Маленькая хозяйка большой кухни (СИ) - Лакомка Ната
Воспаление брюшины – самое страшное, что может произойти. От этого нет спасения. Не помогут ни лекарства, ни припарки. Только холодный компресс на живот может отсрочить смерть. Ненадолго. И то если сильно повезёт. На неделю, в лучшем случае. Его величеству не повезло. Но при чём тут дядя?!
- Если это не отравление, то почему могут обвинить тебя? – спросила я, и дядя опять шикнул, чтобы я говорила потише. – Это - несчастный случай, - продолжала я, волнуясь. – При чём тут ты?
- Ни при чём, - ответил дядя. – Но смерть короля – это не смерть простого горожанина. Она никогда не приходит одна. Чаще всего за этой смертью следуют другие.
- Почему? Что ты такое говоришь!
- Просто сделай, как я сказал, - дядя рассеянно погладил меня по голове, думая о чём-то своём.
- Тогда сбежим вместе к тёте Лавинии, - предложила я. – Почему я должна бежать одна?
- Нет, - он покачал головой. – Я должен остаться. Если сбегу сейчас – это будет полным признанием вины, тогда моим врагам ничего не будет стоить обвинить меня. А если останусь, смогу ещё побороться. И если сбегу… Что будет с моей школой? Могут наказать и учеников.
- Тогда и я останусь, - сказала я упрямо. – Мы ни в чём не виноваты, нам ничего не смогут предъявить.
- Не обсуждается, - строго сказал дядя. – Это не бегство, если что. Затаись на время. Может, всё разрешится.
Мы спорили до самого дома и продолжили спорить, пока я переодевалась, за ширмой снимая бальное платье, а дядя собирал в шкатулку драгоценности, ассигнации и монеты.
- Во-первых, это опасно – бегать девице по улицам с таким капиталом, - приводила я доводы против моего одиночного побега.
- У нас тихий район, тебе ничего не грозит, - возразил дядя, швыряя мне через ширму дорожное коричневое платье и тёплую накидку.
- А извозчик? – не сдавалась я. – Говорят, все они работают на бандитов и разбойников, высматривая клиентов побогаче.
- В дорожном платье ты не будешь выглядеть богато.
- И, во-вторых… - я начала, но не закончила, потому что в это время кто-то постучал во входную дверь.
Да как постучал! Грохот разнёсся по всему дому! Наверное, кулаками молотили, да ещё помогали ногами.
- Быстро! – дядя вытащил меня из-за ширмы, пока я на ходу одёргивала дорожное платье, которое даже не успела застегнуть.
Завернув меня в накидку и сунув в руки тяжёлую шкатулку, он вытолкал меня на чёрную лестницу и запер дверь перед моим носом.
- Дядя! – только и успела позвать я, как очутилась в полной темноте и в полном одиночестве.
Было слышно, как возмущается Эбенезер, которому полагалось встречать гостей, потом раздался грохот, потом – топот, и чей-то голос чётко и напыщенно выговорил: «Томас де Сен-Меран, вы арестованы по подозрению в убийстве его величества!». Дальше я не стала слушать – помчалась вниз по ступеням, выскочила во внутренний двор, потом в сад, пробежала липовой аллеей и оказалась на параллельной улице.
Но всё же не утерпела, выглянула из-за угла соседнего дома, откуда был виден наш парадный подъезд.
- Как вы смеете!.. – услышала я слабый голос Эбенезера, и эта отчаянная попытка старого слуги защитить своего хозяина резанула меня по сердцу сильнее, чем когда я увидела, как выводят дядю – в одной рубашке, даже не дав накинуть тёплое пальто, без шапки и со связанными за спиной руками.
Вели его гвардейцы в масках. В масках ходили только служащие тайной королевской полиции. Приехали за моим дядей из тайного комитета! Будто мой дядя был государственным преступником!
Напротив дверей стояла закрытая чёрная карета без окон. Высокий господин в чёрном длинном плаще и чёрной треуголке распахнул дверцу кареты, дядя неловко забрался внутрь, следом залезли двое гвардейцев с кинжалами наголо, дверца закрылась, и карета покатила по улице.
- Её нигде нет, милорд, - отрапортовал один из гвардейцев господину в треуголке.
- Обыщите все комнаты, - ответил тот. – Она может где-то прятаться. И допросите слугу.
