Монстры в Академии - Екатерина Бунькова
Она запаниковала и уставилась на него снизу вверх. От холода ее уже било крупной дрожью, и зубы стучали, а пальцы ходили ходуном, как при болезни Паркинсона. Ксавьер осмотрел ее со всех сторон, хмурясь и недовольно поджимая губы. Затем взял за подбородок, заставив запрокинуть голову, и уставился тяжелым взглядом.
Марина окончательно струхнула. Этот мужчина и раньше ее пугал — неизвестной силой, скрытой в нем, мрачностью и невозможностью разобраться в его мыслях. И вот теперь ее страхи обрели реальную почву. Ксавьер определенно что-то задумал.
— Сколько раз она уже это сделала? — спросил он. — И зачем Вы ей это позволили?
— Что? — просипела перепуганная Марина.
— Я говорю: сколько раз Флокси это сделала? — повторил он.
— Сделала что? — окончательно растерялась Марина.
— Понятно, — Ксавьер вздохнул, задумался и начал нервно постукивать пальцами по косяку двери — в ритм колотящегося со страху сердца девушки. Он как будто что-то решал. И спустя пару мгновений решился.
— Что ты делаешь?! — девушка попыталась оттолкнуть его, когда он обхватил ладонями ее голову и потянулся поцеловать. Но увы, она была слишком слаба даже для того, чтобы ровно стоять, не то, что сопротивляться.
— Марина Игоревна, помолчите, пожалуйста, если хотите жить, — спокойно отозвался мужчина, пинком ноги закрывая внутреннюю дверь в корпус, чтобы их не услышали и не увидели. — У Вас жизненной энергии осталось хорошо, если на пару дней. Флокси Вас почти выпила.
— Что? — растерялась Марина. И тут же, пользуясь ее растерянностью, мужчина припал к ее губам.
Она вздрогнула и попыталась ударить его, но в следующее мгновение ощутила, как ее пронизывает потоком энергии. Сила была искристой, она изливалась из уст Ксавьера и пощипывала губы и язык, словно электрический ток. Затем сплошным потоком проливалась в грудную клетку, скапливаясь там, после чего медленно принималась расходиться по всему телу, разнося по нему жар и силу.
Но это длилось недолго. Спустя пару мгновений Ксавьер отодвинулся. Поток прервался.
— Не переборщил? — спокойно спросил он, как будто уточняя, не слишком ли много вина плеснул в бокал.
— Н-нет… не знаю, — пробормотала Марина, чувствуя, как тело наливается теплом, а мышцы приходят в такой тонус, будто она в детство вернулась, и сейчас пойдет скакать вприпрыжку, хохоча вслух и радуясь всякой ерунде. — Что ты сделал?
Она посмотрела на свои руки, чувствуя, как зудят стремительно излечивающиеся суставы пальцев. Все ее тело как будто пришло в движение, радуясь силе. Волоски на теле шевелились, кровь с бешеной скоростью неслась по венам, заставляя Марину пылать. От стыда в том числе.
— Поделился жизненной энергией, — чуть нахмурившись, пояснил он, косясь по сторонам: не видел ли кто. — Но это первый и последний раз. Берегите себя самостоятельно, я Вам в няньки не нанимался. С Флокси поговорю, конечно. Но она ж не одна такая на свете.
Марина нахмурилась, все еще не совсем понимая.
Ксавьер вздохнул.
— Большинство юных магиков так или иначе обладают способностью к вампиризму, — пояснил он. — Добровольно отдавать им жалкие крохи своей жизни — верх неблагоразумия. Флокси нужна настоящая мать или хотя бы другая взрослая фея. Всей Вашей жизни не хватит, чтобы девочка подросла хотя бы на два пальца. Скажите спасибо, что мне есть, чем делиться. А теперь извините, мне нужно поговорить с Флокси.
Он развернулся и вошел в тамбур.
— Ч-что ты за существо? — спросила Марина, настороженно глядя ему в спину. Но он не ответил и исчез в темноте коридора.
Девушка задумчиво тронула свои губы, на которых еще тлело чужое прикосновение. Что это было? Язык, небо, гортань и всю грудную клетку будто иглами искололо и здорово саднило. Казалось, что стоит ей выдохнуть через рот, и она, будто факир, выдаст полуметровый огненный поток.
Но нет, это было всего лишь послевкусие, чем-то очень похожее на перчик халапеньо, съеденный случайно, но целиком. И бодрило оно невероятно. Марине показалось, что сейчас она, как змея, вылезет из старой кожи, обновленная, сильная, здоровая. Это было потрясающее ощущение. Но, конечно, повторно через эту процедуру проходить по доброй воле она не стала бы.
«А мне кажется, остренькое в небольших дозах — это хорошо, — заметил внутренний голос. — Бодрит и возвращает радость жизни!»
«Так это все Флокси, — только сейчас дошло до Марины. — Она вытягивала из меня силу своими поцелуями. А Ксавьер, наоборот — залил. Зарядил, как батарейку. Только с напряжением переборщил».
Она снова потрогала губы. Покалывание постепенно сменялось онемением. Такой способ передачи жизненной энергии обычному человеку явно не подходил. Ну, либо это надо было делать понемногу, небольшими порциями. Десятком коротких поцелуев…
«Говорят, когда люди влюбляются, между ними искра пролетает, — неспешно заметил внутренний голос, пронаблюдав ее смущение. — Так вот между вами, походу, высоковольтная дуга проскочила. Ты как там, не изжарилась?»
Девушка не ответила, потому что не могла собраться с мыслями. Она только что узнала, что все это время пребывала в смертельной опасности и что ее от этой опасности только что спасли. И все это произошло так быстро, что мозг не успевал обрабатывать информацию.
«В следующий раз резиновые сапоги надень и за батарею не держись, — продолжил стебаться внутренний голос. — Мужик — огонь просто! Шаровая молния в концентрированном виде».
«Что? Какой следующий раз? — наконец, очнулась Марина. — Ты что несешь? Между нами ничего не было и нет».
«Окстись, дура, — беззлобно ответил ее незримый собеседник. — Тебя мужчина поцеловал. На закате, в уединенном местечке. Не знаю, о чем думаешь ты, а я думаю — это судьба. Тай, давай, от нежности. Или что там в таких случаях делать полагается?»
«Пошел ты… спать, — отрезала она, закатив глаза. — И я пойду».
Но не пошла. Над лесом догорал потрясающий закат, в теле просыпалась давно забытая сила юности, и хотелось бегать, прыгать и смеяться.
Порыв был настолько силен, а в теле плескалось так много невысказанного, что Марина не сдержалась и все-таки побежала вперед, под дождь, теряя тапки и цепляясь босыми ногами за мокрую траву.
«Ю-ху!» — завопила она, хохоча и кружась под
