Трикстер - Дж. С. Андрижески
Другой по-настоящему фыркнул, посмотрев на Териана с кривой улыбкой.
— Ты мне угрожаешь, Терри?
Вся лёгкость испарилась с лица Териана.
На сей раз злость в его голосе ничем не маскировалась.
— Ну, это же заставило тебя посмотреть на меня, так? — сказал он.
Черноволосый видящий вздрогнул, и из его света выплеснулось удивление.
Повернувшись нормально, он всмотрелся в лицо Териана, вскинув бровь в безмолвном вопросе. Териан почувствовал, как под этим взглядом его челюсти сжимаются вопреки осторожности, которую он видел на лице собеседника.
Осторожность проступила и в его свете вместе с мягким, пытливым завитком, который изучал Териана словно шёпотом мягких пёрышек. Сканируя, черноволосый видящий глубже откинулся на кресло с бархатной обивкой, скрестив мускулистые руки на ещё более мускулистой груди.
Териан поймал себя на том, что смотрит на это тело и скуластое лицо.
Он как будто не мог перестать смотреть даже сейчас, когда был разъярён на него. Боль секса рябью пронеслась по его свету, потянула нутро, заставляя замечать каждую деталь глаз и лица перед ним. Эти тёмные узкие губы поджались на его глазах, и Териан подумал, какие ощущения испытывал от этих губ, какие вещи этот рот делал на его глазах, и его боль усилилась.
Если Дигойз заметил, это не отразилось на его лице.
Вместо этого пытливость темноволосого видящего усиливалась по мере того, как он смотрел на него поверх столика.
Избегая этого взгляда, Териан посмотрел на сам столик, на тёмную древесину, на два квадратных бокала на красных коктейльных салфетках. Им обоим надо было заказать по новой порции, но Териан уже несколько минут не видел официантку — возможно, потому что группа бизнесменов только что расселась за более длинным столом по другую сторону от бара отеля.
— Что такое? — спросил Дигойз наконец. — Я оскорбил тебя? Серьёзно?
Териан почувствовал, как его челюсти сжались ещё сильнее.
— Если тебе надо задавать мне такой вопрос, — легко сказал он, водя пальцем по краю бокала и не поднимая взгляда. — То подозреваю, ты уже знаешь ответ, друг мой…
— Или нет, — тут же ответил другой. — Или я не знаю ответ. Потому и спрашиваю.
Териан раздражённо выдохнул.
Скрестив руки поверх своего тёмно-коричневого костюма, он поудобнее устроился на бархатном кресле, бессознательно вторя движениям и позе сидевшего напротив мужчины.
Те стеклянные глаза заметили.
Териан почувствовал, как его грудь сжалась, когда он увидел, как другой мужчина тщательно следит за его движениями, формируя мнения, вынося суждения, приходя к выводам… видя его так, как не видели другие. Териан не раз осознавал, что Дигойз Ревик видел его более ясно и точно, чем кто-либо другой.
Даже по сравнению с его родителями.
Даже по сравнению с Галейтом.
Териан любил и ненавидел этот взгляд, страшился и желал глубины и интенсивности этого взгляда.
Больше всего он ненавидел и любил знание и понимание, которые чувствовал в нём.
Он никогда прежде не встречал того, кому не мог бы соврать.
Он никогда не был с тем, кем не мог бы манипулировать так, чтобы это сошло ему с рук.
Дигойз был слишком умён и проницателен, чтобы играть с ним в такие игры.
Они были слишком похожи.
Териан ненавидел его за это.
Он ненавидел его, любил его, хотел убить его за это… и из-за этого отчаянно нуждался в нём и ненавидел этот факт.
Тот ум и проницательность его друга расслабляли его, потому что ему не надо было утруждаться сложными манёврами… и в то же время постоянно вызывали стресс, ибо какая-то часть Териана не могла прекратить попытки. Более того, это вызывало в нём стыд, ибо пытаясь, он каждый раз проваливался и ясно видел этот провал в глазах и свете своего друга.
Он осознал, что даже сейчас выгадывает время, раздумывая, как ответить.
При этом его глаза скользнули по тёмным линиям костюма его друга, по тому, как пиджак облегал и подчёркивал его широкие плечи и узкую талию, и как галстук был идеального серо-чёрного цвета, чтобы подчёркнуть его глаза. Дигойз носил итальянские туфли ручной работы, неприметный бриллиант на зажиме для галстука, часы, стоившие наверняка дороже машины, на которой они сюда приехали, и пошитую на заказ рубашку, изготовленную специально под такой же заказной костюм.
Его друг обладал дорогим вкусом.
Он сам тоже имел вкус, который не всегда вязался с желанием тратить много денег на одежду.
Чёрные волосы Дигойза были недавно пострижены, и если не считать высоких скул и необычных бесцветных глаз, в этой части света он почти мог выглядеть человеком.
И это хорошо, поскольку они оба притворялись людьми.
Золотые запонки Дигойза были отмечены символом Организаци, как и его зажим для галстука, но обе детали были слишком деликатными, чтобы их заметил кто-то, кроме своих.
Териан считал по-своему ироничным то, что здесь, в Нью-Йорке, им приходилось больше беспокоиться о том, чтобы их не распознали как сексуальных партнёров, а не о том, что кто-то узнает в них не-людей.
Гомосексуальность в Нью-Йорке всё ещё была под запретом.
По той же причине он переключился на разум своего друга.
«Я прямо сейчас хочу тебя трахнуть, — послал он. — Я только об этом и думаю… а ты пялишься на человеческих женщин. Трахаешь глазами их задницы. Хочешь, чтобы они взяли тебя в рот. Если сегодня тебе так хочется женщину, зачем ты пригласил меня сюда?»
Тёмная бровь его друга элегантно приподнялась над глазом.
Он не ответил сразу же и продолжал оценивать лицо Териана.
Териан уже ёрзал под этим взглядом, когда Дигойз поджал узкие губы и заговорил в разуме Териана.
«Мы теперь в моногамных отношениях?»
Мысли Дигойза были прямолинейными, такими же прямолинейными и низкими, как его физический голос.
«Ты не говорил мне, что хочешь этого, Терри, — добавил он с лёгким укором. — Если ты хочешь, чтобы наши отношения были моногамными, тогда…»
«Я этого не говорил…»
«Но ты намекаешь на это, — перебил другой. — Так что что-то явно изменилось».
«Ничего не изменилось…»
Дигойз прищёлкнул языком, качая темноволосой головой и поджимая узкие губы.
«Я не могу следовать правилам, если не знаю, каковы эти правила, брат», — послал он.
Когда Териан не ответил сразу же, Дигойз изменил позу, элегантно закинув одну ногу на другую. Эти похожие на стекло глаза не отрывались от глаз Териана, и когда он заговорил в следующий раз, его мысли и свет выражали абсолютную незаинтересованность в пререканиях.
«Просто скажи мне, если ты хочешь этого, — он нежно поддел Териана своим
