Баран и жемчуг - Ната Лакомка
То, что она назвала меня ласково – козочка, душевного равновесия мне не добавило. Тут ещё появились две девицы с охапками хвороста и, конечно же, уставились на сэра Мюфла, который скрёб своего коня с таким старанием, будто тот был из золота.
Хворосту полагалось поскорее отправиться в кухню, но девицы словно забыли об этом. Они встали двумя столбиками и зашептались, прикрывая рты руками. Смешные! Посчитали, что если шепчутся – то никто их не заметит?
Или наоборот – рассчитывали, что заметит?
Я замерла с поднятой палкой, наблюдая за этими бесстыдницами, и тут сэр Мюфла оглянулся. Девицы захихикали, и у одной сразу же рассыпалась вязанка. Они принялись подбирать хворостины, но больше рассыпали, чем подбирали. И новорождённому ягнёнку стало бы понятно, для чего всё это затеяно.
– Что-то они слишком увлеклись, – прищёлкнула языком кормилица.
А добрый и благородный сэр (по мнению папочки) соизволил заметить внимание девиц и усмехнулся. Да, я зря обругала Эдварда. Не дай Бог получить такого мужа, как сэр Баран! Он сразу задерёт нос и будет тут всем командовать, даром, что ничего не понимает в деревенском хозяйстве. И на девиц будет заглядываться. И не только заглядываться.
Какая гадость, между прочим! Я с размаху треснула палкой по матрасу, промахнулась, и удар пришёлся по лавке, больно отозвавшись в ладонь.
– Знаете что, – сказала кормилица, отбирая у меня палку, – идите-ка отдохните. Как по мне, вы перетрудились, – и она крикнула хихикающим девицам: – Энн! Бесси! А ну, марш в кухню!
Хворост был подобран в считанные секунды, и девицы уже бежали через двор, но их окликнул сэр Мюфла. Я смотрела, как он о чём-то разговаривает с девушками, и жалела только о том, что кормилица отобрала у меня палку.
Шептуны посмотрели в нашу сторону, и я сразу принялась переворачивать матрас, хотя он ещё не был выбит с одной стороны.
– Да идите уже, леди! – заворчала кормилица. – Справлюсь без вас.
Только как можно было уйти, если сэр Мюфла отложил скребок, потянулся, словно нарочно красуясь своим мускулистым телом, и… направился к нам.
Вцепившись в перину, словно в ней было спасение всей моей жизни, я всё равно поняла, когда рыцарь подошёл. Просто почувствовала это – всей кожей, всей душой. Но продолжала возиться с матрасом, хотя кормилица уже вовсю наступала мне на ногу.
– Что вам, господин? – спросила она добрым-предобрым голоском, но сама дрожала, как заячий хвост. – Миледи сейчас занята… Может, поговорите попозже?
– Мне нужна не миледи, а вы, тётушка Пруденс, – сказал Мюфла, и я от удивления уронила матрас. – Можете раздобыть мне рубашку попроще? – спросил рыцарь, глядя, как я стряхиваю с упавшей перины пыль и сор. – Перемены у меня нет, а бегать голышом не привык.
– А… да… – совсем растерялась кормилица. – Трудновато найти что-нибудь такого размера… Но я поищу.
– Буду очень благодарен, – сэр Мюфла был – сама сердечность, и это злило ещё больше, чем когда он усмехался вилланкам.
– Что-нибудь ещё? – спросила кормилица, немного придя в себя.
– Да, ещё бы помыться, если у вас это принято, – он почесал грудь, и я против воли уставилась на неё – широкую, с бугристыми пластами мышц.
Волосы на этой груди были темнее, чем на голове – русые, но тоже с золотистым оттенком. И на широкой, как доска, груди совсем крохотным казался кожаный мешочек на витом шнурке – обычно в таких носят ладанку. И золотистая дорожка сбегала от пупка до… до…
Я закашлялась, и теперь по спине меня постучала кормилица.
– Что же вы нас обижаете, сэр, – сказала она, и голос даже перестал дрожать – как быстро она перестала бояться. – Бог с вами! Конечно, у нас принято мыться! Вчера нам как-то не до этого было, вы уж простите. Сейчас же распоряжусь, чтобы затопили баню. И перемену белья вам обеспечу, не сомневайтесь.
– Что с вашей хозяйкой? – спросил между тем рыцарь. – С чего раскашлялась? Заболела?
– Просто крошка не в то горло попала, – объяснила кормилица, а я усиленно закивала, показывая, что так оно и есть – причина в крошке.
– Будьте поосторожнее, миледи, – пожелал Мюфла и отбыл к своему коню, а я смогла вздохнуть полной грудью.
– Пойду насчёт бани, – кормилица посмотрела на меня с сочувствием. – Вы бы тоже, миледи… Ушли бы в холодок куда-нибудь.
– Так и сделаю, – пробормотала я, схватила одну из перин в охапку и унесла в дом.
Точно, самое время в холодок. Я бросила перину, спустилась в ледник и зачерпнула горсть колотого льда, приложив ко лбу и щекам. Лицо горело – и лёд не помог. Может, сходить к Фиалковой низине, чтобы искупаться?.. Водичка сейчас студёненькая – как раз для глупых девиц, которых бросает в жар при виде варваров.
– Леди Гутун! – крикнули сверху, и я узнала голос горничной Арны. – Вы здесь?
– Здесь! – ответила я, в последний раз зачерпывая лёд и растирая лицо. – Сейчас поднимусь.
Преодолев пятьдесят ступенек, я увидела Арну, которая стояла возле откинутой крышки ледника и даже приплясывала на месте от нетерпенья.
– Там ваш жених приехал, леди! – она улыбалась и блестела глазами. – Господин Эдвард приехал, ищет вас.
Мы с ней были одного возраста, папа забрал Арну в замок, когда она осиротела, и я считала её почти членом семьи. Но даже Арне я не могла сказать, что приезд Эдварда меня совсем не обрадовал.
– Скажи, что я скоро приду, – я натянуто улыбнулась и убрала за ухо выбившуюся прядку.
Волосы намокли ото льда, но это сейчас было очень кстати – особенно на ветерке, который приятно холодил мокрый лоб.
Арна убежала, а я пошла во двор не торопясь. Будто надеялась, что Эдвард не станет ждать и уедет. И ведь сама знала, что Эдвард способен просидеть на одном месте хоть полдня. Был бы он в других делах такой упорный…
Разумеется, мой жених никуда не делся – сидел себе на лавочке, вытянув ноги, и подставив лицо солнцу. Рядом послушно стояла пегая кобылка, на которой Эдвард разъезжал по округе, выполняя поручения своего отца. В семье Дофо мой жених занимался бумажными
