Второй сын - Эми Хармон
Завыла какая‐то старуха. Она причитала так, словно пришла на похороны, а не на свадьбу.
– Не хочу я ехать, – стенала она. – Пятнадцать зим я не покидала гору. И теперь не поеду.
Другой голос нетерпеливо велел ей замолкнуть:
– Я не покидала гору уже тридцать лет, но не плачу. – Едва произнеся эти хвастливые слова, сказавшая их женщина тоже разразилась рыданиями.
То были, скорее всего, служанки, которых отправляли вместе с принцессой, и им это было не по душе.
Лотгар из Лиока, Айдан из Адьяра и несколько их людей тоже вскочили в седло. Должно быть, ярлы северных кланов собирались ехать с принцессой до самой развилки.
С ними же ехал и Бенджи из Берна. Он не тревожился. Он был слишком пьян. От него шел сильнейший запах вина. И он был такой не один. Жители кланов беспробудно пьянствовали уже второй день, начав на пиру, накануне. Лишь немногие прервали свои возлияния после того, как окончилась рукопашная схватка. Веселье должно было продолжаться, пока пьяные воины и обыватели не повалятся бесчувственными кулями и не уснут беспробудным сном. Королевский турнир всегда завершался именно так.
Хёд взял свой лук и укрылся за выступом крепостной стены. Других лучников на стене все еще не было. Праотец наш, Один. Что за напасть.
Решетка ворот поднялась – заскрипела лебедка, затанцевали от нетерпения лошади, – и северяне начали спускаться с горы. Они… уезжали.
* * *
Когда Тень вышла из туннеля, морщась в лучах вечернего солнца, Гисла и сестры уже ждали снаружи. Но Тень шагнула вперед и сжала их руки, и Гисла сразу же поняла, что она сейчас скажет.
– Я не пойду с вами, – проговорила Тень.
Башти вскрикнула, Юлия ахнула, но Гисла лишь медленно кивнула, а Элейн взяла Тень за руку, словно тоже ждала такого исхода.
– Но… ты не можешь остаться здесь, – воскликнула Далис. – Тебе грозит опасность! Куда большая, чем та, что грозит нам!
– Да, мне нельзя оставаться, – согласилась Тень.
– Ты поедешь с Альбой, – прошептала Элейн, и Тень снова кивнула.
– Она моя дочь, и она одинока, – сказала Тень и оглядела всех женщин по очереди.
– Я хочу сражаться, – вдруг выпалила Юлия, вся дрожа от нетерпения. – Я останусь здесь.
– Нет, Юлия. Не останешься, – тут же ответила Тень. – Ты будешь сражаться за них! – И она указала на женщин, ждавших на склоне горы. – Вы все будете сражаться друг за друга. – Тень махнула рукой в направлении Храмового леса. – А теперь уходите.
Гисла сумела не разрыдаться, но все вокруг залились слезами.
– Не плачьте, – умоляла Тень, и ее голос дрожал. – Прошу. Нам всем должно быть сильными. Если богам будет угодно, мы свидимся снова.
Она горячо расцеловала их в щеки, снова и снова повторила, что любит их всех, а потом опять велела им поспешить в Храмовый лес. Сама она двинулась вдоль по склону холма, к северным воротам. Коричневый капюшон ее старого пастушеского плаща покрывал ее белые волосы и бросал глубокую тень на лицо.
Гисла тихо запела, моля норн уберечь и ее, и всех остальных, а потом догнала сестер, уходивших к Храмовому лесу.
* * *
Айдан ехал справа от Альбы, Лотгар слева, а Бенджи пыхтел во главе колонны, время от времени гулко рыгая и раскачиваясь из стороны в сторону так, будто безуспешно боролся со сном. Гудрун скакал в начале процессии вместе с отрядом своих людей; другой свой отряд он послал в арьергард.
– Стой! – внезапно крикнул Айдан из Адьяра, и в его голосе зазвенела тревога, но колонна продолжала спускаться, обгоняя его, а один из северян буркнул, что пора ехать дальше.
Трубачи, возвещавшие отъезд королевской процессии, смолкли, закончив свое дело, и лошади ускорили шаг, спускаясь по склону холма. Горстка представителей кланов высыпала за ворота, провожая процессию, и решетка осталась открытой – входи кто хочет.
Они проехали с полпути вниз по склону, когда Хёд вдруг услышал его. Жух. Жух. Жух.
Пожар. Начался пожар. От въезда в деревню вверх по дороге, прямо к процессии короля Севера, бежали люди. Казалось, что они ищут спасения от пожара, горевшего у них за спиной.
– Это не жители деревни! – крикнул Айдан.
– Закройте ворота! – заорал Хёд.
– Закройте ворота! – повторил Лотгар.
Но северяне уже налетели на растерявшихся представителей кланов.
Хёд начал стрелять, посылая стрелы в направлении рвавшейся вверх по склону орды, стараясь не обращать внимания на грохот, вопли и смрад. Запах крови перебивал для него все прочие запахи.
Но вот в самом центре толпы оказался Байр – его сердце громыхало, и Хёд понял, что Байр дерется как волк, хоть и не мог этого видеть.
Вскрикнула Альба, взревел Байр, захохотал Гудрун.
Хёд выпускал стрелы одну за другой, и они со свистом и звоном пронзали людей вокруг Байра. Он выбирал мишени, стараясь как мог, но вскоре биение десятков сердец обратилось в одну пульсировавшую волну. То была словно беспорядочная толпа барабанщиков, в которой каждый выбивал свою дробь не в ритм с соседом, и Хёд, не зная, в кого из них целиться, опустил лук.
Вдруг рядом с ним вырос еще один лучник, и Хёд взмолился о помощи.
– Я бесполезен в подобной схватке. Не понимаю, в чье сердце целиться! – крикнул он.
Но вот Байр ворвался в ворота крепости. Его громкое дыхание вторило точным ударам его меча.
– Вот ты где, – с облегчением выдохнул Хёд и вновь поднял лук. – Долфис окружен? – крикнул он лучнику, стоявшему на стене рядом с ним.
– О да. Вокруг него двадцать девять врагов, не меньше, – отвечал лучник.
Хёд слышал их, слышал стрекот сердец, отлетавший от наковальни – огромного сердца Байра. Он принялся разить их, одного за другим, но слышал, что, едва один из них падал, его место сразу занимал новый враг.
– Северяне ломают двери храма! Ты слышишь? – завопил лучник.
Хёд отвечал ему быстрым кивком.
– Рядом с ним нет никого из наших.
Зато рядом с ним был Гудрун: Хёд хорошо знал его сердце.
– Стреляй еще, слепой лучник! Стреляй еще! – крикнул Хёду его напарник.
Он выпустил новую порцию стрел, но Гудрун уже выбил дверь храма своим топором и ворвался внутрь.
Лучник, стоявший подле него, кинулся вниз, прочь со стены, а Хёд вновь повернулся к Байру, но не
