Мои планы на тебя - Йара Тёмная
А ещё эти двое точно связаны между собой. Это напомнило одну старинную легенду о красной нити, что сплетает судьбы ещё до рождения людей. У кого-то действительно проявляются различные знаки на теле, которые сами за себя говорят, но… Я не из числа этих счастливчиков. Мои чувства навсегда закроются в сердце и о них никто не узнает.
Неожиданно понимаю, что всё расплывается перед глазами и горько усмехаюсь, стирая проклятую влагу со щёк.
Пара адептов замирает на миг, видя моё состояние, но никто не решается что-либо сказать.
– Панта! – зовёт тёмный и шагает в след за мной, но я не позволяю ухватить себя. Быстрым, чеканным шагом обхожу парочку и спешу наверх.
Нужно найти профессора и попросить покинуть мероприятие, и плевать, что веселье в императорском дворце ещё долго будет продолжаться. Я не вынесу больше его присутствия в обстановке праздника и свободы.
Нет-нет-нет!
– Профессор, я могу вернуться в академию? – спрашиваю ровным тоном, на который мне отвечают коротким кивком и протянутым артефактом.
– Активировать на портальной площадке, Пантера. На территории уже отбой, поэтому будьте как можно тише.
Я кивнула и удалилась из бального зала, не останавливая взгляд ни на ком из присутствующих. Однако, у самой площадки Блад всё же меня нагнал. Окрик не принёс результата и артефакт был активирован, жаль, что и парень с собой его нёс, а значит и быстро сбежать в собственную комнату мне не удастся.
Так и случилось. Я была поймана в коридоре, переброшена через плечо и предупреждена, что крик поднимет других адептов. Молча вырваться из его рук не удалось. Он внёс меня в свою комнату, ногой захлопнул дверь и просто швырнул на кровать. Сам же довольно грубо навалился сверху, заглядывая в лицо.
– Попалась, Киса, – прошептал, стянув мою и свою полумаски, и тут же склонился к губам.
Солгу, если скажу, что не желала этого поцелуя всем сердцем. Солгу, если скажу, что не думала об этом.
Горячая волна вновь обдала жаром, но на этот раз, я позволила ей закольцеваться не в груди, а внизу живота. Сильные пальцы гладили мои бока, а после перебрались к краю платья и принялись его задирать.
Вес его тела на себе, его дурманящий запах, всё было таким необходимым, что разум просто улетучился, как какой-нибудь газ. Я влилась в поток его страсти, его уверенного напора и нежности, краем сознания понимая, что это действительно то, чего я хочу. Мы оба хотим.
Завтра наши пути разойдутся, но я хотя бы познаю эти ощущения близости. Да, пусть и с тёмным, пусть и… с таким тёмным.
– Пантерёныш, – продолжает шептать блондин, покрывая мою кожу дурманящими поцелуями. – Моя сладкая кошечка…
Этот голос дурманит, а последней каплей становится неожиданное прикосновение сильных пальцев к месту, которое я и сама не рисковала трогать. Среди парней ходил слух, что если трогать там девушек, то они сходят с ума и позволяют делать с собой почти всё. Я просто боялась, а сейчас…
Мой судорожный всхлип разорвал тишину.
– Ш-ш-ш, моя сладкая.
Он подтянулся и подарил мне новый дурманящий поцелуй, от которого я потерялась в пространстве. Цеплялась за него, как за источник собственной энергии. Просила, умоляла и в какой-то момент тёмный судорожно выдохнул и одним резким движением прорвал последнюю преграду между нами…
Немой крик и сотни успокаивающих поцелуев. Жадные движения, сплетённые пальцы рук и тихое, на грани слышимости «Люблю тебя».
Засыпать в его объятиях было так здорово, так нежно, так… Трудно было только выбираться. Саднящая боль и долгие поиски одежды в кромешной темноте. Я ушла, как только он уснул и была уверена, что увидимся мы теперь только на распределении. И лучше бы нам обоим забыть об этой ночи, как о прекрасном и очень далёком воспоминании.
***
– Пантер, говорят тебя уже купили.
Я судорожно выдыхаю и смотрю на Гвайша. Он единственный щитовик среди нашего выпуска, у кого есть связи в академии.
– Кто?
Парень пожал плечами и откусил от своего бутерброда, прожевался и добавил:
– Хотя Квиластр сказал нечто, что меня очень напрягает.
– Что? – спрашиваю ровным тоном.
Сердце в груди стучит, как сумасшедшее, но я держу лицо.
– Сказал, что метка не позволяет им отказать покупателю.
Метка? Какая ещё метка? У покупателя особый отличительный знак, который не позволяет ему отказать?
Нервно почесала шею и скептично взглянула на щитовика. Решила больше не слушать этих сплетен. Если даже меня купили до официальной церемонии распределения, это вовсе не значило, что я могу чувствовать себя более вальяжно. Пока я здесь, должна вести себя, как подобало любому адепту академии.
Но надо признать, что мне невероятно страшно при мысли, что я буду защищать какого-нибудь ублюдка.
Вздохнула и опустила взгляд в свою тарелку. Этот момент настанет уже меньше, чем через четверть часа. Моя судьба, как и судьба всего выпуска, станет известна.
Не знаю о чём думала. В основном о голубых глазах, что не давали уснуть под утро, а ещё вспоминала события ночи и вся, с головы до пят, покрывалась мурашками, вспоминая эти невероятные ощущения и безграничную нежную страсть тёмного.
К счастью, или сожалению, я понимаю, что наивно полагать, будто у нас могло бы быть хоть какое-то будущее. Думать, что оно возможно с тёмным – абсурд. Однако, мечты, они никогда не покинут ни сердца, ни умы мистиков.
Я осмотрелась и поняла, что народ уже собирается. Поднялась из-за стола, взяла поднос с так и не доеденной едой и поставила на утилизатор, после чего спокойно втиснулась в колонну выходящих.
Зал славы нас уже ожидал, распахнув своё душное нутро. Места хватило не всем, поэтому многие стояли. Стояли и мандражировали. Как и я.
В след за нами в зал вошли профессора и ректор, Блад не явился, и я, вспоминая, как он пропал на короткое время на императорском балу, поняла, что он знал своего покупателя. Первого адепта академии с вероятностью в девяносто девять процентов выкупит империя. А если мне такое предложение на балу не поступило, значит, я их не заинтересовала.
Что ж…
Я и раньше догадывалась, чем всё это кончится. Сейчас просто ни к чему расстраиваться.
И потянулись долгие минуты распределения. Имена, списки, сверка достижений, приветствие. Раз за разом и так несколько десятков, пока адепты не закончились.
Я недоумённо смотрела на профессора, краем глаза отмечая, что последние адепты выходят из зала, а он сворачивает свои бумаги.
– А я? – спрашиваю
