень светло.

Три, четыре…

Прекратилось противное жужжание. Снова тишина. Как же хорошо!

Пять, шесть…

Сильные пальцы в моих волосах сжимаются крепче, не дают поднять голову.

Семь, восемь…

Сбиваюсь со счёта.

Долго.

Кажется, у меня в лёгких заканчивается кислород, и это странное чувство – я будто стою на месте и в то же время парю.

Поднимаю руки и обвиваю Рона за шею. А будь что будет! Больше не могу сдерживаться – делаю судорожный вдох полной грудью. Как мало, оказывается, человеку нужно для счастья! А может, это не такая и плохая идея – остаться в этом месте навсегда? Зато никуда больше не нужно спешить и можно вечность простоять вот так, не размыкая рук.

- Рин, открой глаза… - тихий шёпот над ухом.

Я слушаюсь, и в первый момент меня ослепляет яркий свет, от которого глаза, оказывается, уже успели отвыкнуть.

Рон перемещает руки мне на талию и разворачивает.

Я вижу Глазастика – и то, что происходит с ним, в первый момент просто сбивает меня с толку. Со всего луга пыльца устремляется к нему, роями алых искр, словно заколдованные, завороженные пчёлы. Потоки огибают нас, троих людей, и мы кажемся неожиданно маленькими и беззащитными пред лицом чего-то большого и значительного, чего мы не понимаем. Кончики забавных усов-щёточек Глазастика сияют белыми огнями и подрагивают – это он тот кудесник, гипнотизёр, что руководит разворачивающимся действом.

Наконец, вся «ангельская пыльца» собирается вокруг Шелкопряда и начинает формировать вокруг него плотную сферу, которая пульсирует, сжимается, наливается багровым пламенем.

- Но… но как же он? – шепчу невольно, и Рон хватает меня крепче, не даёт двинуться, потому что, кажется, я сейчас подалась вперёд в безотчётном движении.

- Тише… всё будет хорошо. Так надо. Вспомни.

И я действительно вспоминаю – то, что поведал когда-то мне, совсем ещё маленькой девчонке, этот забавный и страшный зверь. Там, в подвалах Замка ледяной розы.

…О том, что наш мир не единственный. Их много, очень много – как листвы на дереве.

…О том, что гусеницы сирлирритов появляются из яиц в мире, что расположен прямо под нашим, а их мать погибает в тот же день, и они остаются совсем одни. Но пищи слишком мало для них там, и они должны прогрызать себе путь наверх, чтобы не умереть с голоду.

…О том, что верхний мир, в который они стремятся, так пуст и прекрасен… лишь сирлирриты знают о его существовании, лишь им дано подняться в его фиолетовые небеса и обрести там подлинный покой и свободу. Пока не придёт пора возвращаться снова под землю, чтобы вывести потомство и умереть, в последнем движении передав своим детям врождённую тоску по этому бескрайнему небу и непреодолимую страсть к нему.

Последние искры, замешкавшись, влились в сферу, и она опустилась на Шелкопряда, обвила его сияющим алым покровом. Глазастик лёг на землю, поджал лапки, смежил многоцветные крылья.

И так же, как медленно истаивало сияние пыльцы, что превращалась в рыхлую серую пелену, угасала жизнь в огромных фасеточных глазах моего странного, неправильного, любимого друга.