Если к другому сбегает невеста - Наталья Козьякова
От злости просьбу Птахи выполнил, почти не напрягаясь. И подставку переместил, и Панкрата этого…. Что у девчонки за манера такая - вещам имена давать?!
-Эдори, успокойся! – рявкнула Птаха, когда я едва не уронил темно-синее нечто. –Разобьешь экран – я тебя без соли съем.
Пришлось вдохнуть, выдохнуть, мысленно проклясть свою косорукость и все же успокоиться. Потому что пришлось ползать по стене, подобно мухе. Потому что Птахе все время что-то не нравилось. То слишком высоко, то наоборот, слишком низко. То косо, то криво.
В конце концов, я вновь разозлился.
-Птаха! Какая разница, как именно будет висеть эта штука?! –зарычал я, мечтая открутить ей голову, и сказать, что так и было. – Картина – она картина и есть!
-Дубина - она дубина и есть! – закатила Птаха глаза. –Эдори, я все понимаю. Но экран должен висеть так, чтобы всем все было видно. С любой точки в зале. Подними левый угол на пять сантиметров.
Поднял.
-Молодец! Крепи!
Прикрепил.
-А теперь осторожно вставь в пазы кристаллы.
Вставил. Надо же – кристаллы легли в пазы как родные, будто приклеились, и даже слегка засветились мягким голубоватым светом.
-Все, спускайся! И позови нашу бригаду «Ух».
-Нашла мальчика на побегушках!
-Эдори!
Плюнул, и пошел. Звать всех в тронный зал.
Лорд Дориандериэн
Никогда не сомневался в своей доченьке. Даже когда она, вооруженная рогаткой, в сопровождении рыси и волка, пошла за мной на маршрут. До сих пор не знаю, как девчонка справилась с тремя здоровыми парнями. Сколько я ее не расспрашивал – в ответ только круглые честные глаза и хитрая улыбка.
Не сомневался и сейчас – Птаха действительно нашла что-то ценное. А потому беспрекословно разрешил ей эксплуатировать Эдориана. Мальчишка никак не мог угомониться. Все время порывался не то куда-то бежать, не то лететь, не то спрыгнуть с горки повыше. Энтони, отец этого бестолкового юнца, тоже был не лучше. То решал сослать провинившуюся сноху в отдаленное поместье. То собирался вернуть родителям. То и вовсе – закрыть где-нибудь в башне. Нет, в чем-то я его понимаю – подстава вышла знатная. Но ведь и мимо решения Стихий так просто не пройдешь.
А Стихии напрочь отказались расторгать брак. И попробуй, пойми – какие планы у них на эту пару.
Вот и пришлось, от греха подальше, отправить Эдориана к Птахе. Что-то задумала моя птичка.
-Отец, Батя, Птаха всех зовет в тронный зал, - открыл дверь в рабочий кабинет Эдориан. – Батя, если ты ей окорот не дашь – я не знаю, что сделаю!
-Что на этот раз? – спросил я. Нет, мальчишка точно нарывается на трепку.
Эдориан только отмахнулся
В зал мы ввалились всей командой. Кто-то озаботился посадочными местами. Высокие стулья с вычурными спинками встали в два ряда перед троном, стоящим на привычном месте – у дальней стены. Высокий, тускло поблескивающий золотом и самоцветными камнями, трон внушал почтение и трепет всем, кто к нему приближался. Красная ковровая дорожка лежала на ступенях, хвостом диковинной птицы укрывала пол на несколько шагов перед возвышением.
А над троном светилось большое темно-синее окно.
Стоп! В тронном зале никогда не было такого окна!
Приглядевшись, я заметил узкую полоску –будто рама у картины.
А в стороне от трона, в левом углу зала была установлена громадная подставка, на которой возлежал тот самый фолиант, о котором вот уже две недели по дворцу бродили самые разные слухи.
Подставка была украшена разноцветными камнями, которые будто перемигивались друг с другом, и даже, кажется, гудели.
-Что, драгоценные мои, готовы внимать? –поднялась на ступеньки Птаха. –Тогда начинаем!
И она легонько коснулась пальцем изумруда на подлокотнике трона.
-Лорд Энтони, позвольте представить вам Панкратия фор Шо Рез. Ученый, изобретатель, маг-универсал, когда-то владевший всеми стихиями. Именно он создал ваш трон, по сути являющийся могущественным артефактом. О его особенностях вы и сами осведомлены.
-Странно, как ей удается так громко говорить? –пробормотал Ружен, сидевший рядом со мной. Я только пожал плечами. Такое чудо, как микрофон, в нашем мире пока неизвестно. Интересно, где Птаха его откопала?
А между тем, гудение стало на порядок громче, «окно» засветилось и посветлело, отобразив лицо мужчины среднего возраста, без бороды и усов. Длинные волосы сплетены в косу, переброшеную на левое плечо. Сиреневые глаза смотрят на нас с интересом.
Птаха нажимает еще какие-то камушки, и…
-Здравствуйте, потомки первых драконов, пришедших в этот мир восемьсот тысяч лет назад, - прозвучал приятный голос. – Я – последний из пришедших, Панкратий фор Шо Рез. Мы переглядываемся в недоумении. Кажется, историю придется изучать заново. Ни о каком Великом Приходе никто из нас не слышал.
-Уважаемый, в данный момент история драконов нас интересует мало, - спокойно говорит Птаха, вновь нажимая какие-то камушки. Ей-ей, будто переключает каналы. Да, я прекрасно знаю,что такое телевизор. Мне долгими зимними вечерами было, чем скрашивать одиночество. И в человеческих городах на Земле я бывал, так что не совсем дикий.
-В истории драконов бывали нелегкие времена – продолжал вещать Панкратий. – И сейчас мы подходим к тому, как именно наказывали провинившихся.
Далее мы выслушали лекцию о «Пламени Истины». Оказывается, когда-то драконы умели вызывать чистую стихию огня. Подозреваемому в преступлении следовало пройти сквозь пламя. Виновный – сгорит. Если же подозрения пустые – пройдет сквозь пламя и даже не обожжется. Если вина мала – останутся ожоги у кого на лице, у кого на руках, у кого на теле. И не свести те ожоги ни притираниями, ни зельями, ни лечебной магией.
-Это все, конечно, интересно, - негромко заметил лорд Энтони. –Но нам с этого какой прок? Уже никто не умеет вызывать чистую стихию. Ни огненную, ни воздушную, ни водяную. Да и иллюзией тут не обойдешься.
Птаха вновь принялась нажимать самоцветные камушки. Экран над троном ненадолго потемнел, а потом вновь засветился, показав на этот раз Панкратия в виде высокого жилистого человека, одетого в длинную профессорскую мантию. Он стоял перед обычной школьной доской и неторопливо выводил формулу заклинания.
-Я взял на себя смелость сохранить формулу вызова чистой стихии огня, - между тем вещал Панкратий, скрипя
