Я тебе не достанусь - Ольга Иконникова
Похоже, разговор подходил к концу, и я поспешила удалиться. Я шла по мокрой после дождя траве и не чувствовала холода. Я не могла понять, как мне следует поступить. Сделать вид, что я не слышала этого разговора и понадеяться на то, что чувства Патриса ко мне всё-таки возьмут верх? Или рассказать обо всём отцу и дать ему возможность действовать по его разумению?
На следующее утро у меня появился жар, и папенька решил, что нам следует вернуться в Тьерсен, чтобы обратиться к лучшему доктору столицы.
Его величество не стал настаивать на том, чтобы мы остались. А принц Патрис вышел на крыльцо только тогда, когда мы уже сели в карету. Он пожелал нам счастливого пути, но при этом в каждом его движении была скованность. А взглядом со мной он так и не решился встретиться, и в этом я увидела ответ на свой незаданный вопрос. Он принял решение – чувство долга победило.
Двое суток я металась по постели, и горничные едва успевали менять холодные компрессы на моем горячем лбу. На третий день я, наконец, пришла в себя и даже захотела есть.
– Ах, Лана, ты так нас напугала! – всхлипнула сидевшая на моей постели Бекки.
Я постаралась улыбнуться, но вышло это у меня плохо.
Когда же я поднялась на ноги, то первым делом направилась в кабинет отца. И папенька строго отчитал меня за это.
– Тебе не следует ходить по дому одной. Ты еще слишком слаба.
Но я уже не могла держать в себе ту правду, что недавно узнала. Я попросила отца присесть и коротко изложила ему содержание подслушанного в саду разговора. Я не сомневалась, что он поверит мне – такое я не смогла бы придумать и в бреду.
Папенька выслушал меня очень внимательно и долго молчал, когда я завершила свой рассказ. Я понимала, как нелегко ему было узнать о предательстве Астора, и не докучала ему вопросами.
Он поднялся со стула, подошел к окну и затеребил кончик своего уже изрядно седого уса, что было у него признаком крайнего волнения.
– Теперь-то ты поняла, девочка, какой король достался Алькании? – горько спросил он.
Я кивнула. Слова тут были не нужны. Я и прежде слышала немало нелестных отзывов о короле Асторе, теперь же имела возможность лично убедиться в его не слишком высоких моральных качествах.
– Но если он думает, что сможет обращаться с потомками подлинных альканийских королей как со своей челядью, то он ошибается, – темные глаза отца воинственно сверкнули. – Я найду способ заставить его выполнить обещание! Не беспокойся, Лана – Патрис женится на тебе.
Признаться, теперь я уже не хотела этого брака – иметь в мужьях бесчестного и слабохарактерного человека – удовольствие сомнительное. Но мне не хотелось еще больше расстраивать отца. Я только спросила:
– Но не опасно ли будет для тебя в открытую идти против его величества?
– Я подумаю об этом, дорогая, – пообещал отец. – Но, думаю, Астор так расхрабрился только в присутствии принца Патриса – перед тем он может бахвалиться сколько угодно. Но я не сомневаюсь, что моя угроза рассказать правду королю Шеллара подействует на него отрезвляюще. Да, мне придется признать и свою вину в вашей с Ребеккой подмене, но я уверен, что король Венсан поверит, что в сговоре участвовал и Астор.
– Но, папенька, если мы расскажем правду, то что будет с Ребеккой там, в Шелларе? – испугалась я. – Ведь именно на нее Венсан направит свой первый гнев!
– Не волнуйся, Лана! – сдержанно улыбнулся отец. – Король Венсан ничего не узнает – нам нужно лишь, чтобы Астор поверил, что мы готовы открыть ему правду.
Я решила, что стоит подождать еще немного, а потом вернуться к этому разговору. Быть может, тогда отец и сам поймет, что принц Патрис слишком жалок, чтобы я могла желать стать его женой. Папенька был разумным человеком, но уж что-что, а гордость в нём точно была.
Я чувствовала себя уже вполне хорошо, и чтобы немного развеяться, как только доктор разрешил мне выходить из дома, мы с Ребеккой отправились на ярмарку, что раскинулась на центральной площади нашего предместья. Я надеялась, что кузине это тоже поможет избавиться от мрачных мыслей.
– Давай покатаемся на карусели! – предложила я, заметив крутившихся на помосте деревянных лошадок.
Но Бекки только грустно покачала головой.
Я купила вкуснейших фруктовых конфет, но даже сладости, которые кузина любила, были не способны поднять ей настроение. Я предложила посетить шатер бродячих циркачей, но Бекки снова отказалась.
А вот сидевшая на перевернутой кверху дном деревянной бочке гадалка – старая, седая, одетая в разноцветное тряпье, – не стала дожидаться, пока мы к ней подойдем, и сама направилась в нашу сторону.
– Позолоти ручку, принцесса! – сказала она, и мы с Бекки одновременно вздрогнули.
Откуда она могла знать про титул? Отправляясь на рыночную площадь, мы надели совсем не парадные платья и предпочли обойтись без драгоценностей. Быть может, она видела кузину, когда та с папенькой проезжали по городу в открытой карете?
Но мне стало еще страшнее, когда свою загорелую морщинистую руку она протянула не к Бекки, а ко мне.
– Вы ошибаетесь, сударыня! – воскликнула я, боясь, что кто-нибудь может ее услышать.
А потом подумала, что, быть может, так она обращалась ко всем девушкам, что подходили к ней, чтобы узнать свою судьбу. Но нет – она смотрела только на меня, словно совсем не замечая Бекки.
– Я могу ошибаться, ваше высочество, – признала она. – Смотри – сама не ошибись! Ошибку совершить легко – исправить трудно. А еще запомни – от судьбы не уйдешь. И противиться ей может быть опасно.
Я уже готова была отдать ей все деньги, которые были у меня с собой, и бежать прочь. Но она взяла из мешочка только одну монету. А потом развернулась и, прихрамывая, побрела к своей бочке.
Прогулка не подняла нам настроения, напротив, Бекки еще больше расстроилась, и я понимала, что как бы я ни старалась, я не сумею подбодрить ее.
12. Бегство
День свадьбы приближался, и Бекки впадала во всё большее отчаяние. Каждая примерка платья заканчивалась слезами и даже истериками. Обычно спокойная и дружелюбная ко всем кузина кричала на горничных, швей и даже на мадемуазель Пикард.
Граф Валенсо – доверенное лицо короля Венсана – должен был приехать в Тьерсен за
