Крылья (СИ) - Рыжков Игорь

— Я не смею, госпожа. — Королева улыбнулась одними губами.

— Налей и мне и себе Храмовник. — Она присела, напротив, за круглый стол из кованого железа, уставленный тарелками и кувшинами.

Здесь было все, что только можно было вообразить. Грибы из глубоких старых штолен, превращенных в плантации и имеющих отменный тонкий вкус. Вытяжка — соус из Светляков, которым приправлялись грибы. Шарики из рубленных животных протеинов, с мелкими спорами драгоценного Ишумского лишайника. Вода, чистая словно стекло, с зеленоватым оттенком грибного настоя.

И, конечно же, вино. Вода с сахаром через некоторое время начинает покрываться мелкими пузырями. Потом приобретает кисловатый освежающий вкус и веселит голову. Рецепты приготовления вин Химики берегли свято, из поколения, в поколение, улучшая их вкус.

Уиллисис налил вина Королеве, треть высокого бокала из тонкого стекла и немного себе.

— Налей себе столько же, Уиллисис. — Поморщилась Королева.

— Здесь никого нет. Зачем играть в приличия? — Храмовник, молча, исполнил приказанное.

— Я пришел к тебе с плохой вестью, госпожа.

— Я знаю. — Прервала его Королева. — У нас давно не было хороших новостей Храмовник. Пей. Пей и рассказывай. — Уиллисис глотнул вина. Признательно кивнул и поставил бокал обратно на стол.

— Тим ушел десять дней назад, Госпожа, и до сих пор не вернулся. — Королева играла с вином разглядывая на просвет большие круглые стеклянные шары со Светлякам. Ее настроение вовсе не было печальным.

— Твоя весть не настолько плоха, как тебе кажется, Храмовник. Тим уходит каждый год и каждый раз возвращается. Печально лишь то, что он так и не достиг своей цели. Я огорчена лишь этим, Уиллисис. Он вернется и попробует дойти еще раз.

— Он не вернется, Королева. — Храмовник тяжело вздохнул. С силой растер лицо.

— Он дошел? — Радостно улыбнулась Королева. Храмовник поджал губы.

— Ландгрувер способный ученик, Госпожа. Он может не только слышать, но и видеть. Вчера мы смотрели Тима.

— И что?

— Он погиб… — Бокал в руках Королевы дрогнул. Она поставила его на стол и склонила голову.

— Как это случилось, Уиллисис?

— Страх… Высота.… Потом боль. Боль в груди, в спине. Затем песня.… Пока он был жив, Ландгрувер слышал песню…

— Ты сказал, что Ландгрувер видит?

— Да, Госпожа, Ландгрувер видит.

— Кто ему пел Уиллисис?

— Вероника. — Королева сокрушенно качнула головой. — Она еще слишком молода для того, чтобы уходить. Вы послали за ней?

— Нет.…Почему? — Храмовник нахмурил брови. Упрямо поджал губы.

— Вы знаете почему, Госпожа. — Королева легко коснулась руки Уиллисиса.

— Прости, Храмовник. Прости. Я не привыкла к этой боли. До сих пор не привыкла.

— К этому невозможно привыкнуть, Королева. — Храмовник рискнул взять свою порцию вина и пригубить. — Невозможно. Тим был последним из первых, насколько я знаю.

— Да, Уиллисис. Он последний из двенадцатого поколения.

Да, Госпожа я помню. Из двадцати семи смогли уйти только четверо.

— Этого мало.

— Этого очень мало.

— К нам уже сорок лет не приходил никто из Династов, Уиллисис. Кровь становится совсем жидкой.

— Я знаю, Госпожа. Но вы еще полны сил и, Король, не реже чем годы назад появляется в вашей опочивальне.

— Это не спасет Город, Уиллисис, и ты об этом знаешь. Династы живут долго, настолько долго, что иногда, кажется, что они были всегда, но это лишь, кажется. Династы не вечны Уиллисис. — Храмовник склонил бритую голову. Они говорили с Королевой об этом не один раз. Несказанных слов больше не осталось.

— Прости, Храмовник, мне нужно побыть одной. Я не хочу, чтобы даже ты видел меня в печали. — Уиллисис встал. Поклонился. Оправил тогу и поясную цепь. Повесил орден посредине груди.

— Вы будете молиться, Госпожа?

— Да, Храмовник. И ты помолись тоже. Пусть Ландгрувер прикажет Веронике вернуться в Город. Пусть она вначале окрепнет и наберется сил.

