Даринда Джонс - Четвертая могила у меня под ногами
- Там только диван, но на нем удобно.
- Сойдет. Это Харпер. Харпер, это Пари.
- Привет, Харпер, - сказала Пари, и прежде, чем Харпер успела ответить, помещение озарилось вспышкой искр из-под стола. За вспышкой послышался глухой удар, когда Пари уже в сотый раз стукнулась макушкой снизу об столешницу.
Сомневаясь, что телефонный кабель может так искрить, я снова наклонилась.
- Нет, правда, что ты там делаешь?
- Ты видела искры?
- Я собираюсь показать Харпер комнату. Постарайся не убить себя, пока я не вернусь.
- О’кей. Запри дверь, когда будешь уходить.
- А…
- Стой! – Снова показалась голова Пари, лицо просияло от какой-то идеи. Ярко подведенные глаза сузились, пока она хлопала по столу, снова пытаясь найти свои очки. На этот раз я дождалась, пока она их найдет. Водрузив очки на лицо, Пари проговорила: - Я делаю тебе одолжение.
Я опять прислонилась к столу бедром.
- Ага.
- А долг платежом красен, так?
Гадая, к чему это она, я повторила:
- Ага.
- Сходи со мной на свидание.
- Ты не в моем вкусе.
- Ну же, Чак. Одно свидание, и я никогда больше об этом не заикнусь.
- Да нет же, я серьезно: ты не в моем вкусе.
- Я, понимаешь, о том, что у тебя офигенный дар знать наверняка, когда кто-то лжет.
Я глянула на Харпер. Похоже, у нее резко подскочил интерес к происходящему.
- Ну, - пожала плечами я.
- В общем, я подумываю сходить на свидание с одним парнем, но вряд ли сумею понять… ну, знаешь, честен ли он со мной.
- Ты его в чем-то подозреваешь?
- Да нет. Просто подумала, что ты могла бы «внезапно появиться», - Пари показала в воздухе кавычки для убедительности, - и посидеть с нами минутку-другую. Короче говоря, столько, сколько тебе понадобится, чтобы прочесть его.
- Я вообще-то не читаю людей.
- Ну, чувствуешь их.
- Весело, конечно, но было бы неловко.
- Ты понимаешь, о чем я. Баш на баш, дамочка. Что посеешь, то и пожнешь. – Она посмотрела мимо меня. – Без обид, Харпер.
- Да-да, я вовсе не оби…
- Ну? – перебила Пари бедную Харпер, которая наконец-то решилась заговорить. – Мой диван за твою суперсилу.
- Раз ты так ставишь вопрос.
- Чудненько. Пришлю тебе эсэмэской где и когда.
- Замечательно. Покажу-ка я Харпер ее диван.
- О’кей.
Я уже было решила, что разговор окончен, раз уж Пари снова нырнула под стол, но внезапно она опять выскочила. Прямо как печенье для тостера, только не замороженное.
- Минуточку. А где тебя носило?
- Да так. Дома сидела.
- Два месяца?
- Вроде того.
- Хм. Ну ладно. Дверь запри! – крикнула она напоследок. Вот же настырная.
* * *- А она необычная.
- Да уж. – Я провела Харпер за угол, заставленный коробками с какими-то товарами для тату-салона, и мы с ней оказались в маленькой задней комнате. – Не хоромы, конечно, но уверена: никто и не подумает здесь тебя искать.
Она отреагировала вежливым кивком. Я бы побилась об заклад, что она готова была сморщиться от отвращения, но не стала этого делать из-за присущей ей доброты.
- Здесь замечательно, - сказала Харпер вопреки всем моим ожиданиям. Мало таких приятных людей мне встречалось.
- Супер. Я отчаливаю заниматься расследованием и все такое. Вечером вернусь. Справишься тут?
- Конечно. Со мной все будет в полном порядке.
Я коснулась ее руки, чтобы отвлечь от созерцания нового, пусть и временного, места жительства.
- Я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти того, кто за всем этим стоит. Клянусь.
Лицо Харпер озарилось даже от слабого намека на улыбку. Если не ошибаюсь, напряжение в ней немного ослабло.
- Спасибо.
Я оставила Харпер посреди крошечной комнатушки, и мне на глаза тут же попался помощник Пари, Тре. Он набивал татуировку девушке, которая выглядела так, будто страдает от боли и охвачена желанием одновременно. Понять ее можно. Тре был как коктейль «Лонг-Айленд»: высокий, с непритязательной начинкой, достаточно вкусный, чтобы смочить горло и другие места, но с ног собьет легко, когда меньше всего ожидаешь.
- Здорово, Чак, - поздоровался он, сделав паузу в монотонном гудении иголок.
Для меня не секрет, что всем татуировщикам в глубине души нравится причинять людям боль. Мне стало любопытно, отразилась ли эта особенность на интимной жизни Тре. Если ему такое по душе, то я могу вынести боль. Немного, но…
- Здорово, чувак, - отозвалась я, почти не задумываясь, что отвлекаю его. В этом деле ошибки остаются навсегда. Как результат девятимесячного ожидания после выпускного.
Тре сделал очередную паузу и поинтересовался:
- Ты сказала «чувак», потому что не помнишь, как меня зовут?
Мои плечи поникли.
- Черт возьми, подловил. Хотя нет, минуточку. Я же помнила… - Я задумчиво постучала себя пальцем по виску, а он вернулся к своему занятию. – Ну вот же! Тебя зовут Пожарная Тре-вога?
Сосредоточенно сдвинув брови, он покачал головой, не отрываясь от работы.
- Рыбья Тре-буха?
- Нет, - мягко рассмеялся он.
- Тогда Тре-зубец?
Он снова остановился, и огромные темные глаза девушки стали метать в меня молнии. То ли она ревновала, то ли ей было так больно, что она хотела поскорее закончить. В общем, я перестала им мешать.
- Забудь, что спросил, - сказал мне Тре, весело улыбаясь.
Вот же сердцеед. Неудивительно, что клиентура Пари женского пола увеличилась втрое с тех пор, как он стал на нее работать.
- Как-нибудь свидимся, красавчик.
Он подмигнул в ответ и снова занялся татуировкой. В его глазах искрилась лукавая улыбка. Мне стало жаль эту девушку.
* * *На обратном пути я пронеслась через парковку прямиком к Развалюхе – моему вишневому джипу «вранглеру». На полуоткрытом пятачке в центре Альбукерке я чувствовала себя голой. Однажды мне уже приходилось бывать голой в общественном месте. Дискомфорт ощущался тот же, но на этот раз было иначе. Резче. Острее. Болезненнее.
- А ведь он по тебе скучает.
Я развернулась и увидела темнокожую женщину с шикарной фигурой. Она прошла мимо меня, направляясь к черному ходу папиного бара. За последние несколько недель я ее пару раз видела и подумала, что ее нанял барменом папа, когда я отказалась от этой работы. Он хотел, чтобы я бросила свое детективное агентство и работала на него. Глупость несусветная.
Женщина остановилась и дружелюбно улыбнулась мне. Я миролюбиво улыбнулась в ответ. Назвать ее потрясающей было бы катастрофическим преуменьшением. Она была как сияющий небоскреб, гордо стремящийся в небеса и бросающий вызов простым смертным попытаться его низвергнуть.
- Твой отец, - уточнила она. Целую минуту я тонула в омуте экзотических глаз, пока она не повернулась снова к бару. – Он только о тебе и говорит.
