Ева Никольская - Достать василиска!
Взгляд скользнул по чудесному букету и зацепился за голубую ленточку, обвивавшую стебли. Этот сорт назывался «Волшебницей» и рос только в магически активной среде. Стоила такая красота бешеных денег, зато цветы долгое время не вяли и не осыпались, лишившись корней, так же, как розовая шапка моей Метланиэль. А еще пропитанные колдовством бутоны чутко реагировали на настроение владельца, и сейчас, судя по раскрытым лепесткам, Сальдозар был счастлив и доволен жизнью, что лишь подстегнуло мою злость.
— Это тебе, Кати, — сказал он, протянув цветы.
— Спасибо, обойдусь. — Я гордо вздернула подбородок.
— А может, все-таки возьмешь? — предложила Элька. — Жаль такую красоту этой стерве отдавать.
— Какой стерве? — нахмурился мой жених. — Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит? Катарина? — требовательно проговорил он и вручил-таки мне свой проклятый букет, от дивного аромата которого пошла кругом голова и из нее тут же начали улетучиваться все грустные мысли.
Нет уж! Я неподкупная ведьма и на цветочки, даже волшебные, не поведусь. Решив так, сунула ему букет обратно. Он — мне. Я — ему. И снова он вложил его в мои руки. Не знаю, сколько бы продолжалось это перекидывание цветов, но, когда я бросила их в очередной раз, Эллис перехватила розы и, мрачно посмотрев на нас, обвинительно произнесла:
— Смотрите, что вы сделали, идиоты! Головки поникли, листочки опустились… у-у-у, живодеры!
Стало стыдно. Мне. Блондин же молча сунул руку за пазуху и вынул оттуда еще один бархатный футляр.
— Это тоже тебе, Кати, — сказал он, раскрыв перед моим носом коробочку.
Колечко, лежавшее там, оказалось обручальным. Золотое, изящное, с тонкой вязью узора без камней. Очень красивое и… безумно желанное. Если бы он преподнес мне его час назад, я была бы на седьмом небе от счастья. Сейчас же этот подарок лишь подтверждал правдивость услышанного в саду разговора. Раз Сигурд делает мне предложение по человеческим правилам, значит, решил уложить меня в постель, как и предполагала Клара. И Сверр его прикрывал наверняка, чтобы дать возможность спокойно расстаться с любовницей. И…
— Катарина Ирмин, ты выйдешь за меня замуж?
Голос жениха отозвался болью в гулко бьющемся сердце. А память услужливо воскресила последние его слова в той злополучной беседке. Черт! Лучше бы я их не слышала! Или нет, правда, сколь бы отвратительной она ни была, все равно предпочтительней сладкой лжи.
— Да, — сказала я, прямо взглянув в лицо предателя. — Выйду… лет через пять. А лучше через пятнадцать. Хотя, знаешь, — глаза мои сузились, а губы скривились в злой улыбке, — через двадцать пять — самое то. И ты нагуляешься, и я.
— Катарина… — Крышка с глухим стуком захлопнулась, скрывая обручальное кольцо.
— Не сейчас, Сигурд, — поморщилась я, всем видом показывая, что не хочу устраивать публичные разборки. — Мы сюда пришли веселиться и отдыхать. Этим и займемся! — Схватив подругу, я потащила ее в гущу ряженых.
— А почему кольцо, когда у демонов в ходу брачные браслеты? — единственное, что спросила Эллис, бережно прижимая к груди мой букет.
— Это разный вид кандалов. Господин Сальдозар решил не мелочиться и приковать меня к себе всеми возможными способами.
— Ну, через двадцать пять лет, может, ты и не против будешь, — ткнула меня в бок рассмеявшаяся «демонесса», чьи кудри заметно посветлели к ночи, и сейчас были уже не каштановыми, а русыми.
— Поживем — увидим, — вздохнула я, думая о том, как же сильно ненавижу своего жениха и… как безумно его люблю. Двадцать пять лет мне не выдержать. Да я и месяца не протяну, зная, что он с другой. Проклятье! Что же делать-то?
— Танцевать? — подкинула идею подруга.
— Девчонки, идите к нам! — крикнул какой-то парень, помахав нам рукой, и его друзья поддержали приятеля.
— Вот! У нас уже и компания наметилась, — двинулась к ним Эллисандра, утаскивая меня за собой.
— Конкурс, внимание, конкурс! — завопил ведущий в шутовском колпаке. — Ищем красавиц, готовых продать свой поцелуй на аукционе! Собранные средства пойдут в ближайший сиротский дом. Ну же, девушки, проявите милосердие!
Парень обладал хорошими навыками мага воздуха, что позволяло ему висеть над танцплощадкой и, используя усиливающее голос заклинание, созывать будущих конкурсанток. Не знаю, что за муха меня укусила, но, резко остановившись, я сказала:
— Хочу помочь детям! — И, решительно развернувшись, зашагала в обратную сторону.
Студенток, желавших того же, оказалось шестеро, и каждая была по-своему хороша. Яркие наряды, закрепленные магией маски, ослепительные улыбки на подкрашенных помадой губах. Участницы напоминали разноцветных птичек, слетевшихся на изысканное лакомство. И я стала одной из них. Не знаю, что мной руководило — кроме сочувствия к сиротам, конечно. Наверное, просто хотелось совершить что-нибудь запретное, на что я никогда бы не решилась раньше. Продать свой поцелуй, чтобы несчастные ребятишки смогли получить новые игрушки, одежду или школьные принадлежности, — почему бы и нет?
— Рассчитываешь развести инкуба на бабки? — шепнула невидимая Сима.
— Да, — ответила я. — То есть нет, — исправилась тут же, а потом с тяжелым вздохом призналась: — Не знаю.
— Ита-а-ак! — перекувырнувшись в воздухе, шут спустился на пол и, подняв вверх руки, громко воскликнул: — Встречайте! Наши смелые конкурсантки, которым небезразлична судьба детей! — Он принялся спрашивать имена каждой из нас, и я недолго думая назвалась Риной. — Кто же будет первой, кто… кто… кто… — Эхо подхватило голос оратора, разнесло его по залу. — Тянем жребий, красавицы? — В его руке, затянутой в белую перчатку, как по волшебству появились шесть тонких палочек. И мы с девушками принялись разбирать их, вытаскивая одну за другой. Мне досталась короткая. — Ведьмочка Рина! — торжественно провозгласил этот горластый клоун, обняв меня за плечи. — С тебя танец.
— Разве мы не поцелуи продаем? — обернувшись, спросила я.
— Чтобы поцелуи возросли в цене, надо показать товар лицом. — Он тряхнул колпаком, бубенцы радостно звякнули, и мои черепушки, реагируя на них, дружно захихикали.
На танец я не подписывалась. Одно дело веселиться в толпе, где каждый двигается как умеет, другое — выставлять себя на всеобщее обозрение, когда музыка играет только для тебя и взгляды прикованы к тебе единственной. Оценивающие, восхищенные… разочарованные. Нет, мы так не договаривались!
— Полно стесняться, ведьма! — Ведущий чуть сильнее сжал мои плечи. — Народ ждет. Музыку! — потребовал этот обманщик, и тут же с потолка полились чарующие звуки одной из моих любимых песен.
