Волчий огонь - Ана Сакру
Волк стряхивает росу со вставшей дыбом густой шоколадной шерсти, рыжеватой в отблесках горящего очага, и, медленно распрямляясь, ведет носом в сторону сваренной похлебки. Кореньев, как и трав, по понятным причинам там нет, но воды я налила специально мало, и в итоге получился очень густой мясной бульон, которым сейчас насквозь пропахла вся хижина. Еще мне остро не хватало соли, но не факт, что она у них есть вообще…
– Смотрю, тебе лучше, – мажет Гер по мне оценивающим взглядом, задерживаясь на тонкой шкуре, в которую я обмоталась, подвязав ее несколькими тряпками, раньше служившими мне бинтами – хоть какое-то одеяние.
– Ну, накладывай тогда…хозяйка.
Криво улыбается, разминая шею. Потягивается во весь свой могучий рост, выставляя обнаженное тело во всей красе. Невольно краснею и опускаю взгляд, поднимаясь с настила, на котором сидела. Хочется напомнить ему, где хранятся штаны…
Слежу за ним боковым зрением, пока беру миски, сложенные горкой в углу. В груди разбухает от напряжения, когда он расхаживает за моей спиной голый – в избушке будто становится еще теснее…
Но Гер и не думает одеваться, растягивается полулежа на настиле, сверля меня янтарными звериными глазами, полуприкрытыми потяжелевшими веками. Берет миску у меня из рук, криво улыбается опять и хлопает ладонью по соломе, чтобы присаживалась рядом.
Сажусь…Гер тоже садится ровнее и принимается есть. Смотрю на него, кусая губы и вся будто нагреваясь от волнения рядом с ним. От него пахнет сырым лесом и разгоряченным мужским телом. Влажная смуглая кожа парит, мой нос щекочет от мускусных ноток. Низ живота сводит, ведь по тому, как быстро волк расправляется с похлебкой, я понимаю, что неизбежно за этим последует уже через несколько минут.
– У нас заканчивается вода в бочке, – бормочу я, откашлявшись, чтобы убрать комок в горле.
Гер косится на меня исподлобья, шумно хлебая бульон.
– Завтра принесу, – отрезает он.
– Может быть…– я заламываю руки, переплетая пальцы, и заглядываю в его до боли пронзительные глаза, – …сейчас. Я помогу. Я хочу помочь. На улице ночь, ничего не видно…
– Дина, думаешь, те, кто охотится за тобой, ориентируются на зрение? – криво ухмыляется волк и чеканит, – Нет. Тебе нельзя.
– Я умру с тоски тут, я просто выйти хочу! Хоть ненадолго, хотя бы чистый воздух вдохнуть! – не выдерживаю и повышаю голос, в котором прорезаются истерические тонкие нотки.
– Лучше уж с тоски умирать, тебе не кажется, землянка? – фыркает на это волк, отставляя в сторону полупустую миску, – Иди сюда…
Я тихо всхлипываю, противясь, но его сильные руки уже крепко обнимают меня за талию и легко, как пушинку, притягивают к себе. Дыхание перехватывает, когда оказываюсь верхом на мужских бедрах, ладони упираются в волосатую грудь, под правой безумно колотится могучее сердце. Колени сжимают его голые бока и в промежность упирается наливающийся кровью член. Потяжелевшее дыхание волка обжигает мою щеку.
– Скучно ей…– насмешливо хрипит Гер, дергая шкуру, служащую мне одеждой, наверх, – В первый раз слышу…Чтобы жаловались, на "скучно"…
– А на что обычно жалуются? – кусаю я губу, смотря на его лицо, которое так близко, что я вижу каждую морщинку около его глаз, различаю рыжеватые волоски в щетине на впалых щеках.
– На страх…– волк смотрит в упор, прожигая янтарным, плавящимся взглядом, – Плачут…
– Если буду плакать, выпустишь?
Криво улыбается вместо ответа.
– Много тут было до меня? – дрогнувшим голосом продолжаю свой допрос. Перед глазами встают найденные рюкзаки.
Но Гер и на это не отвечает, лишь улыбка медленно сползает с его резкого лица. Янтарные глаза подергиваются жарким туманом, внутри которого мне чудится глубоко скрытая скорбь…
– Я просто совсем одна…– тихо шепчу, чувствуя, как его пальцы с выступающими когтями скользят по моему позвоночнику, стягивая обмотанную вокруг тела шкуру через голову, – Если бы хоть не уходил так надолго…Здесь можно сойти с ума…Одной…
– Не могу долго тут, – тихо рычит волк, – Пахнет тобой сильно…
Задираю руки вверх, и мое самодельное одеяние наконец летит на земляной пол. Сердце колотится так, что всю меня начинает потряхивать от каждого толчка. Тело пульсирует в такт разгоняющейся по венам крови. Гер жадно вжимается лицом мне в шею, шумно дышит, трогая языком бешено бьющуюся венку. Его ладони больно стискивают мою спину, крепче прижимают к себе, выступившие когти царапают кожу. Закрываю глаза. От него идет такой жар, что над губой бисеринками выступает пот…
– Ядовитая…– выдыхает он то ли восхищенно, то ли зло, подаваясь бедрами навстречу.
Еложу сверху, дразня и не давая войти. Рычит, но довольно, тихо. Когти чуть исчезают, гладит мою спину, волосы. Ему нравится…Нерешительно обвиваю его крепкую шею руками и робко целую сама. В уголок твердых губ, едва ощутимо, но этого хватает, чтобы волк замер и отпрянул, внимательно смотря на меня.
– Мне тоже нравится твой запах, – вдруг признаюсь.
Его взгляд. Его полностью топит янтарем, не оставляя белка. Пугающее и завораживающее зрелище.
– Нр-р-равится? – хрипит Гер низким, почти уже нечеловеческим голосом, и когти снова сильно выступают, больно впиваясь в плоть, – Мне не нр-р-равится…Зверь р-р-рвет – хочет забр-р-рать себе. Но мы все погибнем тогда. Лучше молчи…
Янтарные глаза будто вспыхивают в полумраке, гипнотизируя и беря в муторный чувственный плен, и он крепко фиксирует мои бедра, насаживая на себя.
6.
Мое прозябание в хижине настолько скучно и монотонно, что уже через пару дней мне чудится, что я жила здесь почти всегда: в этом густом душном сумраке, пропитанным запахом влажной землянки.
Солнечные лучи скупо прорываются сквозь щели в крыше, не сильно-то освещая тесное помещение, чадит и жарит огонь, и звуки леса отчетливо долетают сюда сквозь окружающее меня безмолвие.
Гер всё так же уходит из хижины чуть свет, возвращается через пару часов, принеся какую-нибудь птицу или суслика, коренья для похлебки, травы, иногда валит меня на солому, беря горячо и быстро, и исчезает за дверью до самой глубокой ночи, чтобы потом явиться неожиданно и бесшумно, когда я уже с ума схожу от тоски и одиночества, отведать мою стряпню и снова подмять под себя. А потом заснуть рядом, душа в своих горячих объятиях. Еще он пару раз доносил воду в бочку сам, не давая помочь
