Законы стаи - Полина Ром
Сидел, жмурился на солнце, осматривая почти обычную деревенскую обстановку дворика. Пара небольших сараюшек, за туалетом я видел загончик, где копались довольно крупные курицы, дощатый выцветший забор, отгораживал нас от соседей, а вот на нем, на каких-то странноватых крючках, была развешена крупная рыболовецкая сеть. Судя по запаху моря, она здесь совсем не лишняя.
Во дворе были заметны некоторые следы запустения. Дорожка, ведущая к туалету и куриному загону, покрыта слоем грязи, хотя когда-то была выложена подобием каменной плитки. Дверь одной из сараюшек покосилась и держалась только на одной петле, а вместо второй была подвязана какая-то тряпочка. Похоже, раньше у дома был хозяин, возможно, муж этой женщины. Может они разошлись, а может он и умер.
Было нечто, что не давало мне расслабиться полностью и почувствовать себя дома – растительность. Часть травы во дворе была обычной, зеленой, пусть и непохожей на ту, что росла у нас.
Другая часть сорняков, растущих вдоль дорожки и пробивающихся между каменных плит, имела яркий оранжево-бордовый оттенок. Около забора, самого обычного, распластался жутковатый куст с минимальным количеством листвы, зато покрытый кошмарными колючками длиной сантиметров пять-шесть каждая. На нем небольшими гроздьями висели сморщенные, коричнево-зеленые плоды. Я смотрел и совершенно отчетливо понимал – это не земные растения.
Кряхтя, как старый дед и цепляясь за стену дома, я влез на лавочку, с любопытством оглядывая местность. Она довольно резко шла под уклон, спускаясь к берегу моря. Похоже, здесь район для бедняков. Соседские дома выглядели еще меньше, чем мой, да и слеплены были кое-как.
Зато километра через три вправо от нас виднелась роскошная городская площадь с фонтаном и что-то напоминающее дворец. Пятна довольно густой зелени местами прерывались растениями каких-то невообразимых оттенков.
Была даже рощица темно-фиолетовых деревьев, посреди которой торчало увенчанное шпилем здание, чем-то напоминающее храм. Вообще, как я понял, мой дом находился на одном из самых высоких мест. По другую сторону от городишки, за крышей моего дома, возвышались довольно приличные по размеру горы. Не Эверест конечно, но и не самые крошечные. Склон был покрыт осыпями камней и, пожалуй, жить ближе к этим горам было бы не безопасно.
Никогда я не был в более идиотской ситуации. Это не компьютерная игра, иначе условия игры высветились бы давным-давно. Получается, что этот мир – реальный. И это явно не ад и не рай – условия не те. Оставался только сбой в матрице. Но, по сути, мне было как-то все равно. Главное, что теперь я не болен и у меня есть крепкое и относительно здоровое новое тело, молодое и сильное. За одно это я готов был наплевать на все вопросы.
Я прекрасно осознавал, что думать нормально пока еще не могу – и головная боль мешала, и слишком уж шокирующим оказалось пробуждение в чужом теле. Именно поэтому я и размышлял о таких несущественных мелочах как оторванная петля на сарайке, сгнившие доски в заборе и отсутствие собачьей будки.
Сейчас мне надо просто привести себя в порядок, а думать о том, как жить и выживать в этом странном городке, я буду потом.
Почему-то я ожидал, что мыться придется в бане. Весь деревенский уклад дома и двора как бы намекал на это. Однако реальность оказалась значительно хуже. Между куриным загоном и трухлявым забором на трех толстенных столбах стояла огромная деревянная бочка. К краю ее была прислонена не слишком надежная лестница.
Впрочем, в забор было вбито несколько гвоздей согнутых крючками. Именно на них женщина и развесила чистую сероватую рубаху самого примитивного покроя, легкие штаны из такой же ткани и ветхую простынь вместо полотенца.
Мочалку заменял кусок старой рыболовной сети, сложенный в несколько раз, а вместо шампуня была какая-то воняющая хозяйственным мылом слизкая жижа в небольшой глиняной плошке. Крана как такового не было. Из дна бочки надо было выдернуть затычку с несколькими деревянными чопиками по кругу, и тогда семью струйками начинала литься вода, довольно прохладная.
Больше всего в этой «роскошной» душевой меня порадовал осколок зеркала размером примерно с тетрадный лист, с отколотыми краями и мелкими темными пятнами испорченной амальгамы. Женщина все топталась и не уходила, как будто боялась оставить меня. Но наконец, тяжело вздохнув, удалилась. Первым делом я схватил зеркало.
Ничего общего с моей прежней внешностью. И судя по изрядно побитой морде, парень этот был весьма фиговый драчун.
Роскошный черно-фиолетовый бланш под левым глазом частично затекал даже на переносицу. Нос, кстати, был кривоват – похоже, когда-то его сломали. Темные волосы, слипшиеся от пота и грязи, явно давно не только не мыли, но даже и не расчесывали. Шишку над ухом я рассмотреть не смог, зато несколько сочных синяков и ссадин на теле обнаружились быстро – как только я снял рубаху.
Я аккуратно намыливал голову, пытаясь осознать, что вот этот темноволосый парень в зеркале – это я. Самым примечательным, пожалуй, были глаза каре-зеленого, какого-то кошачьего цвета. А так – довольно обычное лицо. Небольшой старый шрам на подбородке, смуглая загорелая кожа, темная неряшливая щетина.
Прохладный душ изрядно освежил меня – я чувствовал себя значительно лучше. С силой растирался намыленной сеткой, отмечая крепкое сложение, несколько шрамов по телу, похожих на ножевые, редкую поросль темных волос на груди.
Когда сойдут синяки и ушибы, я буду вполне обычным молодым парнем. Волосы пришлось промывать дважды, а загрубевшие черные пятки я так и не смог оттереть. Да и черт с ними – обуви все равно не было.
Возвращаясь в дом, я заметил, что размерами он явно больше, чем единственная увиденная мной комната. У меня было странно беспечное настроение. Какая разница, как я здесь оказался? Главное, я молод и здоров. Все остальное – просто чепуха.
В доме на столе меня ждала миска полная густой рыбной похлебки, обжигающе горячей, с какими-то пряными травками. Женщина суетилась у моей кровати, меняя постельное белье. Точнее – простынь и наволочку. Пододеяльника не было.
Аппетит у меня был просто зверский, и хоть слабость временами еще накатывала, но ложкой я работал, как экскаватор ковшом. Давным-давно еда не доставляла мне такого наслаждения!
Закончив возиться с постелью, женщина села напротив и подперев щеку рукой, начала смотреть, как я ем. На несколько минут я даже замедлился – мне стало неловко от ее жалостливого взгляда. Чем-то она напоминала мне мою покойную маму
