Огненная избранница Альфы - Ника Маслова

– Так я уезжаю сегодня? – Сердце Агнешки вновь испуганно сжалось.

– Да, милая, да.

Глава 8. Агнешка. По чистому снегу

Ради проводов уходящей из обители Агнешки девушек отпустили пораньше с занятий. Щебечущими стайками они высыпали из классов в коридоры, заполнили лестницы и главный холл, и каждая нашла, чего доброго пожелать в дальнюю дорогу любимой сестрице Агнешечке. Некоторые ученицы даже расплакались.

Шум стоял такой, как перед каникулами, когда все собирались по домам и прощались каждая с каждой, плача и обнимая, словно свидеться больше не доведётся. Агнешку провожали будто бы навсегда, и она не смела и слова сказать, что в сердце живёт надежда вернуться.

От чужой доброты слёзы встали в глазах, но Агнешка пока держалась – поклялась Душеньке не плакать. Слово дала, что будет сильной духом, сохранит веру и вернётся назад, как только сумеет. И вот, не прошло и получаса, как Агнешка зарыдала на плече у любимой подружки. Маринка тоже шмыгала носом. Рядом всхлипывали другие, так что неудивительно, что сестрица Эля, наблюдающая за проводами, благословила всех расходиться по кельям таким голосом, что через минуту пышно украшенный монастырский холл совсем опустел.

Остались только Агнешка, низенькая полная дама по имени Фица, присланная отцом, и сестрица Эля, держащая себя строго и чинно – ужасно их расставанием недовольная.

Душенька провожать не пошла, обняла на дорожку и слово дала, что будет усердно молиться о Агнешкином возвращении. И по три раза на дню, и когда перед ликом самого Люциана на коленях будет еженощно стоять, то имя Агнешкино станет поминать первым среди самых важных.

Велика честь незначительной ученице от великой аббатисы Брындуши, да Агнешка бы с радостью от неё отказалась. Только б позволили ей остаться в обители, хоть на птичьих правах, пусть самой последней прислужницей – как же хотелось остаться!

Она просила, молила оставить её, но Душенька головой покачала, приказала встать с колен, сесть в кресло и быть внимательной к наставлениям.

– Боги говорят, что тебе предначертано пройти этот путь, – в её голосе говорила сама печаль, и Агнешка потеряла всякую надежду на благополучный исход своего дела.

Случалось ей уже видеть аббатису в таком состоянии, и она знала: увы, но всё решено, и Душенька от божественной воли не отступит, как бы сердце ни рвалось к иному решению.

«Не нам спорить с богами. Мы вправе только просить», – сколько раз Агнешка слышала из уст Душеньки эти слова, сколько раз кивала, а теперь сама оказалась в роли несчастной просительницы, получающей окончательный и бесповоротный отказ.

– Твой путь, милая, труден, потому назначен не каждой из нас. Но боги обещают: ты сможешь сохранить своё сердце нетронутым, если таков будет твой выбор.

Прилепиться бессмертной душой к какому-то человеку, забыв о небесном воинстве и Творце – такого с ней не может случиться. Агнешка боялась совсем не смятения в сердце.

– А тело? – спросила она прямо, борясь со жгучим смущением.

Если речь идёт о замужестве, понятно же, что не одной душой муж заинтересуется. Мужчины, они ведь в большинстве своём склонны ставить чувственные удовольствия выше духовных радостей. Так всегда говорили старшие сёстры, когда младшие спрашивали.

Агнешка в общих чертах понимала, о чём идёт речь. И всё же ей сложно было даже представить, какие такие удовольствия могут закрыть перед глазами величие и славу Творца, да настолько, чтобы стремиться человек стал к земному больше, чем к небесному. Потому она спросила сейчас о том, о чём прежде и не думала спрашивать.

Вместо ответа Душенька отвела взгляд.

– Ты, главное, вернись, – сказала уклончиво и тем ответила на неудобный вопрос. – Нет места на земле лучше нашей обители. Здесь ты найдёшь покой и исцеление даже от самых страшных испытаний.

«А меня страшное ждёт?» – Агнешка и хотела, и боялась спросить. Так и не решилась. Тем более что рядом сидела незнакомая женщина в шубе и с красным лицом. Интересоваться мирским при ней Агнешка постыдилась.

Да и вообще, разве не обучалась онаа с самых малых лет в обители? Разве не знала, что не у Душеньки, а у ангелов и богов помощи и заступничества просить надо. Душенька – она хоть и аббатиса, но человек, ходящий по земле ногами, и лишь половиной сердца отданный небесному. Нельзя такими глупостями её сердце нагружать – так что Агнешка смиренно опустила голову и приняла объявленную ей судьбу. С богами не спорят.

– Будет к тебе свататься молодой волколак, – сказала Душенька, – так ты уж, душа моя, не бойся его и не отвергай его ухаживания. Волколаки – род хоть и страшный, и в зверьё разное оборачиваются, и зверь над ними иногда власть берёт, всё же и они тоже отмечены покровителем нашим, архангелом Люцианом. Любы они ему. Он дал им силу большую, чем кому-либо на земле, и чутьё, которым не обладать другим из рода человеческого. У них нет святого знания, они безбожники, но их род угоден богам, ангелами управляется. Волколаки, как и мы, под небом ходим, хотя и не верят они в небеса и их обитателей.

Про волколаков Агнешка всё знала – на уроках не раз обсуждали. Кивнула, чтобы Душенька не сомневалась, что говорит не в пустоту.

– Хорошо. – И, вздохнув, аббатиса сказала: – Если почует волколак в тебе свою пару, если придёшься по нраву ему – ответь «да». Только в браке, конечно. Знай, если выберет он тебя – это угодно богам.

Агнешка сжала кулаки так крепко, что ногти больно вдавились в ладонь, а пальцы будто онемели. Она и подумать не могла, что боги назначили ей такое ужасное испытание.

О том, как приходят за девами в монастыри волколаки – в войне и любви будто настоящие звери – Агнешка слышала много раз. Но вот чтобы сама дева отправилась к ним, да по доброй воле – о таком позоре не говорили даже любительницы рассказывать сказки со смущающими подробностями.

От возмущения и ужаса ей стало трудно дышать. Как же сильно ей захотелось кричать – и потому её голос прозвучал едва слышно:

– Как же можно согласиться быть со зверем?

– Лучше человек, но видом как зверь, пожирающий другое зверьё, чем губитель, отнимающий душу, чем вампир, питающийся человеческой кровью. Подумай сама, кто из них страшней? Волколаки сильны, но для души безобидны, как люди. А что бегают по лесам и добывают себе пропитание – так и