Стань моим мужем, дракон! - Ольга Ярошинская
– Сперва поработай над своим взглядом, – фыркнула она.
– Я смотрю на тебя как-то не так, Амедея?
– Да. Как будто видишь меня голой, – она все же слегка покраснела. – Даже жених должен оставаться в границах приличия.
– Ты только что облапила меня, – напомнил Геррах, – и я справедливо решил, что мы спрятались здесь не для бесед.
– Ты ошибаешься… Я вовсе не за этим…
– А что это было? – спросил он, подавшись вперед. – Зачем ты приказала мне раздеться, а потом обнимала меня?
Покусав губы, Амедея выпалила:
– Осматривала твои раны. Не хватало еще, чтобы кровь проступила через ткань в самый неподходящий момент. Но все зажило.
Складно, но отчего-то ему казалось, что она врет.
– И что теперь? – спросил Геррах. – Поговорим о погоде? Сегодня жарче чем на сковородке у дьявола, и мой зад вспотел как у шлюхи. Пойдет, если я так отвечу твоему дяде?
– Расскажи лучше о своей стране, – попросила она.
***
Когда Геррах грубил и будто специально меня провоцировал, мелодия звучала фальшиво. Но стоило ему увлечься беседой, как я вновь услышала чистые верные ноты. Это было… потрясающе! Я испытала почти такой же восторг как тогда, когда впервые создала магическое плетение. Но если прежде мне удавалось услышать лишь материал и живое дыхание рун, то сейчас для меня звучал человек.
Обрывки мелодии, услышанной ранее, в Геррахе сливались в настоящую симфонию. И шторм, и ветер, и жаркая страсть – все это пело в нем, в живом воплощении магии, и искры огня, вспыхивающие в черных глазах, завораживали.
Я купила его, потому что он, верно, нравится женщинам, но я тоже была одной из них. И теперь смотрела на сильное тело, жесткие черты лица, чувственные губы, и не могла не думать о том, что он сказал о поцелуях.
Какой-то части меня хотелось попробовать.
Геррах рассказывал про красные горы, которые на самом деле зеленые, про снег, лежащий на вершинах, про драконов. Его низкий голос стал звучать мягче, темные глаза вспыхивали искрами, и я, завороженная его рассказом и магией, что пела в нем, почти видела сверкающие нити водопадов и парящих в небе крылатых чудовищ.
– Я слышала, вашей страной правит самый сильный дракон? – спросила я.
– Так и есть, Амедея, – кивнул Геррах. – Каждые пять лет драконы сражаются за право назваться лучшим. Победитель становится правителем гор.
– Но это же дикость! – возмутилась я. – Он может быть сильным, но при этом тупым как пробка!
Геррах бросил на меня непонятный взгляд, в котором мне померещилось возмущение.
– Я оскорбила твою любовь к правителю? – испугалась я.
– Нет, – скупо обронил Геррах. – Все в порядке.
– А если он не только тупой, но и жестокий, – продолжила я. – Или победил своих противников подлостью? Отчего вы решили, что такой человек… дракон… будет править мудро?
– Потому что это наш древний обычай, освященный богами, Амедея. Сила дракона не может быть подлой, это претит самой ее сути. Мы называем состязание драконьими танцами, и они куда менее кровавые, чем ваши горячие игры, в которых нет никакого смысла, только одна лишь смерть на потеху толпы.
Мысленно я с ним согласилась.
– А кто правит сейчас? – спросила я. – Кто самый сильный дракон в красных горах?
Геррах помедлил с ответом.
– Я не знаю, – сказал он. – Драконьи танцы должны были состояться пару дней назад. Быть может, скоро и в твоей стране прозвучит имя нашего нового правителя.
– Нового? – переспросила я. – Значит, ты думаешь, прежнего свергнут?
– Он и правда не очень, – криво усмехнулся Геррах. – Вот как ты сказала – туповат. Так что да, думаю, кто-то другой займет его место.
– А ты участвовал в этих ваших драконьих танцах? – спросила я.
Магия взвыла в его теле с новой силой, и глаза засверкали. Я почти увидела летящего над острыми пиками дракона, воплощенное буйство стихий.
– Да, – ответил он и опустил густые ресницы. – Но больше не буду.
Мелодия оборвалась, исказилась, закончилась аккордом болезненно горьким как плач навзрыд.
– Это можно исправить? – вырвалось у меня. Я спустилась со скамейки, села на пол напротив Герраха, скрестив ноги.
Он посмотрел на меня так, словно впервые увидел.
– Не думаю. Ваши маги знают свое дело.
– Тебя будут искать?
Он мотнул головой.
– Никто не знает, где я. Мое место займет другой.
– Как это? – возмутилась я. – Ты ведь не часть механизма, не какая-нибудь там шестеренка, чтобы раз – и заменить тебя на другого.
– Все именно так, шехсайя.
– Что это значит – шехсайя? Я не очень хорошо понимаю твой язык.
– Я удивлен, что ты вообще его учила, – заметил Геррах. – Зачем?
– У меня было много свободного времени, – ответила я.
И я видела в изучении языков больше смысла, чем в выборе нарядов, танцах и пустой болтовне. В последнее время я даже с Ленни Соловьем общаюсь чаще, чем с подругами.
– Шехсайя значит «моя госпожа», – ответил Геррах, но уголок его губ едва заметно дернулся.
– Специально дразнишь меня? – спросила я.
– Что ты, Амедея, – возразил он. – Я простой бесхитростный варвар и говорю, что думаю.
– Я вижу, какой ты, – отрезала я.
– Правда? – усомнился Геррах.
Магия в нем затихла, будто прислушиваясь к нашему разговору.
– Я понимаю, когда ты врешь, – добавила я.
Геррах молчал, изучающе глядя на меня.
– Твоя суть слишком… пылкая, чтобы быть лживой, – пояснила я. – Ты все еще дракон, Геррах. И ты хочешь сбежать, правда?
Он молчал, но мне и не нужен был ответ. Он с такой тоской говорил о своих горах, что и без слов понятно – его душа рвется туда всеми силами.
– Ты злишься на меня, – сказала я. – За браслет. За то, что не оставила шанса на побег.
– Да, – признал Геррах, вскинув голову и обращая на меня пламенеющие глаза. – Ты не бьешь меня и кормишь, и даже – какая щедрость! – позволила помыться в мраморных купальнях. Только мне все это не надо, Амедея. Это все равно рабство. Если бы меня заковали в железо, я бы сломал кандалы. Если бы бросили в яму – выбрался. Если бы отправили на горячие игры – убил
