Брак по-тиквийски 2. Призрак Риаведи - Натали Р.
Мечты мечтами, а реальность сама собой. Все-таки Лика шла на поправку. Шрам на груди, конечно, останется, но лезвие не дошло до сердца, увязнув в пышной молочной железе. Не везет Лике с самоубийствами, н-да. Она сама не знала, печалиться или радоваться этому факту. Цели она не достигла, но когда вспоминалось, как больно и жутко было, то она начинала сомневаться: может, и не стоило? Жить не так уж плохо. Она все чаще вставала с раскладушки, тетешкала Дени, пыталась приготовить что-нибудь вкусненькое. И Хэнк решил, что вполне сможет посвятить одно утро любимому занятию — охоте на озере.
Без лодки, конечно, не то. Но необходимость просить лодку у госпожи Ильтен уже не так его удручала. Да, характер у нее не мед. Как только господин Ильтен терпит ее закидоны? Ну что же, и он как-нибудь стерпит. Он, Хэнк, обязан ей жизнью своего сына. Она реально помогла — и с машиной, и с Дени. Не стала вредничать попусту, откликнулась сразу на его просьбу, а потом о малыше позаботилась. Ну, и он тогда не будет упираться. Хочет на охоту — пусть отправляется с ним на охоту, зохен с ней. А если что не так, пускай муж с ней разбирается, не Хэнка это дело — чужую жену жизни учить.
Над озером стоял туман. Зябковато для летнего утра. Хэнк слегка передернул плечами, дожидаясь госпожу Ильтен у лодки. Они договорились, но предстоящая охота виделась Хэнку в гротескном стиле. Женщина и охота — понятия плохо совместимые. Шлепать по камышам, вылавливать из воды подбитую птицу в кружевном платье — смех один. И птицу же убить надо, иначе что это за охота? А для этого — как минимум попасть в нее из ружья. Лика вон себе самой в сердце попасть ножом не сумела с нулевого расстояния, разиня. Он снова передернулся, как это всегда бывало, когда он вспоминал о случившемся… о едва не случившемся. Сперва он подумал, что жена полезла за его ножом из глупого любопытства, невзирая на запрет, и, не умея с ним обращаться, порезалась. Именно на этой версии он настаивал в больнице, когда доктор в приемном покое вздумал почитать ему мораль — мол, нехорошо убивать женщину, даже если она ваша жена. Эти болваны решили, что он сам пырнул Лику, намереваясь ее убить, но на полпути передумал. Трындец какой-то! Не для того он огромные деньги за нее платил. Лика, очнувшись, отвергла предположение врачей и поддержала его версию. А уже дома вдруг начала плакать, просить прощения и умолять не наказывать ее за то, что хотела уйти из жизни. Уйти из жизни, вот дуреха! Как так можно?
Из тумана появилась фигура. Госпожа Ильтен. Зря он волновался о кружевах: она была одета примерно так же, как и тогда, во дворе, где он увидел ее исполняющей смертельный танец. Волосы убраны под платок, концы которого завязаны сзади, непромокаемые брюки, куртка, высокие сапоги. В самый раз для охоты. И ружье за спиной. Может, она и стрелять из него умеет?
— Светлого солнца, господин Хэнк.
— И вам того же, — откликнулся он. Солнце разогнало бы туман, из-за которого ничего не видно на расстоянии чуть дальше вытянутой руки.
Госпожа Ильтен положила ружье в лодку и отомкнула цепь. Хэнк подтолкнул лодку к воде, залез на ходу. Забеспокоился: не стоило ли подать женщине руку? Что там на эту тему говорит этикет? Но госпожа Ильтен молча перешагнула через борт и устроилась на носу без всякой его помощи.
Хэнк взялся за весла. Перспективные места он знал хорошо и мог добраться до них даже в тумане. Где-то за мыском — маленький остров, весь в камышовых зарослях, птиц там полным-полно. Но только на рассвете. Просыпаясь, они улетают, и тогда ищи-свищи.
Хэнк спохватился. Он ведь обещал рассказать все это госпоже Ильтен, а сам молчит. Он заговорил — негромко, чтобы не разрывать тишину молочных сумерек, не заглушать плеск воды. Она слушала внимательно, иногда задавала вопросы. Толковые вопросы, он даже удивился. Сперва. А потом перестал, увлекся рассказом — нечасто попадаются благодарные слушатели, разделяющие его страсть. Она тоже стала говорить больше — про охоту на ее родине, про то, как они сплавлялись по реке с отцом и в таком же тумане налетели на перекат…
Интересная беседа прервалась, когда они подплывали к острову. Хэнк выставил ладонь вверх, призывая к тишине, и не успел усомниться, поймет ли его госпожа Ильтен, вряд ли знакомая с условными жестами военных, как она замолчала на полуслове. Туман стал пожиже, сквозь него нечетко различались очертания островка.
— Теперь ждем, — прошептал он. — Рассветет, и будут взлетать.
Он аккуратно расчехлил ружье. Она последовала его примеру, пристроила приклад к плечу жестом, не оставляющим сомнений в том, что ей доводилось делать это не раз и не дюжину. Повела прицелом туда-сюда. Опустила ствол, выражая готовность ждать.
Небо потихоньку светлело. Госпожа Ильтен сидела молча и расслабленно, глядя на камышовые заросли. Мало кто из гражданских умел ждать. Хэнк неожиданно осознал, что ему с ней легко. Как будто они охотились вместе уже многие годы. Это ожидание бок о бок и разговор до того — он словно с товарищем разговаривал, безо всех этих светских экивоков, на интересующую обоих тему. Здесь и сейчас они понимали друг друга с полуслова, настроенные на одну волну. Он совершенно забыл о ее вредном характере и зохенских повадках.
Заросли шевельнулись, и госпожа Ильтен плавно вскинула ружье. Хэнк залюбовался ее движением и отстал. Ее выстрел был первым. Захлопали крылья, грохнуло, птица истошно заверещала, молотя простреленным оперением о воздух и неуклонно падая. Хэнк встряхнулся, поймал в прицел другую птаху. Попал, птица камнем шлепнулась обратно в камыши.
— Поплыли за трофеями. — Госпожа Ильтен повела подбородком в сторону острова.
Стая с криками разлеталась, но они уже взяли свое. Они выловили тушки, с улыбками и прибаутками поплыли обратно под первыми робкими солнечными лучами, пробившимися сквозь туман. Хэнк поймал себя на мысли, что не хочет завершать сегодняшнее приключение. Еще немного побыть тут, в удивительном единении… Берег приближался, вот уже считанные локти до причального столба, и волшебная реальность озера отступала, сменяясь привычной действительностью. Хэнк вдруг испугался. Госпожа Ильтен — чужая жена. Он и так пробыл с ней несколько часов наедине, но желать продлить это удовольствие — вовсе никуда не годится. Не прознал бы кто! Он отер мокрым рукавом выступивший на лбу холодный пот.
Госпожа Ильтен обматывала цепь вокруг
