Невеста для падшего (СИ) - Екатерина Сергеевна Богданова
Начала растирать плечи, но это мало помогало. Решила встать с холодного камня и походить, чтобы разогнать кровь. Но, стоило мне подняться, Эран резко развернулся и с прищуром уставился на меня.
Нерешительно отступила.
— Ещё шаг и упадёшь в воду, — проговорил он. — А плавать ты, как и все вы, наверняка не умеешь.
Я остановилась, ещё сильнее обхватив себя руками. Порывы ветра трепали подол платья, а бьющиеся о скалу волны орошали спину ледяной водой, но отойти от края означало приблизиться к падшему. Поэтому я продолжала стоять на месте, вздрагивая всем телом каждый раз, когда кожи касались ледяные иголочки морских брызг.
— Что же мне с тобой делать? — чуть склонив голову набок, произнёс крылатый.
— О-о-от-тпу-пуст-тить, — проговорила с трудом, отчаянно стуча зубами. Подбородок трясся так, что едва язык не прикусила.
Вот он, тот самый момент, когда можно изложить ему мой план. Но я слишком замёрзла и испугана, чтобы не то, что быть убедительной, просто нормально говорить.
— Как же не вовремя всё, — продолжил беседовать сам с собой Эран, разглядывая меня, как какую-то букашку. — «Забыть» бы тебя тут на денёк. Ветер и вода решили бы эту проблему.
Что?! Я не ослышалась?
— Да не пугайся ты так, — криво усмехнулся он. — К сожалению, это не выход. Магия клятвы посчитает такие действия попыткой обойти скреплённое ею обещание.
— Ууу, — протянула я несвязно, мысленно воздав благодарность такой рассудительной магии. Теперь я хотя бы знаю, что он точно не убьёт меня, спасибо ей за это.
— Но и показать тебя всем я сейчас тоже не могу, — опять начал рассуждать вслух крылатый. Поживёшь пока в моём доме, в качестве… — он окинул меня придирчивым взглядом и скривился, — пусть будет содержанки. Все знают, что мне свойственно проявлять жалость к убогим.
— Ууу, — протянула я уже возмущённо. Сам ты убогий!
— Замёрзла? — наконец-то заметил он.
Меня уже откровенно колотило. И от чего больше — от страха, холода или негодования — и сама бы уже не смогла сказать. А падший только усугублял ситуацию своими рассуждениями и действиями.
— Подойди, — приказал он.
Я и с места не сдвинулась. Он, нахмурил чёрные брови, сам подошёл, рывком оттащил меня от края скального выступа, снял плащ и накинул на мои плечи.
— Так-то лучше. Мне ведь ещё жениться на тебе придётся, а сопливая жена мне не нужна. В принципе, мне никакая жена не нужна, но больная тем более, — прокомментировал он свои действия.
Я смотрела на него огромными от страха глазами и боялась пошевелиться. Эран поправил плащ на моих плечах, запахнул, схватил за края ворота и дёрнул так, что ткань больно врезалась в кожу шеи.
— А теперь слушай внимательно, — прошипел он мне в лицо. — Не смей больше выходить из дома. Ни под каким предлогом. Даже если стены рушиться начнут. Считай, ты моя пленница. Нечего моей будущей жене шататься по городу без должного сопровождения, — с какой-то болезненной иронией проговорил падший. — Поняла?!
Я с трудом заставила себя кивнуть, отчаянно сжимая кулаки, чтобы сдержаться и не плюнуть ему в лицо. Знаю, только хуже будет. Он сейчас слишком взбешён, хоть и старается скрыть это иронией и насмешками.
— И Тамир не вздумай жаловаться. Она тебе не союзница. Лучше молись своим воздушным богам, чтобы никто не узнал раньше времени, что нас с тобой связывает. Иначе, я стану наименьшей из твоих проблем, как бы оскорбительно это ни звучало для меня. — Он чуть ослабил хватку и уже не так злобно закончил: — И перестань трястись, раздражает. Я тебя и пальцем не тронул, а ведёшь себя так, будто надругаться собираюсь. Я не Россэл, женщин не принуждаю.
О да! Ты их только похищаешь, ломаешь руки и запираешь в своём доме! Я всегда старалась избегать сильных негативных чувств. Прощала обиды, забывала грубость и несправедливость, не принимала всё это, отгораживалась. Так жизнь гораздо легче и светлее. Но сейчас вдруг поняла — ненавижу. Искренне, всей душой, отчаянно и горячо ненавижу! Не всех падших, нет, только этого конкретного. И не потому, что падший, а просто потому, что это он!
Однако ненависть не помешала мне прижаться к его груди, когда мы полетели обратно. Так было хоть немного теплее, а мерный стук сердца и ощущение движения бугрящихся под одеждой мышц при каждом взмахе огромных, как нависающая над нами туча, чёрных крыльев, отвлекали от ужасающей действительности. Падшему достаточно только разжать руки на моей талии и со мной будет покончено. Он прав, я не умею плавать, хотя это и неважно. Наверняка умру от страха, ещё до того, как упаду в ледяную воду, потому что летим мы под самыми облаками. Зачем так высоко взлетать — я никак не могла взять в толк. В голову приходило только одно — специально, чтобы меня поморозить. Потому что, чем выше мы поднимались, тем холоднее и ветренее становилось.
Когда до суши осталось совсем немного, я поняла, что, выбирая высоту полёта, обо мне Эран думал в последнюю очередь. У самого берега из воды вздымались высоченные зубчатые скальные пики, будто частоколом отгораживая океан от суши. Чтобы перелететь через них мы и поднялись так высоко. А стоило только нам оказаться по другую сторону, как стало гораздо теплее.
Я недоумённо посмотрела на крылатого. Он неохотно, но пояснил:
— Горы защищают долину от холодного течения, и ветер в это время года западный, поэтому здесь гораздо теплее.
— А в другое время года? — спросила, немного отогревшись.
— Через пару месяцев узнаешь, — усмехнулся он.
Так долго я тут задерживаться не собиралась, но возражать не стала. Не было ни малейшего желания вести светские беседы о погоде с этим дикарём. Пусть он и оделся, и даже волосы уложил, всё равно в душе остался жестоким варваром.
Эран, будто почувствовав, о чём я думаю, сдавил мои бока сильнее и полетел ещё быстрее. Опять свист ветра в ушах, пробирающийся под одежду озноб и ужас стремительного падения. Приземлились мы в уже знакомом мне дворике с беседкой и садом.
Из дома тут же выбежала Тамир, видимо, привлечённая хлопками крыльев. Эран подтолкнул меня к женщине, отрывисто приказал ей: «Она замёрзла, согрей» и с прищуром посмотрел на меня. Видимо, чтобы убедиться, что я всё поняла и не буду доставлять неудобств. Я хотела ответить гордым взглядом свысока,
