Позволь чуду случиться (СИ) - Анна Агатова
Кот, наконец, отцепился, оставив глубокие следы на руке, а у меня в мозгу…
В мозгу произошёл взрыв.
Непонимание языков, кавказский нос, лес, что внезапно возник на месте моря, крылья кота, дверь, открытая барменом в сияющие переливы, сияние над столом минуту назад — всё соединилось в картину, которую я никак не желала видеть с самого начала: консульства России здесь нет, не было и быть не могло.
Ведь я не на Земле…
Глава 5
— Идёшь со мной, — Пенгуэн бросил мне под ноги хозяйственную корзину, брезгливо дёрнул носом и отвернулся.
Руки были мокрые — я мыла посуду — словить не смогла. Да и не получилось бы. Даже если бы коротышка бросил не под ноги, а в руки. Просто я очень удивилась. Даже рот приоткрыла. Что?! Идти с ним на рынок?
— А… — выдавила, позабыв все слова. — Гилерм?..
Я беспомощно махнула мокрой рукой в сторону тёмной подсобки, туда, где скрывался выход в лавку. Пенгуэн повернулся ко мне, глянул так, что даже уши дёрнулись. У меня дёрнулись, между прочим.
— Можно. И Ленарди, и Гилерм. Бери, — процедил он, едва шевеля губами, и кивнул на корзину, из которой выглядывала пара корзинок поменьше и мешок для хлеба, — и идём.
На пальцах его сверкнули маленькие молнии. Не знаю, каково это — получить магическим разрядом, но пробовать не хотелось. Я захлопнула рот, вытерла руки и только сглотнула нервно.
Идём? Да он издевается?
Хорошо, благодетели не против. Хотя это и странно, но… как я пойду?
Оглядела себя — неновая, не самая чистая одежда. Хоть и перешитая по фигуре, но явно с чужого плеча. Причём видно же, что с мужского! А женщины тут ходят только в платьях, в длинных юбках — я иногда выглядывала из-за косяка подсобки в торговый зал, да и окна лавки позволяли тайком наблюдать местные моды.
А с другой стороны…
— Ну ладно, — я подобрала корзинки и зашла к себе в каморку.
От волнения дрожали руки, пока я надевала самодельную юбку, сшитую из нескольких пар старых Жажиных штанов. Мне их презентовали, подозреваю, на тряпки, но я распорядилась по-своему. Новых вещей мне купить было негде и не за что, а ходить в джинсах я боялась — жалко было сносить да и кричали они, просто вопили о моём неместном происхождении.
Да и Жажа на них как-то странно реагировал — норовил ущипнуть за филей, лыбился сально и подмигивал. От этого в воздухе витал невнятный, едва уловимый душок зоофилии, а это точно не моё. Ну вот совсем.
Поэтому новая коллекция прет-а-порте «Вторая жизнь старых вещей» от широко известного в узких кругах кутюрье Зои Коваль, то есть меня, позволяла одеться вполне сносно. Ну, по крайней мере, я на это наделась.
Опять сглотнула комок волнения, перекрывший горло. Что там, за калиткой, на улице, которую я толком и не видела? Какие там люди?
И опять в голове зароились мысли о внезапной смене курса. Всё же странно это.
И то, что Гилерм и Ленарди не против, странно, и то, что ни с того, ни с сего нужно идти за продуктами с Пенгуэном.
Если вспомнить, как мы удирали с места приземления, а потом рассказы Гилерма об опасности высовывания носа из дома, его запрет выходить на кухню, когда приходят гости-приятели…
Вообще-то, я с радостью этим запретом пользовалась. Приятели бывали редко, но заседали всегда на проходной кухне и допоздна. Разговаривали, ругались, смеялись, спорили. Подозреваю, что и что-то пили покрепче травяных отваров.
А стена, которая отделал меня от них вроде и была добротной, деревянной, но звуки пропускала так, словно была из бумаги. И я мучилась из-за этого шума, лежала без сна, прислушиваясь к беседам, но выйти к толпе орущих мужиков не могла, ибо «Цайя! Нет!» и строгий взгляд из-под кустистых бровей. Да и самой не сильно хотелось.
Да даже перекинуться парой слов с Айлой Гилерм мне не разрешал! Едва только слышал её голос во дворике, прибегал и пыхтя затаскивал меня в дом.
Айла — наша любопытная соседка. Я прозвала её тётка-разведка: она, казалось, жила под живой изгородью, отделявшей наш двор от её. Потому что стоило мне выйти из дома вылить воду или банально к будке, которая тут звалась туалетом, как соседка уже громко и радостно здоровалась, пытаясь проникнуть любопытным взглядом сквозь густую зелень изгороди.
А теперь? Теперь вдруг все предосторожности побоку, «бери и идём»? Тоже мне, кэш-энд-кэри.
Ну а с другой стороны…
Не век же мне сидеть в этом доме, верно? И если есть такая возможность присмотреться повнимательней к тому, что есть за этими стенами, то почему не воспользоваться случаем?
Я подхватила корзинку и, решительно выдохнув, вышла на заднее крыльцо.
Ну что сказать о прогулке? Говорить было нечего. Потому что хотелось орать. До опадающих зелёных листьев, до осыпающейся побелки, до выбитых криком стёкол.
Но я шла следом за малышом Пенгуэном, молчала и прятала взгляд.
Самое первое, что выбило из меня дух — город полностью был не таким, как я его помнила. Абсолютно. Я помнила грязь, мусорные кучи, вонь и облупленные стены. А теперь всё виделось совершенно иначе.
Лавка дядюшки Гилерма, как оказалось, располагалась в небольшом проулке, в двух шагах от центральной улицы, и довольно близко к рынку. Первая неожиданность.
Хотя тут удивляться нечему, всё логично — лавки и должны располагаться в таких вот проходных и бойких местах. А что я не поняла этого раньше, так потому что не думала. Надобности не было.
И когда мы вышли из нашей улочки, так дома в два-три этажа сразу выстроились по обе стороны ровными рядами, вполне приличные и красивые, со свежей цветной побелкой, аккуратными ставнями и дверьми. Да и сама улица оказалась просторной, с дощатым тротуаром и широкой проезжей частью, вымощенной камнем. При этом довольно оживлённой: пешеходов было немало, и неспешно катившиеся экипажи, запряжённые лошадьми, частенько проезжали.
А вот мусорных куч да и мусора вообще не наблюдалось. Зато было много зелени — в кадках на тротуаре вдоль стен, в горшках и ящиках под окнами, да и в самих окнах. А ещё всё это великолепие местами цвело!
Мне стало горько и обидно — такую красоту от меня скрывали!
Но потом я заметила, что взгляды горожан, споткнувшись о меня, уходили в сторону. А у некоторых,
