Проклятый принц (ЛП) - Кроуфорд К. Н.

Я вскочила на ноги на замёрзшей платформе, глядя на немёртвую армию в ошмётках, высыпавшую на Гарвард-Ярд. Синеватые искривлённые тела драугов были всюду. Они двигались в тенях, не давая мне пространства, куда можно было бы бросить вергр-камень. Даже если бы я сумела куда-то его зашвырнуть, они бы окружили меня, пока я ждала перезарядки камня. Отсюда я не видела путей к отступлению.

Их слезящиеся глаза не отрывались от моего места. По моему телу пронеслась дрожь, пока я тщетно искала выход.

Ничего.

Какого Хельхейма Мэррок притащил меня сюда только для того, чтобы бросить посреди мертвяков?

Глава 12. Мэррок

Что, во имя богов, стало с Мидгардом, пока я был в тюрьме?

Я не ожидал, что всё будет так плохо. В Кэмбридже не осталось ни единой живой души, кроме Ночной Эльфийки. Лишь немёртвые обитали на улицах старинного города.

Я бежал по Пибоди-стрит и думал об её странных серебристых глазах. Я никогда не проводил время с её видом. Мне пока даже не представилось возможности узнать её имя… то есть, нацарапать вопрос палочкой на снегу.

И вот оно снова, то незнакомое, давно похороненное чувство. Страх. Он был подобен угольку, тлевшему чуть жарче — потребность вернуться к ней.

Но сначала надо забрать ключ от дома, и я не мог позволить Ночной Эльфийке увидеть, где я его спрятал.

Такова ложь, которую я говорил себе.

Правда же заключалась в том, что она нервировала меня на глубинном уровне, которого я не понимал, и мне хотелось убраться от неё подальше.

Когда её серебристые волосы задевали мою щёку, в моей груди трепетало крохотное пламя, словно сердце снова начинало биться. Словно я был живым. Только когда она говорила, мне хотелось, чтобы боги вновь восстали и заморозили всё на Земле, даруя мне тишину.

Тысячу лет я не слышал ничьей речи, кроме случайных слов охранников. Я привык к уединению, к моей каменной могиле в Цитадели. Мой мир состоял изо льда и камня. А теперь Урд связал меня с той, у которой есть вопросы и крики, и которая может легко сломаться.

Пара она мне или нет, я хотел оставить её и никогда не возвращаться. Мёртвые не могли по-настоящему любить, так какая мне разница?

Но у неё моя душа, и это пока что связывало меня с ней.

Я пригнул голову на бегу, и мои тёмные волосы развевались порывами метели. На Гарвард-сквер драуги оставили меня в покое. Они не интересовались такими, как я.

И вот оно снова — страх, подкравшийся ко мне как фантом. Будет ли она в порядке там, где я её оставил? В то время я посчитал, что всё будет нормально, но теперь невольно беспокоился.

В её теле моя душа. Если она погибнет, моя душа умрёт вместе с ней.

И ужасная правда заключалась в том, что если она узнает, кто я, она может сама того захотеть.

Что бы ни случилось далее, я не мог допустить, чтобы она узнала правду.

Добравшись до железных ворот Старого Кладбища, я перемахнул через забор с шипами. Снег толстым слоем покрывал самое старинное кладбище Кембриджа. Лишь верхушки надгробий торчали на поверхности, как чёрные изгибы в море белизны. Могилы были древними, ещё с тех времен, когда люди вешали ведьм. Я осмотрел камни, ища знакомое захоронение.

Я спрятал ключ среди костей Преподобного Бенджамина Уодсворта. Я не питал какой-то особой привязанности к бывшему президенту Гарварда; просто его могила была выполнена в виде гробницы, где плоская плита лежала поверх открытой полости — идеальное место, чтобы спрятать нечто, что должно оставаться скрытым.

Но осматривая кладбище, я не мог найти гробницу.

В последний раз я был среди этих камней почти тысячу лет назад. Неужели гробница исчезла?

Облака затянули луну настолько, что я едва мог видеть. У Ночной Эльфийки не возникло бы такой проблемы, верно? Её странные серебристые глаза могли без усилий пронизывать такую тьму.

Я подбежал к сугробу, но когда разгрёб его, обнаружил лишь опавшие ветки тиса. Ещё один нанос скрывал могилу Вашингтона Олстона, чтоб он в Хельхейм провалился.

