Волчье (СИ) - "Happy demon"

Боромир делал меня слабой, и это меня пугало.

— Неужели, ты действительно… — начал было гондорец, но тут же умолк, бросив короткий взгляд на гончих, которые, удерживая нетерпеливо переступающих по земле жеребцов, наблюдали за нами. И если Маргрит еще пыталась сделать вид, что ее заботит только окружающий пейзаж, прекрасно зная, что для волка значит присутствие пары, то Ингварр смотрел в нашу сторону почти демонстративно, поджимая тонкие губы.

— Езжайте, я догоню, — кивнула я, для наглядности еще и махнув рукой. — Соберите Совет Маршалов, мне нужно будет с ними поговорить.

— Мы подождем, — упрямо качнул головой брат, и я только тяжело вздохнула, чувствуя пробившееся раздражение. Излишняя опека капитана королевских гончих мне совсем не нравилась.

— Ингварр, пожалуйста, — чуть надавила я, сузив глаза, и оборотень, несколько мгновений посверлив меня недовольным взглядом, только упрямо фыркнул. Неприязненно взглянул на Боромира, стоящего рядом со мной, развернул свою лошадь и сразу же послал ее в галоп, подняв в воздух пыль. Хитро подмигнувшая мне Маргрит последовала примеру своего капитана.

— Так о чем ты хотел поговорить? — устало выдохнула я, вновь повернувшись к гондорцу, и тут же подобралась, будто перед прыжком, когда сильные пальцы сжались на моих плечах.

Тепло чужих ладоней обожгло сквозь тонкую ткань рубашки, горячее дыхание, оказавшееся совсем близко, опалило лицо, и я застыла испуганным лесным зверьком, когда Боромир, наклонившись, чтобы заглянуть мне в глаза, горячо зашептал, все крепче сжимая руки:

— Илва, прошу, одумайся. То, что вы с Арагорном придумали… Это же безумие чистой воды, вы не можете так рисковать!

— Ты прекрасно знаешь, что у нас нет другого выхода, — наступив на горло сковавшей тело слабости, я старалась говорить как можно уверенней, а сама чувствовала, как кожа буквально плавится от чужих прикосновений. Искреннее беспокойство, горящее в серых глазах огнем, стало для меня открытием, я не ожидала, что мужчина будет так сильно тревожиться, и какое-то странное, тянущее чувство внизу живота вновь свернулось горячим клубком.

Мои слова, произнесенные тихим лепетом, заставили глаза мужчины потемнеть от тревоги.

— Ты не понимаешь, это верная смерть, — забывшись, Боромир подался вперед, от чего его лицо оказалось на ничтожном расстоянии от моего, взгляд скользнул по тонким губам, шевелящимся в тихом шепоте, а волчица буквально взвыла, до потемнения в глазах желая ощутить присутствие пары еще ближе. — Участники этого похода обречены, нам ни за что не одержать победу, и не пытайся убедить меня в том, что ты и так это знаешь. Эру, Илва, неужели ты не можешь понять…

В голосе гондорца сквозило неподдельное отчаяние, от которого мне становилось больно почти физически, и я только крепко сжала кулаки, пользуясь тем, что мужчина этого не видит. Мутная пелена упала на глаза, заставив взор размыться, в голове поднялся звон, а заворожено наблюдая за тем, как шевелятся чужие губы, я почувствовала, как внутри поднимается что-то темное, отчаянно неприятное, обжигающее ледяным холодом.

Пульсирующий золотом калейдоскоп воспоминаний пронесся перед глазами яркой вспышкой, дыхание на мгновение перехватило от сковавшего тело ужаса, а бедра непроизвольно сжались, и я гулко сглотнула, чувствуя липкий страх, заползший в самое сердце. Горячие прикосновения, крепнущие с каждым мгновением, будили совершенно другие воспоминания, искренне ненавидимые, от которых я так отчаянно хотела избавиться.

— Прошу тебя, откажись, пока не поздно, — тихий шепот показался мне бредом воспаленного сознания, чужие пальцы коснулись лица, заставив вздрогнуть, обжигающее чувство вины накрыло с головой, заставляя захлебываться, и я, отчаянно желая вырваться из плена собственных кошмаров, захвативших меня наяву, тряхнула головой.

— Прости, но не могу, — голос звучал хрипло, словно я изрядно перебрала накануне с крепким вином, и Боромир, словно не веря в то, что слышит, буквально окаменел. Его лицо все еще было слишком близко к моему, от чего я могла рассмотреть каждую темную крапинку на стальном полотне, и чем дольше я всматривалась в любимые глаза, тем сильнее захватывало меня в объятия чувство страха и стыда.

