Ларчик для ведуньи - Яна Тарьянова
– Чепуха, – отмахнулся муж. – Она и вправду меньше орет. Ну и вообще… нам надо держаться вместе. Иначе ни ты, ни я ничего не получим.
– А что мы должны получить? – удивилась Альма.
– Как что? – янтарные глаза Пепельника округлились. – Деньги. Деньги за участок. Он, конечно, почти все себе заберет. Но если мы будем действовать правильно, нам может достаться много. Может быть, миллион. Может быть, каждому по миллиону. Хорошо бы каждому.
Альма достала из погреба припрятанный пирог с рыбой, поставила на стол и начала выяснять, с какой такой радости им на голову должны свалиться миллионы. Пепельник, урча, слопал три четверти пирога, запил стаканом молока и простодушно – или обдуманно – выложил ей подоплеку земельно-заимочной интриги.
Пятнадцать лет назад, с одобрения покойной матери, участок обследовали геологи из корпорации «Ирбал». «Ирбисские Альмаы». Неподалеку от Хвойно-Морозненска строился завод по огранке, и корпорация искала дополнительные источники сырья. Участок, которым владела мать на правах долгосрочной аренды, был отмечен как перспективный. На замену – другой участок большего размера – мать не согласилась, но и выкупать участок, чтобы продать корпорации, почему-то не стала. Ее оставили в покое – нашлись и другие месторождения, возможно, более привлекательные для разработки. Мать вновь пригласили на переговоры с участием представителей «Ирбала» и областной администрации незадолго до смерти. Приехать и поговорить она не успела. Альме об этом собирались сообщить после вступления в наследство, как правопреемнице. И не сообщили – потому что вмешался отец-шаман.
– Ты мне дала доверенность. Я им ответил, что мы участок выкупим и продадим. Но оказалось, что это нельзя делать сразу. Только через два года. Такой срок – по закону. И наследнице желательно жить на этой земле, иначе сделку могут оспорить. Поэтому мы сидели тут. Когда тебе выдадут новый паспорт, ты выкупишь участок, а там и корпорация подтянется. Они уже ждут не дождутся. Два месторождения оказались пустышками, сырья не хватает. В Ирбисском округе действуют экологические ограничения, не развернешься. А в Хвойном и Морозненском пока еще можно. Твой отец пообещал мне сто тысяч. Не знаю, сколько он собирается дать тебе. А я недавно подумал – мы можем получить больше. Все забирать страшно, хотя по закону мы можем, это наши деньги. Он же потом проклянет. Не хочу умирать от чахотки. Но и денег хочу. Зря я, что ли, тут два года торчал?
Альма заметила, что в конце пламенной речи Пепельник начал спотыкаться на словах «мы» и «наши». Можно было нажать – «а вдруг проговорится?» – но и без этого информации было с лихвой. Обдумать бы спокойно. Понять, как лучше поступить. Что делать – учитывая долю Здравки, о которой Пепельник даже не заговаривал.
– Он чуть локти не сгрыз, – зашипел муж. – Потому что в свое время не захотел оформлять брак с твоей матерью, делал вид, что шаман выше всего земного. Ну и знал, что та сама ему деньги отдаст. А когда та умерла, наследство досталось тебе. Представляешь, как он разозлился? Шаману-альфе ничего, а какой-то кошке несметное богатство.
– Представляю, – медленно проговорила Альма и подлила Пепельнику еще молока – накупили много, не обопьет Здравку.
Следующий месяц, до очередного приезда отца, они прожили в относительном мире и согласии. Пепельник все-таки выболтал правду, расспрашивать не пришлось. Муж, несмотря на заключение брака и общего ребенка, прав на участок и деньги не имел – по закону об охране имущества древесных кошек. Альма могла выделить ему долю, обещанную отцом, а могла послать подальше, оставив несметные богатства себе и Здравке. Причину откровенности Альма тоже поняла. Пепельник боялся, что отец ему ничего не даст – после наделанных глупостей и внезапного бунта – и пытался подстелить охапки ягеля со всех сторон. Там не заплатят, авось тут что-нибудь обломится. Он и за Альмой ухаживал и ребенка делал из тех же соображений, по собственной инициативе – привязать к себе хотел покрепче, выцарапать хотя бы крохи денег через адвоката, если шаман его выставит с заимки после какой-нибудь ссоры.
За день до приезда отца Альма пообещала:
– Если что… если вдруг что – я тебя не обделю. Но и ты мне помогай.
– Заметано, – кивнул Пепельник. – Будем держаться вместе. Мы же семья.
Альма вспомнила хвост из ниток, заговоренный на разрыв, и подтвердила:
– Да. Семья.
Следующая поездка поначалу была копией предыдущей. Здравку усадили в мешок. Отец скривился: «Оставьте ее здесь, ничего с ней за день не сделается, дом протопленный», но Альма сказала, что могут спросить, с кем оставили, и придраться, а Пепельник ее поддержал и поймал дочку. Выполняя обещание о помощи.
В машине сердце колотилось так, что чуть ли не выпрыгивало из груди. Альма чувствовала, что лед тронулся. Как будто среди зимы – в двух шагах от Вьюжной Недели и визита Снежного Деда – запахло самой настоящей весной. Она выудила Здравку из мешка, прижала к себе, прежде чем подняться по ступенькам в здание паспортного стола. Дошла до нужного кабинета, удивляясь пустоте коридоров – «неужели все уже начали праздновать?» Она подняла руку, чтобы постучать – отец и Пепельник стояли за спиной, охраняя и не позволяя сбежать – но не успела проделать незамысловатое действие. Двери кабинетов открылись, из них вышли рыси в бронежилетах и экипировке, технично оттеснившие Альму в сторону. Из кабинета выскочила Марианна, обняла ее за плечи, мурлыкнула завизжавшей Здравке – «все хорошо, не бойся, все хорошо!» – и громко спросила:
– Пойдешь со мной или с ними?
– С тобой, – быстро сказала Альма. – Я хочу уйти. Только мужа не трогайте. Не бейте. Он… он отец моего ребенка. И у нас было уютное дупло.
Пока она договаривала, отца с Пепельником уложили физиономиями в пол. Один из альф-рысей приподнял затемненный щиток шлема и пообещал:
– Я его просто на пятнадцать суток закрою. До выяснения личности.
Альма узнала Виктуша, кивнула, и пошла вслед за Марианной. Не зная, куда ее ведут, но полностью доверяя – не представителям федеральных властей, а коту и кошке, которые хотели котенка, таскали друг у друга куски из тарелок, любовно мурлыкали и терлись носами прямо в кафе, не стесняясь людей, Альмы и других рысей. От Марианны пахло казенным кабинетом, бензиновой пылью, Виктушем, и – совсем чуть-чуть – рысенком. Это значило, что вежа сработала, Линша одарила общительное семейство своим благоволением. А раз одарила, значит, Альме и Здравке тоже достанется крошка счастья и удачи. Уже досталась – сегодня на заимку возвращаться не придется.
Глава 3. Илларион. На новом месте
Больше всего радовало то, что родители не любили разговоров по телефону. В сообщениях проще обойти неприятную тему, а иногда можно отделаться
