Невеста фараона - Анна Трефц
— Слушается дело Дарьи. Дочери Валерия, ремесленника из северного города Москва.
Боги Септов на балконах зашушукались, выясняя, что за новый город, о котором они не слышали. Джахути не стал дожидаться пока они наговорятся и продолжил:
— Ты поставила свое Ба на суд Маат, в надежде на оправдание и возможность спасения Ка Александра, сына, хм… писца и строителя Бориса из северного города Москва?
— Даша, пожалуйста, скажи нет! — в отчаянии заорал Романов.
— Все так, — ответила она Джахути.
— Хорошо, — в его руках опять возник свиток, и он уткнулся в него, жадно читая, а когда поднял взгляд, проговорил, — Пройдемся по главному списку клятв.
— Ты грешна?
Удивительно, но эта дуреха вместо напрашивающегося отрицательного ответа замерла, вдумчиво посмотрела на бога. У меня сердце сжалось от предчувствия беды.
— Что вы имеете в виду? — поинтересовалась с невинным личиком.
И бог мудрости впервые за много тысяч лет растерялся. Он хлопнул глазами, сверился со свитком и снова недоуменно воззрился на юную девицу. Как бы спрашивая, не свихнулась ли та вступать в полемику с богом.
— Видите ли… В моем мире мне с детства рассказывали о первородном грехе. Не углубляясь в религию, лишь скажу, что у нас считается, что все люди от рождения грешны. И я не могу дать точный ответ на ваш вопрос. Формально да, я грешна, как и все. Но по факту… кто это может определить? Точно ведь не я.
Джахути кивнул, но с таким озадаченным видом, что скорее выразил непонимание, чем согласие.
— Ну хорошо, давай пойдем дальше, ты крала зерно?
— В моем мире горсть зерна не является большим богатством. Однажды папа привез меня на экоферму. Мне было лет одиннадцать. Там повсюду ходили утки, и мне очень хотелось их покормить. Так что я взяла горсть зерна из кормушки ослика и подарила одной рыжей уточке несколько незабываемых мгновений. Надо сказать я не горжусь этим поступком. Потому что я обделила осла на целую горсть зерна. И, по сути, это ведь было кражей.
— Не то, чтобы этот поступок заслуживал нашего внимания, — несколько раздраженно заметил Джахути, — Ты произносила проклятия?
Даша вздохнула и, покосившись на Романова, призналась:
— Видите того парня? Вам бы не хотелось произнести парочку проклятий в его честь? Я знаю его два года. И он делал мне всякие пакости. Вот если бы вам на голову надели ведро со снегом, разве вы не произнесли бы что-то типа «гори в аду»?
Джахути раздул ноздри, но вынужден был с ней согласиться. Черкнул что-то в своем свитке и снова спросил:
— Ты сердилась без причин?
— Слушайте, — он поглядела на него снисходительно. Снисходительно на бога! — Вы хоть знаете, что такое ПМС? Не мы это придумали, между прочим. Женщинам эту радость организовал как раз бог. Так что с него и спрашивайте. Тут даже мужчины признали, что мы имеем полное право сердиться и даже истерить без всякой причины в эти дни.
— Я так больше не могу! — Джахути раздраженно отбросил свиток и тот, не долетев до пола, воспламенился и опал на мрамор легким пеплом, — Это не суд, в комические куплеты!
Даша пожала плечами и кивнула на большие весы с огромным белоснежным пером в правой чаше. Весы находились в равновесии.
— Она слишком невинна, — заявил Осар, на этот раз не раздуваясь в размерах.
— А можете справку выдать? — Даша улыбалась, — Я буду всем показывать. Особенно нашему декану. Он-то считает, что я просочилась из щели ада.
— Я вот тоже так считаю! Ты хитра как лисица! И нахальна как обезьяна! — Джахути в раздражении раздул ноздри, — Ты умудрилась запутать даже весы Маат.
Он кивнул на обсуждаемый инструмент, и все увидели, что они не просто находятся в равновесии, они вибрируют, словно их подключили к источнику тока.
По залу прокатилась волна шепотков. Мы с Дашей переглянулись. Она все еще лучезарно улыбалась, а вот я уже поняла, радоваться нечему.
— И это значит, что мы не можем завершить суд, оправдав Дашу, — заявил Осар с нескрываемой грустью в голосе. Дашу ему было жаль.
Вот же дуреха! Почему бы ей не проскочить формальную часть разбирательств?! Что ей стоило отвечать «нет» на все вопросы!
Почувствовав повисшую в воздухе неопределенность, чудовище Амат проснулось, подняло голову и заинтересованно оглядело собравшихся.
Даша
Как только эта страшилище зашевелилось, я сразу же почувствовала, что дальше все будет только хуже. Может, у меня и нет других ярких талантов, но предвидеть проблемы на свою пятую точку я умею виртуозно. К примеру, я с утра знаю, что совершенно точно меня спросят по нелюбимому теоретическому предмету. И я схвачу неуд. Я даже честно пытаюсь что-то выучить по дороге в институт. Только вот от неуда это все равно ни разу не спасло. Ибо предсказание должно сбыться. Или спрашивали не то, что учила, или не по тому предмету. Невозможно же охватить весь объем пролетевших мимо ушей знаний за несчастные сорок минут в транспорте. Или вот прошлым летом: я еще в июне уверилась, что к августу непременно обрасту гипсом. И вуаля, 21 июля навернулась с качелей и сломала руку. Так что я сама себе предсказатель. А теперь, когда мое сердце сжавшись в горошинку, ухнуло вниз живота, желая затеряться в складках кишечника, я сразу поняла, грядет жопа. Нет, я, конечно, могла бы выразиться и более возвышенно, мол, ожидаются времена интенсивных испытаний или прогнозируется период повышенной сложности, но сути это не меняет. Жопа, она жопа и есть. И то, что она грядет неминуемо и прямо сейчас, я поняла, столкнувшись взглядами с динозаврихой по имени Амат. Мне даже показалась, как эта тварь проартикулировала на чистом русском «Капец тебе, Даша!»
Бог с птичьей тенью Джахути почесал нос палочкой для письма и протянул многозначительно
— Н-да…
И это тоже моему сердцу не понравилось. Да что там сердцу, и желудку не понравилось, и вообще всему ливеру. У меня внутри закрутились такие тугие узлы, что едва дышать получалось.
— И раз весы Маат не могут дать ответ виновна ли Даша, пусть ее судьбу решит Амат.
Что?! Серьезно?! На божьем суде правосудие вершит динозавр? Это даже не регресс! Это вообще черт знает что! Где же этот хваленый их миропорядок?!
Все эти умные и значительные фразы, вырвались из горла слившись в совершенно неконструктивный визг. А потому что еще секунду назад мраморный пол вдруг превратился в темный воздух, и я понеслась вниз, оглашая незнакомое пространство.
Сверху до меня