Я не могла вот так вот запросто стоять рядом с ним, не могла чувствовать его прикосновения, не могла жадно ловить каждый вздох губами после того как позволила монстру из страшных снов осквернить себя, после того, как позволила сделать с собой…

Все должно было быть совершенно по-другому.

Крупная дрожь прокатилась по телу, и я настойчиво отстранилась от Боромира, почувствовав, как ослабевшая рука мужчины невесомо скользнула по моей щеке, оставив пылающий след. Он не пытался меня удержать, не пытался возразить, когда я для верности еще и отступила на шаг, и только потемнел лицом, когда я, низко склонив голову, чтобы скрыть пылающее лицо, тихо произнесла:

— Это мой долг, Боромир, я должна помочь, должна сделать то, что могу. Фродо нуждается в нашей помощи, и бросить его мы не можем. Извини…

Чувствуя, что мне не хватает дыхания, я круто развернулась на каблуках высоких сапог и, буквально спрыгнув со ступенек, в мгновение ока оказалась в седле. Наверное, со стороны это было похоже на побег, но оставаться в компании Боромира я больше не могла, буквально задыхалась от ощущения призрачных пут, которые плотно сжимались на шее, и мысленно молила беснующуюся волчицу не выть в груди так горько.

Руки, сжимающие повод, дрожали, перед глазами стоял туман, и я, совсем не желая, чтобы Боромир видел меня такой, пришпорила лошадь, чувствуя спиной пронзительный взгляд. Жеребец взвился на дыбы, изо всех сил рванув по каменной мостовой и копытами высекая искры, ветер разметал волосы, надувая свободную рубаху, а я, пригнувшись к лошадиной шее, чтобы защитить лицо, всего лишь на мгновение крепко зажмурилась, чувствуя, как ноет сердце.

Кажется, все это время я врала сама себе, и оказалась вовсе не такой сильной, как мне хотелось бы, а встреча с парой только помогла мне это понять.

И теперь, мчась узкими улочками, на которых жители стремительно жались к стенам, пропуская взбесившуюся лошадь, я искренне не знала, что мне делать…

========== Глава 19 ==========

Глаза отчаянно болели и слезились, мелкие витиеватые буквы расплывались, а кончики пальцев были сплошь измазаны темными чернилами, однако я, упрямо закусив губу, продолжала изливать желтоватой бумаге свои мысли, пытаясь ничего не забыть. Тонкая свеча, разгоняющая сумрак большого шатра, трепетала от хриплого дыхания, далекий шум, доносимый с улицы, раздражал чувствительный слух, а ноги от неудобного положения затекли и неприятно ныли, и я, не сдержавшись, поерзала на толстой медвежьей шкуре, устраиваясь поудобнее. За маленьким, почти крошечным низким столиком долго сидеть было невозможно, согнутая спина отчаянно болела, а непослушные волосы то и дело падали вниз, и я время от времени раздраженно заправляла их за ухо, мечтая как можно скорее разобраться со скопившимися документами и отправиться, наконец, отдыхать.

Последний мудреный завиток украсил целый лист, исписанный мелким почерком, роскошное лебединое перо с тихим шорохом опустилось в серебряную чернильницу, и я, разогнув ноющую спину, от души потянулась, потирая воспаленные глаза. Веки были почти свинцовыми, неяркий свет раздражал зрение, и все, чего мне действительно хотелось, это уснуть на несколько суток. Пять дней непрерывного покачивания в седле и ночевок на холодной земле, пусть и накрытой теплыми шкурами, утомляли гораздо больше, чем изнуряющая битва на Пеленнорских полях, от однотонных пейзажей, с каждым днем все больше наливающихся серостью и отчаяньем, становилось почти тошно, и о буйной зелени Ривенделла я тосковала так сильно, то становилось почти физически больно.

Наверное, сопровождай нас Элладан с Элрохиром и по сей день, мне было бы чуток легче, однако близнецы, как и многие другие, остались в Минас-Тирите, и я, положа руку на сердце, была благодарна судьбе хотя бы за это. Среди множества близких мне людей, о жизни которых я беспокоилась, оставалось совсем мало тех, о безопасности которых я могла быть спокойна. Наверное, будь у меня шанс что-то изменить или исправить, можно было бы переиграть все по-другому, но…