Душераздирающий крик эхом отразился вдалеке. Я помедлил, прислушиваясь. Драуги подзывали друг друга своими ужасными голосами. Надо спешить.

Наконец, я нашёл старую могилу Преподобного, погребённую под сугробом в тени замёрзшего дуба. Одним взмахом руки я сгрёб снег с крышки. Я проигнорировал надпись и вместо этого содрал древнюю плиту. Среди замёрзшей кучки костей покоился железный ключ. Мой ключ.

Я выхватил его из могилы.

Вдали взвыл драуг, и страх снова пронзил меня до костей. С ней же всё будет хорошо, да? Насколько я видел, она быстрая и сообразительная, и у неё имелось какое-то заклинание, чтобы мгновенно перемещаться в пространстве.

Я помедлил, когда в голову пришла идея. Я быстро вернулся к могиле, хмуро посмотрев на скелет. После паузы я прихватил одну из бедренных костей Уодсворта.

Пока зимние ветра хлестали по мне, я побежал обратно к театру, где оставил Ночную Эльфийку.

На бегу я пытался вспомнить те погребённые воспоминания — мелькающие образы, приходившие в мой разум, когда я был рядом с моей душой. Кажется, что-то про птиц. Про воронов.

Когда в застывшей груди зажглась тёплая искра, проступил новый образ.

Мне надо вернуться к ней, к тому теплу, что она хранила в своём теле. Я ускорился, побежал быстрее ветра, сделавшись лишь тенью на белом снегу. Пока я нёсся к ней, ужас пронизывал мою кровь при виде кишащих драугов, брови которых заиндевели от снега.

Я принюхался к воздуху. И вот оно, пробивалось сквозь запах драуга. Лёгкий аромат бензина.

Я повернулся к большому сугробу — останки древнего автомобиля — и пробил его кулаком. Моя рука проломила снег, лёд, металл и добралась до бензобака. Я вырвал его и бросил на улицу перед собой. Жижа тысячелетней давности, некогда бывшая бензином, выплеснулась на асфальт.«Надеюсь, она всё ещё горючая».

Оторвав полосу ткани от рубашки, я намотал её на конец бедренной кости Преподобного Уодсворта, затем макнул в эту лужу. Я заблокировал все волнения о Ночной Эльфийке и поднял руку, чтобы начертить руну огня.

Пока я водил пальцем по воздуху, проклятье оживилось. Моя кожа почти сразу же ощущалась так, будто её охватил огонь… и это не имело никакого отношения к заклинанию, которое я пытался сотворить. С проклятьем я всё равно мог пользоваться базовой магией, но при этом чувствовал себя так, будто горю заживо.

Я согнулся пополам, мои мышцы невольно сжались в спазме, но я продолжал чертить в воздухе, чтобы завершить руну. Кожа на кончике моего пальца засветилась.

Я дотронулся этим пальцем до кончика бедренной кости. Ткань, намотанная на неё, тут же воспламенилась.

С таким чудовищным факелом я рванул по Пибоди-стрит, в сторону Ночной Эльфийки и окружавшего её моря драугов.

Она хранила в своём теле мою душу и воспоминания. Она была моей парой, а я ещё даже не знал её имени.

Глава 13. Али

Драуги кружили всё ближе и ближе, глядя на меня пожелтевшими глазами. Теперь тут были уже сотни тёмных фигур на фоне оледенелого ландшафта. Снежинки плавно опускались и запорашивали их поднятые вверх лица.

Я накинула на голову капюшон, и акриловый мех защекотал щёки. Мои ноги в носках уже до боли промёрзли, холод пронизывал мои пальцы. Если я пробуду здесь ещё какое-то время, они почернеют от обморожения. Единственная идея, пришедшая мне в голову — снять куртку и накрыть ею ноги, но тогда замерзнет остальное моё тело.

Я настроилась принести Тенистым Лордам сокровище, нечто, что поможет освободить мой народ. И, похоже, я вернусь в Тенистые Пещеры с пустыми руками, и мне нечего будет показать, кроме обмороженных ног. Это если я вообще попаду домой.

Мэррок оторвал нижние ступени пожарной лестницы, оставив нижнюю платформу, и от голов голодных трупов её отделял метр с небольшим. Он оставил меня в безопасности, но в ловушке.

Прежде я была уверена, что он защищает меня, но теперь складывалось впечатление, что я замёрзну насмерть над толпой драугов.