- Да, сэр! – гвардеец коротко поклонился и исчез в доме, а господин в треуголке поднял голову, задумчиво оглядывая наш дом.
Свет фонаря осветил лицо, и я чуть не задохнулась, потому что узнала «милорда». Герцог де Морвиль, собственной персоной. Его невозможно было не узнать. Эльф Лунный Свет. Я как-то позабыла, что он, на самом деле, не эльф, а маршал, и тайный комитет полиции находится в его ведении. Развернувшись, я бросилась бежать, и не останавливалась, пока через два квартала не увидела одинокий экипаж.
- Серебряная монета, чтобы доехать до поместья «Дубы Скрупа», - сказала я, забираясь в карету. – Это за городом, на перекрёстке, если ехать через северные ворота.
- Будет сделано, - проворчал извозчик и подхлестнул лошадь, поворачивая к северу.
Тётя Лавиния была сестрой моего отца. Когда-то она сделала неуверенную попытку добиться опекунства надо мной, но теперь я знала, что это было не её желание, а желание её мужа – господина Роберта Скрупа. Он был мужчиной скуповатым, хитрым, и во всём искал выгоду. Конечно, против дядиных связей и денег у него не было шансов, и хотя мы иногда общались с тех пор, отношения между нами всегда были натянутые. Тётя Лавиния казалась доброй, но именно что – казалась. Потому что доброту и сочувствие к «несчастной сиротке» она всегда проявляла немного испуганно, будто её заставляли это делать. Я чувствовала её неискренность ещё в детстве, а сейчас и тем более, поэтому вовсе не горела желанием ехать к тёте и её мужу, чтобы просить убежища. Но это было лучшим местом, чтобы затаиться. Со Скрупами мы общались редко, в столице они почти не бывали, и вряд ли кто-то вспомнил бы о родстве Лайонов и Скрупов. К тому же, если хорошо заплатить, то вряд ли господин Роберт упустит такую выгоду. Королевская опала – это страшно. Но я не сделала ничего плохого, и то, что герцог де Морвиль разыскивал меня… Возможно, это просто недоразумение. Или хотят, чтобы я дала показания против дяди, что он прятал в доме яды, например. В любом случае, вряд ли меня будут долго искать. Я ни для кого не представляю интереса…
«Обыщите комнаты… Она может где-то прятаться…», - вспомнила я слова герцога.
Понятно, что он делает свою работу. Но он танцевал со мной, за руку держал, что-то там болтал, что ему приятно побыть со мной наедине, а потом…
Только переживать по поводу вероломства герцога де Морвиля попросту не было времени. Всю дорогу до поместья тёти Лавинии я продумывала, каким образом могу разузнать, что ждёт дядю, и кто может помочь мне походатайствовать за него перед королевой. Лучше всего будет обратиться к начальнику королевской гильдии врачей, он сможет засвидетельствовать, что с королём произошёл несчастный случай, и что сделать ничего было нельзя. В случае воспаления брюшины могли помочь разве что волшебники, если они умеют в исцелении, а не только гоняют снежинки колдовской музыкой.
Я боялась, что мы не сможем выехать из города – маршал мог дать приказ перекрыть все выходы из столицы, на случай, если я решу сбежать. Но через Северные ворота мы выехали свободно, и у нас даже не спросили пропускных документов. Видимо, я и правда никого не заинтересовала.
Часа через два мы добрались до поместья, и хотя время приближалось к трём ночи, сна у меня не было ни в одном глазу. Наоборот, я чувствовала себя, как пружина, которую сжали до упора, никак не позволяя распрямиться. Мне хотелось немедленно куда-то бежать, что-то делать, подкупать тюремщиков или пробиваться к королеве, чтобы молить её о милости, но вместо этого приходилось трястись в холодной карете, на жёсткой лавке, обнимая тяжёлую шкатулку, которая уже отдавила мне колени, и вздрагивать от каждого шороха.
- Приехали, барышня! – крикнул с облучка извозчик. – Вот ваши «Дубы», прямо к воротам доставил!
Я выбралась из кареты, чуть не выронив шкатулку, сунула в руку извозчику обещанную плату, попрощалась, и пошла к двухэтажному добротному дому, где на входе светился одинокий фонарь.
Вдоль дороги росли дубы, давшие название поместью, и мне под каждым деревом чудились разбойники и шпионы маршала де Морвиля.