— Мы будем стараться. — Храмовник улыбнулся. Едва-едва. Одними уголками губ.

— Но, она вряд ли вернется, госпожа.

— Почему? — Удивилась Королева.

— Она не одна.

— Кто рядом? — Оживилась Королева.

— Самсон… — Храмовник глубоко поклонился. Поклонился так, что непокорная тога снова съехала на самую шею. Выпрямился и, не оглядываясь, пошел к черному входу в тронный зал.

Он имел право ходить черным ходом. Только он имел на это право.

# # #

Я проснулся, словно вовсе не спал. Сел на нарах похожий на оловянного солдатика из старых сказок и стал таращится по сторонам круглыми от удивления глазами.

— Ну и приснится же такое? Это же надо? Никогда мне Храмовники не снились. Никогда мне Династы не снились, а тут.… Вот ведь ужас то! Или это от таблеток, которое Тим оставил? Да вряд ли. — Я прислушался к своим ощущениям. Организм, похоже, был доволен тем, что принял.

Выпитое снадобье не сделало мое здоровье хуже. По крайней мере, я этого не чувствовал. Значит нужно им Веру напоить. Я еще раз припомнил сладковато-горький вкус горошины и в сердцах ударил себя ладонью по лбу.

— Да, черт бы меня побрал! Со всеми Храмовниками Последниками и иже с ними! — Это же обычный аспирин. Это же лекарство от простуды! Тим старый. Тим умный. Он на Крышу уже не один десяток раз ходил. Запасливый. Знал, что на этих уровнях сквозняки гуляют сырые. Знал, что простудиться здесь — раз плюнуть. И чего это я так думал долго?

— У-у-у-у. Тупой! — Загудел я на себя.

— Самсончик, ты чего? — Открыла глаза Вера. — Тебе плохо? — Необычного раскоса глаз, характерного только для Изгоев, даже не было заметно, до чего они были круглы и испуганы.

— Ты заболел? Тим яд в рюкзаке припас?

— Да нет же! Нет! — Хлопнул я себя по лбу еще раз. — Тупой у тебя Самсон, тупо-о-ой!

— У меня? — Заулыбалась Вера. — Ты же не у меня, Самсончик. Ты же сам по себе всегда был. Почему вдруг стал у меня?

— Я оговорился. — Буркнул я грубо. — Тимоша не яд припас. Тимоша лекарство припас. В той коробке лекарство от простуды. Аспирин.

— А-а-а. — уныло протянула Вера, словно для нее эта новость была менее радостной, чем для меня.

Я удивился.

— Вера, а ты что не рада? — Вера присела на нарах, сунула в рукава руки и качнула головой.

— Рада я, Самсончик, конечно же, я рада. Это лекарство от простуды. Ты меня вылечишь. Я выздоровею, и мы сможем с тобой дальше идти.

— Куда, ни будь.

— Ну, да… — Что — то в Вере мне не нравилось. Тим, можно сказать, в который раз ей жизнь спас, а Вера совсем и не рада. Да… Кто же их поймет этих женщин. Странные они, какие то.

— Ну, ладно, Верунь. — Прервал я свои размышления. — Давай-ка мы еще водички с сахаром попьем. Попьем и полечимся. Я полторы горошины съем, а тебе три дам. Ты поспишь, я тебе еще три дам. Ты и выздоровеешь.

— А дальше уже решим. Куда мы пойдем. Можем в Город пойти. Можем на Крышу. Куда захочешь туда и пойдем. Хорошо? Верунь? — Вера снова кивнула. Я бросился к рюкзаку и налил полную кружку воды. До самого края. Поставил на разгудевшийся реактор.

— Я ее кипятить не буду. Ладно, Вера? Так ее испарится меньше. Химики же чистую воду делают. В ней же гадости никакой нет. Ты не будешь бояться?

— Нет, Самсончик, не буду.

— Ну, и ладно. Ну, и хорошо. — Я потрогал бочок кружки. Он уже был теплым.

— Ты пока посиди Верунь. Посиди. Хорошо? А я нору еще разок обойду.

— Вдруг найдется еще, что ни будь. Может быть, инструменты, какие, или украшения, или реактивы. В старых норах всегда, что-то валяется, что забрать с собой можно и с пользой использовать. — Вера заворожено смотрела на кружку на реакторе.

— Вера! — Окликнул я ее. Вера вздрогнула, словно спала сидя и вдруг проснулась. — А я про Ландгрувера думала, Самсончик. Он ведь хороший?