Свадьба по приказу, или Моя непокорная княжна - Валерия Михайловна Чернованова
— Не все, — отстраняясь, покачала головой и быстро произнесла: — Нам нужно поговорить.
— Мы поговорим, душа моя. Обо всем поговорим. — Воронцов чуть нахмурился и снова прижал меня к себе. — Обещаю, но сейчас я должен доставить тебя домой и вернуться к императору. Я нужен там…
И пока я не успела возразить, повел меня прочь из комнаты. Решительным шагом минуя коридор за коридором, не забывая заботливо придерживать за талию, вывел из посольства и помог устроиться в карете.
Домой… Заманчивое слово.
Мне безумно хотелось смыть с себя омерзительные прикосновения цесаревича, обнять Ольгу, которая, наверное, уже с ума сошла от переживаний… Чего не хотелось, так это пропускать, возможно, единственную ночь, когда я могу сделать что-то по-настоящему хорошее и важное.
Освободить своего джинна-чертяку из чертовой лампы.
Не успел Андрей забраться в карету, как я схватила его за руку и выпалила:
— Андрей, послушай!
Конечно, момент, мягко говоря, не самый подходящий. Да и вываливать на Воронцова правду здесь, в экипаже… Ну, в общем, так себе… Но выбора-то всё равно нет! Ночь не резиновая. Скоро забрезжит рассвет, а вместе с ним исчезнет и возможность помочь хранителю.
— Мне нужно в главный храм Московии. В тот, где нас с тобой женили. — Андрей собирался возразить, я это по глазам видела, но, прежде чем он что-то успел произнести, выпалила: — Я не Софья! Я… Маша Семенова. Рада… эмм… познакомиться.
Мой сбивчивый и, наверное, слишком эмоциональный рассказ Андрей слушал с нечитаемым выражением лица. Я волновалась, спотыкалась чуть ли не на каждой фразе, но чувствовала, что он мне верит.
Каждому слову верит.
А мог бы решить, что у жены от всех этих волнений совсем крыша прохудилась.
Я рассказала про все. И про свое попадание, и про то, как впервые ощутила магию, и про явление аджана. Не скрывала ничего. Даже того, что у меня в пособниках был страж Воронцовых. И про то, куда отправилась тайной тропой из дворца, тоже скрывать не стала.
Я решила больше ничего не утаивать и не обманывать князя. Даже в мелочах. Раз уж решила начать строить свою жизнь с мужчиной, которого полюбила.
— Получается, кто-то поменял ваши души местами, — задумчиво произнес Андрей, когда во мне наконец кончились слова и воздух. — И ты боялась мне признаться?
— А ты бы не боялся? В первые мгновения я вообще ничего не понимала. Где оказалась, почему… Откуда взялись все эти разряженные павлины… ну то есть, мужчины. А уж когда осознала, что меня лапает какой-то белобрысый хмырь… — Втянула побольше воздуха и чуть ли не скороговоркой закончила: — Я решила, что убью гада! Ну а про остальное ты и сам знаешь.
Я вздохнула. Не хочу больше думать об этом монстре.
Не хочу и не буду!
— Понимаешь, Софью никто не любил. Совсем. Ни для отца, ни для матери она не была желанной. Пустышка, позор рода… К тому же болезненная, чахлая. Не с кем посоветоваться, некому поплакаться. Я вообще сначала решила, что от страха, там, в руках Игоря, она и погибла.
Андрей сжал кулаки и тихо спросил:
— А тебя? Тебя в твоем мире любили?
— Почему любили? Меня и сейчас любят, — отозвалась я и улыбнулась с легкой грустью. — У меня большая и дружная семья: родители, дедушки, бабушки. Подопечные опять же…
Я продолжала улыбаться, вспоминая ночные анекдоты Валентины Захаровны и ворчание в трубку Ларисы Анатольевны. Все равно ведь привязываешься к своим бабулечкам.
— Ты пойми, мой мир и твой — они сильно отличаются. У нас нет магии. Вот ни капельки! Но никто из моих современников от этого не страдает. Мы идем по пути науки, развивая промышленные отрасли, и живем куда с большим комфортом. — Я прикрыла глаза и продолжила: — У нас равноправие. Оно не только в браке и не только с подачи бога. Женщины наравне с мужичинами работают, получают высшее образование, занимают высокие должности. И что самое главное — у нас нет императоров. Есть кое-где диктаторы, увы, не без этого. Но таких вот гадов, как Игорь, еще надо поискать.
Я замолчала, почувствовав, что голос уже начинает садиться. Мне бы водички…
Не знаю, о чем думал муж, к каким приходил выводам, но его лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций. Совершенно. Резкие черты, заледеневший взгляд и крепко сжатые в кулаки пальцы.
— Эй! — наконец крикнул Андрей, ударив по крыше кареты. — Разворачивай к главному храму! Скорее!
— Спасибо, — растроганно выдохнула я.
Почему-то, услышав это коротенькое слово, он вздрогнул и прикрыл глаза. И тут же подался ко мне и крепко обнял.
— Прости меня, Маша.
Теперь уже я вздрогнула. От того, как ко мне обратился. От того, как волнующе в его устах прозвучало мое имя.
— Прости, что давал тебе зелье. Сейчас мне самому мои решения кажутся смешными и… эгоистичными. Я считал, что, если у тебя появится искра, сделаю тебя счастливее. Ну и о продолжении рода, конечно, не забывал. — Андрей мрачно усмехнулся. — Думал, что поступаю правильно, а надо было… А надо было не думать, а спросить тебя, нужны ли тебе такие эксперименты.
— Да, спросить действительно стоило, — согласилась я и, не сдержавшись, тихонько прыснула: — Знал бы ты, как меня от этих капелек распирало. Думала, лопну от переизбытка магии!
— Прости, — тихо повторил он.
— А капли еще остались? Думаю, Анне они бы не помешали. Там, глядишь, и завидовать перестанет, и о судьбе своей тревожиться. Можно сказать, твой эксперимент прошел успешно — подарок Шуйского действует.
— Давай не будем сейчас ни о Шуйском, ни о моей сестре. Давай…
Андрей взял меня за руку и, чуть сжав мои пальцы, решительно сказал:
— Я люблю тебя, Маша. Именно тебя. Только не перебивай, пожалуйста, — проговорил он быстро, заметив, что я порываюсь прервать. — Я видел Софью на балу, она не привлекла моего внимания. Да, красива, да, нежна и юна, но этого мало. Мало, чтобы даже просто ей заинтересоваться. Я не знаю, какой ты была в своем мире, но совершенно уверен, что твоя душа — самая красивая. В нее я и влюбился.
От тихих признаний, от чуть хриплого голоса мурашки пошли по коже.
— Мне нравится твой непокорный нрав, нравится то, как ты готова защищать тех, кто находится рядом, даже если эти люди на самом деле тебе чужие. Я бы очень хотел начать все сначала и никуда тебя не отпускать. Очень… Но и неволить не имею ни права. Не могу заставить тебя остаться. — Он грустно
