Конец вечности - Юлия Ветрова
Кровь стучала в висках, и слова подбирались с трудом. План шёл к чёрту. Инэрис окончательно поняла это, когда стайка истребителей сорвалась с залитого сталью лица колонии и понеслась к ним.
— Огонь.
— Мы не сможем прицелиться, нужно выпускать истребители.
— Огонь по солнцу. Как в прошлый раз. Они были предупреждены.
— Капитан…
— Командор Уотман, вы отстранены. Командор Фэроу, приступайте к выполнению приказа.
— Есть. Лейтенант Райт, взять цель.
Руки Райт дрожали, когда она наводила прицел, а потом монитор затопил свет.
***
Дезмонд не разговаривал с командой почти три дня. Он не отвечал на связь и даже с адресатом своим не хотел говорить — было стыдно. Стыдно за то, как глупо всё вышло. За то, что не смог ничего сделать. За то, что позволил себя предать. Он рвался вернуться к гавани Провиденья, когда пришёл в себя, чтобы выяснить, решился ли фрегат открыть огонь, но и сам понимал, что этого делать нельзя — преступник не должен возвращаться на место преступления, даже если не он в преступлении виноват.
На третий день Меридик вскрыл дверь его каюты и сообщил:
— С тобой хотят поговорить.
— Кто? — глухо спросил Дезмонд.
Меридик отступил в сторону. Дезмонд увидел знакомого уже светловолосого капитана по имени Джонас и тут же подобрался.
Джонас кивнул в знак приветствия и опустился на единственный свободный стул. Какое-то время оба молчали, а потом Джонас спросил:
— Это правда?
Дезмонд вскинул на него хмурый взгляд.
— Про крейсер, который мы взяли. Это правда?
— Да. Двигателю пять сотен лет. Я хотел сказать об этом на следующем совете.
— Нужно было сказать хотя бы нам, — с укором произнёс Джонас.
— Не успел, — ответил Дезмонд и пожал плечами.
Снова наступила тишина, а потом Джонас произнёс:
— Я думаю, гибель Гавани Провиденья — это знак. Это начало войны. И не важно, кто её начал — мы или они.
— Да, — ответил Дезмонд. Говорить что-то ещё не хотелось, но он всё же уточнил, — они открыли огонь?
— Мы открыли огонь. Какие-то придурки безо всяких мозгов. И да, фрегат ответил огнём.
Дезмонд опустил голову на ладони и потёр виски, пытаясь представить, что того места, где он провёл последние три года, больше нет.
— Это война, — повторил он, — но Старшина не поведёт вас в бой.
— Нет, не поведёт, — ответил Джонас, — Старшина мёртв.
Дезмонд молча кивнул. После всего случившегося эта новость уже не удивляла.
— Если я позову, за мной пойдёт десятка два кораблей, — сказал Джонас, — может, кто-то ещё захочет, нужно говорить с каждым, а не со всеми разом. Но я никого не поведу против империи.
— Тогда чего ты хочешь?
— Ты — поведёшь. Со всем этим пафосом насчёт Терс Мадо и прочего. Придумывай нам любых богов, только бы люди верили в них. И больше не лезь на рожон, не продумав план, — Джонас встал. — Хорошо, что тебе хватило ума не лезть в драку против этого фрегата.
Он вышел, не говоря больше ни слова, а Дезмонд долго ещё сидел в растерянности. Потом потянулся к коммуникатору и задумчиво набрал:
«Привет…»
«Привет».
Сформулировать то, что бурлило внутри, не удавалось, тем более, что он не мог назвать имён, и Дезмонд просто спросил:
«Скажи, как по-твоему, можно убить три сотни человек ради одного?»
Ответ пришёл мгновенно:
«Ты о Гавани Провиденья?»
Дезмонд вздрогнул.
«Да. Откуда ты знаешь?»
На сей раз последовала недолгая задержка.
«Передают во всех новостях. Если хочешь знать — да. Я согласна с тем капитаном. Свои границы нужно защищать. Своё слово нужно держать. И нельзя отступать — никогда».
Дезмонд не знал, что ответить. Слова отлично соответствовали всему тому, что он знал о своём адресате, и всё же звучали отвратительно до тошноты. Он всё ещё молчал, когда пришло ещё несколько строк:
«А ещё я думаю, что тому капитану сейчас тяжелее всех живых. Эти погибшие всегда будут висеть грузом на его сердце. Тяжело принимать решения, от которых зависят жизни многих. Но отступать всё равно нельзя. Никогда».
***
Аврора нервно расхаживала по веранде из конца в конец. Полы длинного алого платья стремительно летели за ней в след. Над садом подобно кровавому мареву разгорался закат.
Это время суток Аврора не любила больше всего. Слишком явственно она осознала, что за закатом следует ночь. Говорили, если уснуть на закате — уже не проснёшься с утра. В большинстве случаев у Авроры не было возможности это проверить — в вечернее время она была слишком занята. Но сейчас главное её дело ожидало здесь, в саду, и сбежать от усталых лучей умирающего солнца она никак не могла.
Нет, не ждало. Дело «опаздывало», заставляя Аврору нервничать в нетерпении — чего она никому и никогда не позволила бы заметить.
— Наставница! — чистый голос Инерис прозвенел в тишине и с первых звуков Аврора поняла, насколько та напряжена.
«И не зря!» — со злостью подумала Аврора про себя.
— Что сегодня произошло? — коротко спросила она, избегая своей извечной манере говорить угрозы с улыбкой на лице. Сейчас у неё не было сил и желания играть.
Инерис, кажется, колебалась, и ярость Авроры становилась с каждым мгновением сильней. Она подумала, что сейчас, кажется, впервые за тысячу лет закричит… Но только сделала глубокий медленный вдох.
— Ты о Гавани Провиденья, — сказала Инерис тихо.
— О чём же ещё?
Инерис опустила глаза, а когда Аврора попыталась взглядом приковать её внимание к себе прошла мимо, очевидно, вглядываясь в закат, и остановилась только у витого ограждения веранды. Инерис была сейчас далеко, на своём проклятом корабле, но Аврора знала, что та обычно ставит полное погружение и видит окружающее пространство точно также, как она.
— Инерис! — напряжённо повторила она. — Если ты сейчас скажешь мне, что это всего лишь глухая колония на Окрианах, до которой никому и дела нет, как это сделал Хонестум полчаса назад…
— Они узнали, что кораблям эцин пятьсот лет.
Над верандой повисла тишина.
— Прости? — переспросила Аврора также негромко, мгновенно растеряв всю недавнюю злость. Новость поразила её не меньше, чем тех, кто разбирал угнанный корабль несколько часов назад.
— Они угнали корабль эцин с верфей Мелло, — медленно и последовательно произнесла Инерис. — Взломали печати и осмотрели двигатель. Обнаружили, что технологиям, которые используют Вьюги, пятьсот лет. И собирались сделать об этом публичный репортаж.
Аврора молчала несколько бесконечно долгих секунд. Когда Иса повернулась к ней, владычица вздрогнула, увидев, что в глазах воспитанницы стоят слёзы. Впервые Аврора видела у неё такое выражение лица.
— Ты правильно сделала, — тихо и спокойно сказала
