Под луной Тихолесья - Кайла Май
Наконец, после долгого, болезненного молчания, Макс вздохнул и закрыл глаза. Встряхнув свой длинный мех, он начал трансформацию, возвращаясь к человеческой форме. Его массивное тело сжималось, а шерсть постепенно исчезала, уступая место гладкой коже. Клыки, которые лишь мгновение назад угрожающе блестели, исчезли, а глаза из черного цвета перешли в более человечные, шоколадно-карие, полные усталости и грусти. Макс стоял перед Исааком, тяжело дыша, словно каждый вдох давался ему с трудом. Вокруг них лес, казалось, замер, наблюдая за этим превращением.
Исаак тоже сразу же трансформировался. Он был озадачен тем, почему его лучший друг так злился на него. Макс стоял неподвижно, как камень, его глаза метали молнии. В напряженном молчании Исаак ждал, пока Максимилиан заговорит, чувствуя, как напряжение нарастает с каждой секундой.
– Ты не имел права, – наконец произнес Альфа, его зубы были стиснуты, как будто ему было трудно связать четыре слова вместе.
– Не имел права на что? – не понял Исаак. – Я не сделал ничего плохого, по крайней мере, я не понимаю, что не так!
Макс провел рукой по волосам и попытался успокоиться.
– Ты… – Он запнулся. Почему эта чертова человеческая девчонка заставила его вот так потерять контроль? – Забудь об этом, – прорычал он. – Иди домой.
Исаак стоял в замешательстве, его сердце билось учащенно. Он не мог понять, что именно вызвало такую ярость у его друга. В голове мелькали воспоминания о последних событиях, но ничего не казалось значимым. Исаак вспомнил, что Макс начал вести себя странно, как только они вошли в бар, и его волк чуть не вырвался, как только Исаак представился новой девушке, которую так полюбили Ди и Даша.
Нахмурив брови и приподняв губу, Исаак, наконец, в замешательстве посмотрел на своего Альфу:
– Это же не связано с той человеческой девушкой, с которой я флиртовал?
Очевидно, так оно и было. Глаза Макса вспыхнули яростью, и в следующую секунду он не сдержался. Его кулак, словно молот, обрушился на Исаака с такой силой, что тот отлетел назад и с хрустом приземлился на толстую кору дуба.
– Ладно, – запнулся Исаак, пытаясь восстановить дыхание и встать. – Я искренне извиняюсь, Альфа, но в свою защиту я понятия не имел, что ты хочешь сам познакомиться с ней.
– Я не хочу с ней знакомиться, – прорычал Максимилиан, его голос был полон гнева и отчаяния. – Но я также не хочу, чтобы с ней знакомился кто-то еще!
– Ну, это несправедливо по отношению к бедной девочке, – неуклюже пошутил Исаак. – Она…
Он на мгновение запнулся.
– Она же не твоя пара? Или….
Макс в ярости ударил дерево.
– Нет! – закричал он. Из его ногтей вытянулись когти, оставив на коре четыре глубоких следа. Он тяжело дышал, его плечи вздымались вверх и вниз. – Я не знаю, – добавил он тихо.
– Как ты можешь не знать? Притяжение пары должно быть настолько волшебным и невероятным, что ни одно другое чувство не может сравниться с ним, – возразил Исаак.
– Она человек, Исаак, – сказал Макс, поворачиваясь к своему другу. – На протяжении столетий в моей семье не было ни одного человека. Я не могу разочаровать нашу семью.
– Чушь собачья, – воскликнул Исаак, и Макс широко раскрыл глаза, ошеломленный словами друга. – Мы с тобой оба знаем, что твоя мать сказала только то, что она хочет твоего счастья, и только этого. Она была бы рада, если бы ты привел домой девушку.
Макса беспокоила не мать, Евгения была самым милым волком в Тихолесье. Его беспокоил отец.
– Мой отец не одобрил бы, – вздохнул Макс. – Человеческая девушка разрушила бы нашу идеальную родословную. Должно быть, это ошибка.
– Пара – это не ошибка, – прорычал Исаак. – Тебе следует забить на все эти одобрения и начать немедленно ухаживать за этой девушкой. Хотя, честно говоря, не думаю, что ей повезло, потому что ты ведешь себя как идиот.
Макс нахмурился, чувствуя, как слова друга пробивают его защиту. Он знал, что Исаак прав, но страх перед отцовским гневом сковывал его.
Макс всегда беспокоился о том, что никогда не найдет свою пару и что же он делает сейчас, когда встретил ее? Он игнорирует ее и пытается разорвать связь. Исаак имел полное право злиться, ведь чем дольше волк не находит свою пару, тем вероятность ее когда-либо найти уменьшается с каждым годом.
Прислонившись головой к дереву, Макс закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. С его стороны было неправильно игнорировать ее, но она была человеком. Она не чувствует эту связь. Примет ли она его с распростертыми объятиями или убежит, оставив его с разбитым сердцем?
Исаак словно почувствовал переживания своего Альфы, он посмотрел на луну и, как всегда, быстро помолился ей, прося высшие силы поскорее помочь ему найти свою пару. Затем он снова повернулся к Максу и сказал:
– Не торопись. Ухаживай за ней, встречайся с ней. Покажи ей все, что ты можешь ей дать, и когда ты, наконец, почувствуешь, что пришло время… скажи ей правду.
– Что, если она даже не захочет встречаться со мной? – нахмурился Максимилиан.
– Ты правда только что это сказал? – фыркнул Исаак. – Макс, все девушки этого города сходят по тебе с ума. Только не говори, что эта девушка убила твою самооценку?
Макс в шутку ударил своего друга, на этот раз легче, но всё же заставил его споткнуться. Он знал, что всегда может рассчитывать на Исаака, который умел вытащить его из самого ужасного состояния и вернуть в норму. Это была одна из многих причин, по которым Исаак был идеальным Бетой стаи.
– Ладно, мне надоело видеть тебя голым, – смеясь, сказал Исаак. – Давай перекинемся и вернемся в дом, а то твоя мать будет переживать, куда же ты делся.
– Мне двадцать шесть, – Макс закатил глаза.
Оборотни неторопливым шагом направились к дому, пробираясь через лес. Как по волшебству, природа вокруг них начала оживать. Деревья начали раскачиваться и шелестеть листьями, луна ярко сияла на фоне теперь уже прекрасного ясного неба. Олень поднял голову, услышав проходивших волков, но, заметив их спокойную походку, снова задремал.
Стая Патрика решила задержаться в Тихолесье еще на пару дней, чтобы дать новообразовавшимся парам возможность лучше узнать друг друга в спокойной обстановке, без стресса и потрясений, связанных с многочасовым переездом через страну. Кроме того, было крайне неприлично отправлять гостей домой
