Рожденная под темной звездой - Марина Анатольевна Кистяева
- Наркотики? Если честно, я тоже так же подумала, - Лиза не стала юлить. Мужчина вроде бы пытался ей помочь. Главное слово - вроде бы. Она по-прежнему держалась на страже, но пока он оставался единственным человеком, кто был в состоянии отгородить её от тех озабоченных уродов, что расхаживали за дверью.
- Я не вижу на твоем теле сильных физических повреждений, повлекших за собой амнезию, поэтому вывод напрашивается сам собой.
Лиза облизнула пересохшие губы и отложила бутерброд. Не смотря на то, что она была голодна, кусок не лез в горло.
- Можно воды? - не попросила - прошелестела одними губами.
- Конечно, - он протянул ей стакан. Их пальцы на мгновение встретились.
Воду она пила жадно, делая большие глотки. Что же случилось в прошлом... Кому она перешла дорогу? Для чего потребовалось опаивать её и лишать памяти? В груди образовался ком, мешающий дышать. Стало снова страшно. Мысли о прошлом пугали её. Настораживали. В голове не возникало ни одного образа, за который можно было бы зацепиться.
- Лучше? - поинтересовался Юлиан, снова лениво откидываясь на спинку кресла. Удерживать себя в руках становилось сложнее. Он и не предполагал, что вид Лизы - беззащитной, обернутой его полотенцем, возбудит его едва ли не сильнее, чем когда она лежала на его кровати. Или дело было в том, что она в принципе пробуждало в нем столь сильное вожделение, которое он с трудом контролировал?
- Нет, - ответила девушка, не замечая темного блеска в глазах мужчины. - Думала, поем, утолю жажду - полегчает. А становится только хуже.
Мужчина тотчас нахмурился.
- Что-то болит? - насторожился он.
Она покачала головой и горько усмехнулась.
- Физически нет, а вот то, что внутри...
- Ничего, всё образуется, - он говорил дежурные фразы, а сам смотрел на соблазнительную ложбинку между ее грудей. Полотенце настырно съезжало вниз, открывая виды, от которых кровь вскипала и превращалась в расплавленную лаву. Пришлось стиснуть зубы.
- Нет, я... - Лиза нервно провела рукой по лбу. - Вы меня, наверное, извините, но сейчас я не в состоянии разговаривать. Мне надо побыть одной. Если вы мне предоставите комнату, я...
Юлиан вскинул руку кверху, призывая замолчать.
- Лиза, - от бархатисто-хриплого голоса по спине девушки побежали мурашки, и она впервые с того момента, как вышла из ванной, задумалась, что слишком откровенна и доверчива с этим мужчиной. Так нельзя. - Давай проясним ситуацию. Ты - моя гостья. И для тебя будут лучшие условия.
- Спасибо, - она не была уверена, но разве ей есть из чего выбирать?
- Не стоит благодарности.
Юлиан отодвинул столик и поднялся. Теперь он возвышался над ней, отгораживая её от остального мира. И снова в ее голове возникли сумбурные, нереальный мысли, что он слишком красив, слишком притягателен, чтобы быть настоящим. Такие мужчины - мужественные, излучающие силу - редкость. Наверное. Точно она не знала. Просто чувствовала.
Но было нечто, что не давало ей покоя даже больше, чем отсутствие памяти.
- Скажите... - она замялась, но нашла в себе силы и вскинула голову кверху, чтобы иметь возможность посмотреть ему в глаза.
- Слушаю тебя внимательно, Лиза.
И снова от той интонации, с какой он произнес её имя - повторный хоровод мурашек по позвоночнику.
- Я - человек? - выдохнула она, не веря, что осмелилась задать этот вопрос вслух.
Мужчина улыбнулся одними уголками губ.
- Ты - да.
Следующий вопрос вырвался самопроизвольно:
- А вы?
- А я - нет.
Это было сказано так лаконично, что правдивость ответа не вызывала сомнений.
Лиза очень медленно кивнула.
- Ясно.
- Правда? - Юлиан всё же не удержался от легкого сарказма, чем вызвал кривую улыбку у Лизы.
- Угу.
Развивать тему он не стал. Время ещё не пришло. Он протянул руку, предлагая ей подняться.
Лиза уставилась на его руку, как на нечто нереальное. Потом обругала себя и заставила вложить свои пальцы в его. Что она, право?.. Рука мужчины оказалась прохладной. Длинные пальцы уверенно сжали её узкую ладонь, точно отрезая пути к отступлению.
- Не стоит меня бояться, - прокомментировал Юлиан её заминку. - Если бы хотел причинить вред, давно бы причинил.
Лиза вспыхнула, устыдившись своей глупой ни чем не оправданной реакцией.
- Извините, я... - она опустила ресницы, опасаясь встречаться с ним взглядом.
- Лиза, перестань извиняться. Всё хорошо, - он смотрел на нее сверху вниз, наслаждаясь ее застенчивостью. - Завтра мы поговорим, тебе на самом деле надо выспаться. Отдохнешь, придешь в норму. На свежую голову и разговор пойдет легче. Пойдем, я провожу тебя в твою комнату.
- Я пойду в таком виде? В полотенце? - ее глаза изумленно округлились.
- Идти никуда не придется, - уголки его губ дрогнули в легкой усмешке. - Я решил поселить тебя в смежной комнате.
- А я вас не стесню? Это будет удобно? - бледные щеки девушка заалели румянцем.
О, это будет очень удобно!
***
Юлиан всю оставшуюся ночь смотрел на спящую Лизу. После того, как он проводил её до двери, то сделал вид, что вернулся к себе, давая ей возможность адаптироваться к новым условиям жизни. То, что отныне и на неопределенное время спальня, которую Юлиан практически не использовал, станет комнатой Лизы, он уточнять не стал. Подобное заявление может быть воспринято ею неадекватно, а настраивать девчонку против себя в его намерения не входило. Юлиан заметил её заинтересованный взгляд. Как она рассматривала его исподтишка. Что ж, её интерес ему на руку. Потому что отпускать её он не собирался.
Вампир дождался, пока она уснет и лишь тогда бесшумно вернулся в смежную комнату. Обладая сверхтонким слухом, он безошибочно определял её действия: как она нерешительно обходит свое новое жилище, как оглядывается по сторонам, как останавливается перед кроватью. Илае он дал распоряжение приготовить шелковую сорочку белоснежного цвета. Его Лиза спала только в белом. Смеясь, говорила, что каждую ночь она играет в невесту. Юлиан рвал в клочья белоснежный шелк, украшенный кружевами, чтобы на следующий день купить ей новое, более дорогое и соблазнительное белье. Эта была их с Лизой игра.
Сегодня он начал другую игру. С новой Лизой.
Он намеревался приручать её постепенно. Шаг за шагом. Ему не составит труда проявить о ней заботу. Трудно будет хотя бы неделю не прикасаться
