Агент Немезида - Елена Кароль
«Лотос» не считался полноценным наркотиком, как таковым, но воздействовал на организм порой весьма странным образом, в зависимости от расы принимающего: как возбудитель, как усилитель магической силы и даже как снотворное. Привыкание вызывал, но далеко не сразу. И только эльфы, приняв «Лотос», становились без меры веселыми вначале и неподконтрольно-агрессивными в конце, совершая такие ужасные поступки, что данный препарат официально считался запрещенным и его употребление грозило внушительным штрафом и реальным сроком, вплоть до смертной казни, в зависимости от тяжести совершенного проступка. Знаю один чудовищный случай, когда принявший дозу «Лотоса» эльф убил всю свою семью только за то, что супруга сделала ему замечание, мол, громко смеется, детей разбудит.
До суда дело не дошло. Проспавшись, тот эльф покончил жизнь самоубийством, совершив второй по тяжести грех после убийства.
- И часто ты убиваешь? – Новый вопрос выдернул меня из воспоминаний, а пытливый взгляд комиссара проникал, казалось, прямо на дно моей тёмной души.
- Бывает, - призналась, ни капли не стыдясь этой стороны своей работы. – Когда я вижу, что иначе нельзя, то не раздумываю ни секунды. И нет, мне не снятся кошмары. Я не считаю наказание смертью чем-то ужасным, но иногда без неё никак. Насильник, зажимающий маленьких девочек по грязным подворотням, не заслуживает снисхождения. Грабитель, проверяющий крепость печени старушки в обмен на кошелек с пенсией, тоже. Гопота, запинывающая насмерть подростка из другого района, никогда не поймёт ценность даже своей жизни. Я не караю невиновных. Я вижу их и всегда даю шанс. Но те, чья душа во мраке, всё равно что бешеные псы – заслуживают лишь смерти. Я - Немезида, комиссар, и это не только позывной.
- Возомнила себя богом? – недовольно прищурился эльф. – А как же закон?
- Эй, парень! – Я фыркнула, не таясь. – Половина Юго-западного округа столицы – гетто! Тут Закон тот, кто сильнее. Не я это придумала, так было ещё задолго до того, как я родилась, так что претензии не ко мне, а к местным парням, что у власти. Дайте людям работу и стабильность – и большинство из них станут законопослушны, Лесом клянусь! Но нет, лучше разворовать бюджет и скинуть с барского стола объедки, чем честно достроить школу, которая ремонтируется уже пятнадцатый год, а крыша как протекала, так и протекает, хотя по документам на ремонт ушло столько, что можно было построить три новых социальных объекта. Мы яро отчитаемся о том, что дому престарелых выделено пятнадцать новых кроватей, а по факту привезем пять и те – списанные из госпиталя, зато у любовницы новая шубка и колечко. И это лишь верхушка айсберга. Комиссар, не учите меня жить и работать. Я хоть как-то помогаю этим людям по мере своих сил и возможностей. Безопасно не там, где копы законопослушные, а там, где их боятся. Последние двадцать пять лет тут даже дети во дворах играют без присмотра взрослых, хотя только до сумерек, но раньше и этого не было. Из эксгибиционистов остался один лишь дед Брю, да и тот старается дальше своей калитки не ходить, зная, что в противном случае лишится и второго бубенчика.
Комиссар вздрогнул, наверняка лишь из мужской солидарности, и в его глазах промелькнуло осуждение. А я что? Не надо было передо мной своим хозяйством крутить. Оно у Брю, конечно, посредственное, но не убивать же только за это? Так… Объяснила, что лучше не стоит показывать такое обществу (особенно детям) и через полгода, когда Брю вышел из клиники, то стал страстным домоседом, а не гулёной по паркам, как раньше.
- Убийства если и случаются, то тишком и преимущественно по ночам, а не массовые перестрелки в разгар дня, как пятьдесят лет назад, когда две банды схлестнулись прямо на перекрестке рядом со школой. Наверняка слышали об этом? Тридцать семь трупов, из них тринадцать детей.
Комиссар поморщился и нехотя кивнул, а я всё ещё не закончила, хотя даже не знаю, с чего так завелась.
- Ни одной крупной партии тяжелых наркотиков не выявлено. Не потому, что мы плохо работаем, а потому, что её предпочитают хранить по другим районам, но только не в нашем. Поэтому да! Убивала и буду убивать всех, кто рискнёт нагадить в моём районе, поправ закон. Я в своём праве, Лес свидетель.
- А вот и супчик! – Мама Чжун подгадала идеальный момент, чтобы лично вынести нам первое и я охотно переключилась на ароматное блюдо, с одобрительной улыбкой наблюдая, как ловко пожилая кицунэ расставляет по нашему столу многочисленные миски и мисочки. – Тебе, звёздочка моя, твой любимый фуцзянь, а смелому господину обещанный гуйчжоу. Приятного аппетита.
И отступила на шаг, сложив руки на животе, улыбаясь при этом так умильно, что я быстро раскусила её замысел и первая взялась за ложку.
- Приятного аппетита, Ортего.
Зачерпнула ближайший кусочек морепродукта с наваристым бульоном, сунула его в рот и прикрыла глаза от блаженства. Что ни говори, а мама Чжун знала толк в еде!
- Божественно! – промычала искренний комплимент, похрустывая кусочком акульего плавника, и поскорее подцепила побег бамбука, чтобы счастье стало полным. – С каждым разом всё лучше. Если я и умру, то только от счастья, вкушая твою еду.
- Ни-ког-да! – строго погрозила мне мама Чжун, довольно щурясь от заслуженного комплимента. – Специально стану готовить хуже, но жить ты будешь ещё лет семьсот, не меньше.
В этот момент Ортего как раз закончил изучать свой суп и сунул в рот первую ложку, начав медленно и с чувством пережевывать, явно стараясь прочувствовать каждый вкусовой нюанс блюда. Я даже дыхание затаила, впрочем, как и мама Чжун (не просто так кицунэ не спешила уходить!), но Ортего всё жевал и даже не давился, хотя именно в гуйчжоу перца чили было больше, чем в остальных супах.
- И правда очень вкусно, - произнёс немного задумчиво, зачерпывая вторую ложку. – Немного кисловато, но уместно. Лайм?
- Он самый. – Мама Чжун недоверчиво прищурилась, но, когда комиссар без колебаний сунул в
